Желание (ЛП), стр. 23

Когда Исаак поднял взгляд, Гри снова смотрела на него, и он остановился, поднимая руки.

— Я не обкраду тебя.

— Я и не думала об этом, — сказала она тихо.

— Мне действительно жаль твою сумочку. Думаю, она безвозвратно испорчена.

— У меня есть другие. Но даже в ином случае, это всего лишь вещь.

— Дорогая вещь. — На этих словах он склонился над столом и подтолкнул к ней пакет с деньгами. — Мне нужно, чтобы ты взяла их.

— А мне нужно, чтобы ты не пустился в бега. — Она разбила очередное яйцо о край чашки и одной рукой разделила скорлупу. — Мне нужно, чтобы ты довел до конца то, на что согласился, когда я достала для тебя залог.

Исаак отвел взгляд и вернулся к преимущественно безуспешной чистке.

Она громко выдохнула — жест почти равнозначный проклятью.

— Я жду. Твоего ответа.

— Не знал, что вы задавали вопрос, мадам.

— Отлично. Вы соблаговолите остаться здесь до суда?

Исаак подошел к раковине. Он оторвал чистую салфетку «Баунти» [48] от мотка, и правда сорвалась с его губ:

— Моя жизнь мне не принадлежит.

— От кого ты бежишь? — прошептала Гри.

Может, она понизила голос потому, что адвокат в ней машинально включил режим осмотрительности. А, может, просто удачно догадалась: его преследователи могли слышать, а порой и видеть даже сквозь самые толстые стены. Стеклянные окна ее кухни? Проще простого.

— Исаак?

Ему нечего было ответить, поэтому он просто покачал головой и вернулся к грязи на сумке… даже если она решит выбросить ее следующим утром.

— Исаак, ты можешь доверять мне.

Он долго не отвечал.

— Я не об этом беспокоюсь.

Гри стояла у противоположного края островка, яйца Шалтай-Болтай катались по гранитной поверхности, желтки и прозрачные белки в красной чашке приготовились к взбучке.

Ее клиент, сидевший на стуле, был невероятно огромным, его разбитые руки аккуратно чистили Биркин. И, несмотря на его размер и почтение, которое он проявлял к ее сумке, Гри хотелось ударить его по голове чем-нибудь тяжелым. Решение было для нее четким и ясным: остаться в городе, покончить с военной организацией, из которой он бежал, разобраться с последствиями… начать все сначала.

Что бы он ни сделал, все можно исправить.

Общество может простить.

Люди могут двигаться вперед.

Если, конечно, речь не шла об упрямых ослах, намеривавшихся идти в одиночку против правил.

Она взяла последнее яйцо и треснула его о край чашки, раскрошив при этом скорлупу.

— Вот черт!

Исаак поднял глаза.

— Все нормально. Я не против похрустеть.

— Все не нормально. Ничего из происходящего не нормально.

Наклонившись над чашкой, она ногтем выловила мелкие частички.

Когда в чашке все показалось более-менее приемлемым, она услышала свой голос.

— Хочешь принять душ перед едой?

— Нет, мадам, — тихий и предсказуемый ответ.

— У меня есть одежда, в которую ты можешь переодеться. — Он резко вздернул бровь, не посмотрев в ее сторону. — Она моего брата. Он иногда оставался здесь… не твоего размера, конечно.

— Я в порядке. Но, спасибо за заботу, мадам.

— Ты должен перестать называть меня «мадам». Мы завязали с этим в то мгновение, когда ты сел в мою машину.

Когда он снова изогнул бровь, Гри подхватила кусок Чеддера и начала натирать его. Ожесточенно.

— Знаешь… ты напоминаешь мне о нем. О брате.

— Почему?

— Я тоже хочу спасти тебя от решений, которые губят твою жизнь.

Исаак покачал головой.

— Плохая идея.

Верно. Бог свидетель, однажды она уже потерпела крах.

Стряхнув сыр с терки, она отложила ее в сторону и нарезала немного бекона. Когда они оба сосредоточились на своем деле, тишина быстро надоела Гри… но, что более важно, не в ее натуре отступать.

Другими словами, если бы она родилась машиной, то участвовала бы в гонках на выживание.

