Богиня легенды, стр. 15
— Мне жаль, что я свалил на тебя свои трудности, Изабель.
— Поверь, твои опасения и сердечная боль в полной безопасности, я сохраню их. Твое доверие — честь для меня. Хотя должна признать, мне грустно оттого, что столь благородный человек столкнулся со всем этим.
— Да, и, боюсь, не слишком хорошо с этим справляюсь.
— Поговори с ней, Артур! Открой ей свои чувства. Позволь ей хотя бы как-то объясниться. Может, и нет повода для подозрений. Или, может быть, это ее подтолкнет к осознанию серьезности своих поступков, и она пообещает все прекратить до того, как что-нибудь ужасное случится с кем-то из вас.
Король кивнул.
— Ты очень мудра, графиня Изабель. И я благодарю тебя за то, что выслушала меня, и еще за твои советы.
— Не за что благодарить, Артур. Я очень надеюсь, что все обернется хорошо для всех нас… я хотела сказать, для тебя.
— У тебя был очень длинный, утомительный день, да еще я задерживаю тебя допоздна. Наверное, ты хочешь уйти в свою спальню?
— Я совершенно не устала, Артур, но если тебе не терпится придавить матрас, я тебя пойму.
Он покачал головой, посмеиваясь.
— Мы будто говорим на разных языках. Уверяю тебя, кровати в верхних спальнях очень удобные, с пуховыми перинами. По крайней мере, я надеюсь, что тебе будет удобно.
В голове Изабель мгновенно вспыхнула яркая картина: они вместе проверяют удобство ее кровати… А блеск глаз короля Артура дал ей понять, что и он, похоже, читает ту же самую страницу…
Она откашлялась.
— Ты намерен удалиться на покой, сэр король?
— Мне кажется, я мог бы говорить с тобой всю ночь на пролет, Изабель. Почему это, как ты думаешь?
И как ответить на такой вопрос? «Потому что с момента нашей встречи нам обоим хочется прыгнуть друг на друга». Но Изабель выбрала более уклончивый вариант.
— Я думаю, сэр, у нас очень много общего. Многие позавидовали бы нашему положению в жизни, но, по правде говоря, на вершине частенько бывает слишком одиноко. — Ох черт, неужели она это сказала? — То есть я имею в виду, мы действительно понимаем друг друга.
— Ты очень хорошая женщина, графиня.
— Кроме того, — продолжила она, стараясь придать своему тону некоторую долю легкомыслия, — когда мы скакали в Камелот, ты немножко посмеялся над моими незатейливыми шутками.
Да, усмешка у короля тоже была сногсшибательной…
— Я никогда раньше не слышал такого. Должен сказать, что когда-нибудь с огромным удовольствием отправлюсь в Дюмонт. Похоже, это очень счастливое место.
Да ей-то откуда знать, черт побери?
— Смех — лучшее лекарство, — сказала она и чуть не застонала.
Банальности так и слетали с ее языка, и это было ужасно. Ей самой нужен мозгоправ.
— Вы с королевой всегда будете самыми желанными гостями в моем замке.
Его глаза затуманились, и это напомнило Изабель о том, что именно они недавно обсуждали.
Она сжала его руку.
— Прости, Артур. Ты и твои рыцари можете приезжать когда угодно. Можешь у меня вести себя как бобыль.
— Боб…
— Неважно. Я хотела сказать только, что мои двери всегда открыты перед тобой.
А у нее есть дверь, которую можно открыть?
Изабель подавила очередной стон. «Ох, пристрели меня, пока я не запуталась в собственных ногах, как загнанная лошадь!»
— Спасибо, что предлагаешь свое гостеприимство. И однажды я наверняка воспользуюсь приглашением.
Несколько долгих секунд они молча смотрели друг на друга. Изабель окончательно поняла, какой именно дорогой пойдет. И да помоги ей Бог…
Она отпустила его руку, хотя и с большой неохотой.
— А теперь, прежде чем мы разойдемся, ответь на мой вопрос, Артур.
Глава восьмая
— Прошу прощения, леди Изабель. Я забыл, какой вопрос?
Она тоже забыла.
