Начало, стр. 3

Неожиданно из-за угла выкатил лимузин, да такой черный — я в жизни подобной черноты не видела. Водитель, ясное дело в черной шляпе, открыл дверцу — и из машины вышла она!

Я охнула и остолбенела, время словно прекратило свой бег. Да и как иначе, ведь мне посчастливилось воочию увидеть ее — своего идола, своего живого кумира Энн Райс!

Она сияла как кинозвезда, готический ангел и небесное создание. Ее длинные блестящие черные волосы, перехваченные золотым обручем, ниспадали на плечи, на ней была длинная, струящаяся шелковая юбка и волшебно, упоительно вампирский темный плащ.

Я буквально онемела, да и вообще от потрясения едва не лишилась чувств.

К счастью, с моей мамой такого не случалось никогда.

— Можно моей дочке получить ваш автограф?

— Конечно, — прозвучал сладостный голос королевы моих ночных приключений.

Я подошла к ней, не помня себя от счастья, на подгибающихся ногах, как будто коленки растопило солнце.

Мало того что моя мама выудила из сумочки наклейку и получила на ней автограф, так готическая звезда еще и встала рядом со мной, с улыбкой обняв меня за талию.

Энн Райс согласилась со мной сфотографироваться!

Я никогда в жизни так не улыбалась. Она, вероятно, улыбалась так миллион раз. Она этого момента, может, никогда и не вспомнила, но в моей памяти он сохранился навсегда.

Почему я не сказала ей, что люблю ее книги? Почему не сказала, как много они значат для меня? Почему не высказала своего восхищения ее несравненным мастерством?

Наверное, от потрясения я лишилась дара речи. Зато потом я, не умолкая, верещала от восторга, снова и снова расписывая эту сцену перед папой и Недотыком в нашем гостиничном номере с завтраком, включенным в оплату проживания. Он был обставлен под старину и выдержан в розовых пастельных тонах.

Это был наш первый день в Новом Орлеане, но я уже засобиралась домой. Кому нужны дурацкий океанариум, французский квартал, джаз-оркестры и карнавальные бусы Марди-гра [3] после встречи с ангелом-вампиром?

Целый день прошел в ожидании того, когда будет обработана пленка, а в результате оказалось, что моя фотография с Энн Райс не проявилась.

Мы с мамой вернулись в гостиницу огорченные, особенно я. О причине случившегося оставалось лишь гадать. Ведь по отдельности мы обе на снимках получались.

Возможно, две столь пламенные любительницы вампиров вместе просто засвечивали пленку, а может, это было своего рода мистическое напоминание о том, что мне, простой девчонке с завиральными мыслями и увлечениями, не место рядом с блестящей писательницей, автором бестселлеров.

Впрочем, всему можно было дать и очень простое объяснение. Может быть, все дело в том, что моя мама — никудышный фотограф.

3

Чудовищная мешанина

Сегодня мой день рождения, сладкое шестнадцатилетие. Нет, как вам нравится этот прикол?! Разве не все дни рождения должны быть сладкими? И чем, спрашивается, шестнадцатый слаще прочих? По мне, так все они должны быть классными.

А вот для нашего Занудвилля мой шестнадцатый день рождения, похоже, ничем не отличался от всех прочих дней.

Начать с того, что этот придурок Недотык заорал с утра пораньше:

— Эй, Рэйвен, вставай! Ты ведь не хочешь опоздать? Пора в школу!

Как могут двое детей у одних и тех же родителей быть настолько разными?

С трудом выбравшись из постели, я натянула черное хлопчатобумажное платье без рукавов и черные туристические ботинки, после чего подкрасила свои довольно полные губы черной губной помадой.

На кухонном столе меня поджидали два пирожных, выпеченных из белой муки, одно в форме единички и другое в форме шестерки.

Указательным пальцем я собрала с пирожного-шестерки сахарную глазурь и облизала палец.

— С днем рождения! — Мама поцеловала меня и вручила пакетик. — Это, вообще-то, на вечер, но можешь открыть и сейчас.

— С днем рождения, Рэйв, — присоединился к ней папа и чмокнул меня в щеку.

— Ручаюсь, ты понятия не имеешь, что мне даришь, — поддразнила я папочку, взяв пакет.