— Слушай, я могу попытаться помочь не только с выдвинутыми против тебя обвинениями. Если ты…

— Я стер почти всю грязь. — Он приподнял сумочку, глядя Гри прямо в глаза. — Но я ничего не могу сделать с ручкой.

— Куда ты поедешь?

Не дождавшись ответа, она бросила кусочек сладкого масла на сковороду и подожгла конфорку.

— Ну, ты можешь остаться у меня на эту ночь, если захочешь отдохнуть. Мой отец оборудовал это место так надежно, что даже мышь не проскочит, не потревожив сигнализацию.

— Сигнализация хороша. Но не настолько.

— Эта система — пустышка. — От ее комментария он удивленно вскинул брови, и Гри кивнула. — Мой отец служил в военной сфере. В войсках, на самом деле. А после пошел в юридический колледж и… ну, он увлекается последними технологиями. И очень опекает меня.

— Он не одобрит мое присутствие.

— До настоящего времени ты вел себя, как джентльмен, а для него это важнее, намного важнее, чем твоя одежда или то, откуда ты родом. Как и для меня, между прочим…

— Когда я уйду, то оставлю деньги.

Приподняв сковороду с плиты, она наклонила ее, посылая кусочек масла в последний путь по горячей поверхности.

— Я не могу их принять. Ты знаешь это. Иначе стану соучастницей. — Ей послышалось тихое проклятье, но, наверное, это было всего лишь дыхание. — В конце концов, могу поспорить, что деньги заработаны в подпольных боях. Или от наркотиков?

— Я не торгую.

— Значит, бои. Все равно незаконно. К тому же, я проверила твое прошлое. — Она снова взбила яйца, а затем вылила больше половины смеси на сковороду, от которой поднялось тихое шипение. — Нашла лишь газетную статью пятилетней давности о твоей смерти. С твоей фотографией, так что можешь не отрицать.

Он сидел, затаив дыхание, и Гри знала, что он не сводил с нее глаз.

На какое-то мгновение она задумалась, кого пригласила к себе в дом. Но, потом она вспомнила, как он снял армейские ботинки и оставил их у входа.

Время трезво взглянуть на вещи, подумала она.

— Так ты скажешь, на какие войска работал, или мне просто начать угадывать?

— Я не связан с войсками.

— Да ладно? То есть, я должна поверить, что ты так дерешься, ставишь сигнализацию в своей квартире и в спешке бежишь из города просто потому, что являешься каким-то уличным бандитом или мордоворотом? Я не куплюсь на это. Случайно увидев тебя на том ринге… и в тот момент, когда ты отозвал своего внутреннего добермана, когда на меня напали у машины… ты целиком и полностью контролировал себя и всю ситуацию с тем наркоманом, ты был не каким-то неуклюжим, взволнованным парнем, спасающим даму в беде. Ты был профессионалом… являешься им, на самом деле. Не так ли?

Она не нуждалась в его подтверждении, потому что и без его слов знала правду. И все же, когда он ничего не ответил, Гри оглянулась, почти уверенная в том, что он опять растворился в воздухе.

Но Исаак Рос — или как его звали на самом деле — по-прежнему сидел за ее кухонным столом.

— Как прожарить яйца? — спросила она. — Сильно или слабо?

— Сильно, — буркнул он.

— И почему я не удивлена?

Глава 14

Пойман с поличным, подумал Исаак. Встретив взгляд своего государственного защитника, гостеприимной хозяйки и повара, он осознал, что она раскусила его во всех отношениях.

И от этого Исаак чувствовал себя раздетым догола.

— Думаю, тебе стоит отказаться от моего дела, — угрюмо пробормотал он. — Сегодня же.

Она посыпала омлет сыром и беконом.

— Я не пасую перед трудностями. В отличие от тебя.

Окей. Этот комментарий разозлил его.

— Я тоже.

— Да ладно? Как ты называешь бегство от ответственности?

Прежде чем он осознал свои действия, Исаак наклонился над столом, возвышаясь над девушкой.

— Я называю это выживанием.

К ее чести, или же глупости, она не отступила.

— Поговори со мной. Ради Бога, позволь помочь тебе. У моего отца есть связи. Которые уходят глубоко в теневые структуры правительства. Он мог бы помочь тебе.