«Цитирую: „Bay! А она-то сама знает об этом законе?“»
«Спасибо, Вивиан!»
— Насколько я помню, я спрашивала, осознает ли Гиневра возможные последствия своих поступков? В том случае, если она действительно виновна в некоторой… неосмотрительности.
— Это и печально, что осознает. И рискует по собственной воле. Как и Ланселот.
— Мне это что-то не кажется настоящей любовью, раз Ланселот готов подвергнуть Гиневру такой опасности.
— Я думаю, они не в силах сдержать чувства. И теперь, рядом с тобой, я все больше и больше их понимаю. Когда я был совсем еще малышом, матушка не раз повторяла мне: «Сердцу не прикажешь. Оно хочет того, чего хочет». Я не могу управлять желаниями сердца Гвен, так же как не могу объяснить, каким образом сумел завладеть мечом Эскалибуром. Как не могу понять это… чувство к тебе.
Изабель была не просто польщена, ее как будто охватило огнем. Или, может быть, это гормоны разыгрались. Она выбрала путь, но ей все равно нужно было играть роль адвоката дьявола. Потому что адюльтер противоречил ее моральным правилам, хотя она и готова была забыть о них.
— Артур, но, может быть, есть какой-то способ отплатить ей? В смысле как аукнется, так и откликнется. Причинить ей такую же боль, какую она причиняет тебе?
— Не знаю, что там «аукнется», но отплатить — это мне понятно. Я мог бы развлекаться со множеством женщин. Но это не в моем характере.
Изабель это знала. Она не понимала, откуда ей это известно, просто знала. Артур не мог прыгнуть под чужую простыню… то есть в чужую меховую постель, только чтобы вернуть свою обманщицу жену. Ведь будь он мстительным типом, он мог бы и куда больше сделать. Разоблачить Гиневру в любой момент было совсем несложно, а потом судить, признать виновной и казнить. Но вместо того король продолжал защищать супругу, несмотря на то, как много боли она причиняла ему день за днем.
— Ты все еще сильно любишь ее, — тихо сказала Изабель.
— Да. Но не так, как прежде. Это другое чувство. Знаешь, очень трудно смотреть на свою жену, изображать верного и любящего мужа, видя при этом, что она желает другого мужчину.
Изабель вдруг заметила, что абсолютно трезва, хоть и выпила немало отличного коньяка. Ее недавнее игривое оживление исчезло, ум прояснился. И вместо расплывчатых рассуждений вернулся к прозаической реальности. Но она все равно хотела того единственного поцелуя, только это не было связано с пьяным временным влечением.
На нее свалилось нечто куда большее.
Ей достался дар постоянства.
Она будто летела вниз головой, но отчетливо осознавала, что это значит. Черт… Ей пришлось провалиться сквозь несколько столетий, чтобы найти того самого, единственного? Судьба не была, конечно, сознательно жестока к ней, просто у нее извращенное чувство юмора.
— А в Камелоте существует развод?
— Развод?
— Отмена брака. Признание его недействительным. Распрощались — и все.
— Между королем и королевой?
— Точно… то есть да, конечно. В Дюмонте позволяется расторгать неудачные браки. Так что оба супруга получают право вступить в новый союз.
— Без какой-либо причины? Разве кто-то из двоих не должен признаться в ошибке?
Изабель не представляла, как объяснить причины развода, но потом выбрала самую распространенную.
— Это называют несовместимыми противоречиями характеров. Никто не виноват, просто… так уж получилось. Брак становится неприемлемым для обеих сторон.
Король долго молчал, обдумывая услышанное.
— Я никогда такого не слышал. Если возникает повод для недовольства брачным союзом, безусловно должна быть определена виновность. И затем обиженный мужчина…
— Стой, погоди. Только не надо говорить, что пострадавшим всегда оказывается мужчина.
— Если женщина ложится в постель с другим, это и есть причина…
— А если мужчина обманывает свою жену?
Смех короля долетел до самых стен замка.
— Изабель, я незнаком с законами Дюмонта, но во всех остальных землях бриттов мужчины…
— …придерживаются других правил, нежели женщины. Конечно, само собой.
Артур посмотрел на нее и нахмурился.
— Мне непонятен твой гнев.