— Зато я уверен, что это стоит уйму денег.

Я потрясла легкий пакетик в руке, а когда там что-то задребезжало, в изумлении уставилась на именинную оберточную бумагу. Неужели это ключи от машины, от моего собственного «бэтмобиля»? [4] В конце концов, это мой шестнадцатый день рождения!

— Мне хотелось подарить тебе что-нибудь особенное, — с улыбкой сказала мама.

Я взволнованно разорвала упаковку и приподняла крышку коробочки для украшений. С ее дна на меня уставилась нитка светящихся белых жемчужин.

— У каждой девушки должны быть жемчужные бусы для особых случаев, — заявила мама, сияя.

Сама она, когда была хиппи, носила бисерные любовные фенечки и, видимо, считала нитку жемчуга корпоративной версией чего-то подобного. Я выдавила кривую улыбку, пытаясь скрыть разочарование, пробормотала «спасибо» и крепко обняла обоих родителей.

Первым моим порывом было убрать бусы обратно в коробочку, но у папы с мамой сделались такие физиономии, что мне пришлось срочно их примерить.

— На тебе они выглядят шикарно.

Мама светилась.

— Приберегу их для действительно особого случая, — заявила я и упрятала-таки подарок в коробку.

Прозвучал дверной звонок. Пришла Беки с маленьким черным подарочным пакетом.

— С днем рождения! — воскликнула она, когда мы вошли в гостиную.

— Спасибо. Тебе не стоило ничего мне дарить.

— Ты это твердишь каждый год, — насмешливо фыркнула она, вручая мне черный мешочек. — Кстати, умрешь, но не догадаешься, что я видела, — заявила подружка, понизив голос. — Во дворе особняка разгружался фургон.

— Не может быть! Кто-то наконец въехал туда?

— Наверное. Мне удалось увидеть только грузчиков. Они втаскивали в дом дубовые письменные столы, дедовские часы с боем и огромные упаковочные ящики с пометкой «Грунт». Вроде бы у новых хозяев есть сын-подросток.

— Ага, из тех, что на свет родятся в штанах цвета хаки, — хмыкнула я. — А его родители наверняка какие-нибудь зануды из «Лиги плюща». [5] Остается надеяться, что они не станут переделывать особняк и выгонять оттуда пауков.

— Точно. А еще сносить ворота и ставить белый забор из штакетника.

— И пластикового гуся на передней лужайке.

Мы обе смеялись как сумасшедшие, но я не забыла запустить руку в мешочек.

— Уж раз тебе стукнуло шестнадцать, то я решила купить для тебя что-нибудь особенное.

Я вытащила черный кожаный шнурок с амулетом из сплава олова со свинцом в виде летучей мыши!

— Вот это класс! — завопила я на весь дом и тут же повесила амулет на шею.

Мама взирала на меня из кухни с явным неодобрением.

— В следующий раз мы просто дадим ей денег, — сказала она моему отцу.

— Жемчуг! — прошептала я Беки, когда мы выходили из дома.

В спортзал я заявилась в черной футболке, шортах и своих армейских ботинках — это вместо белой майки, таких же трусиков и кроссовок. Я никогда не могла понять, какой смысл в белой физкультурной форме? Разве белый цвет помогает добиться лучших спортивных результатов?

— Рэйвен, у меня нет желания и сегодня отсылать тебя к директору. Почему бы тебе хоть раз не устроить мне передышку и не надеть то, что положено, — нудил мистер Харрис, учитель физкультуры.

— У меня сегодня день рождения. Может быть, вам в честь этого события стоит дать передышку мне?!

Харрис уставился на меня, не зная, что и сказать.

— Так и быть, но только сегодня, — наконец согласился он. — И не потому, что сегодня твой день рождения, а потому, что у меня нет охоты отсылать тебя к директору.

Мы с Беки захихикали и направились к трибуне, где дожидался наш класс.

Тревор Митчелл, мой детсадовский главный враг и его закадычный друг, проныра Мэтт Уэллс, пошли за нами. Оба такие из себя прилизанные, богатенькие, правильные футболисты — короче, снобы. Они считали, что выглядят классно, но меня мутило от их самоуверенности.