Ученица Холмса, стр. 19

– Что вы делаете, Холмс? – спросила я, когда он был на полпути к двери. Он остановился.

– Извини, Рассел. Я стал забываться. От старых привычек трудно избавиться. Я положу это на место.

– Подождите, Холмс, я просто хотела спросить.

– А, тогда ладно. Дело в том, что я не раз имел возможность наблюдать, тот факт, что когда человек видит прямую угрозу какой-то вещи, которой дорожит, он непроизвольно бросается к ней. У тебя, несомненно, другой план. Извини за вмешательство.

– Нет-нет. Все в порядке, Холмс.

Он закрыл дверь кухни своими отмычками, затем вдребезги разбил замок. После чего спрятал инструменты, а я прошла на кухню, чтобы взять из свертка, лежавшего на столе, четыре кусочка черствого хлеба. Потом я вернулась в коптильню и отрезала несколько ломтиков окорока. Обычно я не ем свинину, но в тот раз решила сделать исключение: отряхнув с сальной поверхности грязь, я сделала несколько бутербродов, после чего посмотрела на свою руку, на окорок, а потом на пол.

– Холмс! – крикнула я.

– Что-то нашла, Рассел?

– Холмс, а мы оба кое-чего не заметили.

– Не понял?

– Этот окорок клали на красную глинистую землю, и на полу коптильни остался такой же красный след. Мне кажется, неплохо было бы его изучить. Держите бутерброд – к сожалению, пива у меня к нему нет.

– Одну минуту. – Холмс прошел через искореженную дверь на кухню, откуда послышались стук и звон бьющегося стекла, после чего он появился с большой бутылкой эля и двумя стаканами. – Пошли?

Мы перенесли наш пикник на пригорок неподалеку от дома. Вскарабкавшись на него, замаскировались и приступили к трапезе, не прекращая наблюдения за домом. Изучение почвы позволило обнаружить несколько отпечатков, схожих с тем, что мы видели на ковре в гостинице.

Я откусила бутерброд и поморщилась. Хлеб был не слишком свежим.

– Я полагаю, Холмс, он сам приведет нас к ящику с деньгами. Мне нравится этот окорок, и хорошо, что у нас есть чем его запить.

– Окорок весьма неплох, несмотря на то, что прокоптился дважды. Думаю, миссис Уайтнек будет настолько любезна, что поделится им с нами в качестве оплаты. Полагаю, Рассел, нам лучше занять позицию в этих кустах, которые хорошо нас скроют и одновременно обеспечат отличный обзор.

Так мы и поступили. Наконец появилась наша добыча. Он въехал во двор через ворота и зашел в дом. Мы жевали и пили, укрывшись за листвой. Мы видели, как Сильвестр застыл, пораженный видом разбитой двери, потом зашел внутрь, где обнаружил следы обыска, после чего выскочил наружу, озираясь по сторонам, и устремился вверх по склону в нашем направлении. Его лицо было красным и лоснилось от пота, пока он карабкался, и я заметила, как он оступился и поранил голень. На полпути он неожиданно лег и, засунув руку между двух больших камней, извлек оттуда ящик. Мы заметили, как расслабилось его тело, едва он его коснулся.

– Ну, давай, – пробормотал Холмс, – теперь отнеси его вниз, как хороший мальчик. Вот так, молодец!

Сильвестр, прижав железный ящик к груди, начал спускаться вниз, лавируя между камнями. Один раз он чуть не упал, и я замерла, опасаясь, что он покатится вниз и переломает себе все кости, заодно рассыпав деньги, но он отделался лишь ушибленным коленом и благополучно закончил спуск. В его лице читалось нетерпение, смешанное с ликованием, когда он рысью вбежал в дом, сжимая в руках тяжелый ящик. Мы с Холмсом допили пиво и последовали за ним.

– Рассел, мне кажется, самое время вызвать подкрепление. Я останусь здесь, а ты сбегай к дороге и приведи сюда констебля Роджерса, только тихо!

– Холмс, если меня слушалась собака Баркеров, то это вовсе не означает, что и констебль Роджерс меня послушается. Мне кажется, лучше пойти вам.

– Гм. Наверное, ты права. Но в любом случае, если ты здесь останешься, не при каких обстоятельствах не приближайся к мистеру Сильвестру. Крыса, загнанная в угол, может укусить. Рассел, не надо ненужного геройства.

Я уверила его, что не собираюсь брать этого человека, тем более голыми руками, и мы разделились. Я спряталась за коптильней, откуда могла видеть реку, и, набрав горсть камней, принялась упражняться в жонглировании. Мне удалось достичь того, что в воздухе одновременно находилось пять камней, когда что-то промелькнуло у дома.

Послышалось какое-то царапанье, затем глухой удар. Кухонная дверь распахнулась, и оттуда выскочил наш парень с испуганным лицом и черными волосами, теряя на бегу банкноты. Вдогонку ему неслись крики и топот ног, но Сильвестр бежал быстро и имел неоспоримое преимущество. Ускоряясь, он пролетел мимо меня, и я не раздумывая схватила один из своих камней и запустила в него. Камень угодил ему по ноге и, видимо, заставил ее онеметь на время, судя по тому, что он со всего размаху упал на землю. Я тотчас же схватила другой камень, но тут подоспели Холмс с Роджерсом.

В тот вечер мы ужинали в гостинице у миссис Уайтнек. Холмс ел окорок, а я наслаждалась бараниной в мятном соусе, а оба мы лакомились крошечным картофелем и глазированной морковью и разными другими деликатесами, которыми богат Суссекс. Миссис Уайтнек лично обслужила нас за столом и выглядела очень довольной.

Спустя некоторое время я откинулась на спинку стула и вздохнула, чувствуя себя вполне счастливой.

– Спасибо, Холмс. Это было здорово.

– Ты даже получила то грубое и неприкрашенное удовлетворение, характерное для ищейки, не так ли?

– Да. Не могу представить себя всю жизнь занимающейся подобного рода делами, но для летних каникул это вполне подходящее занятие. Вы согласны?

– Ну, если расценивать это как тренировку, то ты, Рассел, провела расследование на очень приличном профессиональном уровне.

– Да? Спасибо, Холмс, – сказала я, чувствуя какую-то глупую радость.

– Кстати, где ты научилась так бросать камни?

– Мой отец считал, что все молодые девушки должны уметь это делать, и еще хорошо бегать. Он очень любил спорт и пытался внедрить крикет в Сан-Франциско за лето до... до несчастного случая. Он и научил меня.

– Потрясающе, – пробормотал мой собеседник.

– Он тоже так считал. Согласитесь, очень полезный навык. Всегда можно найти, чем запустить в негодяя.

– Quid erat demonstrandum [1]. Как бы там ни было, Рассел... – Он уставился на меня холодным взглядом, и я внутренне сжалась, приготовившись встретить поток критики, но он мне только и сказал: – Теперь, Рассел, насчет того опыта с гемоглобином...

Книга вторая

Вдали от дома

Дочь сенатора

Глава 5

Бродячая цыганская жизнь

Случай в гостинице миссис Уайтнек был больше похож на шутку, и даже такой мастер раздувать из мухи слона, как доктор Уотсон, и тот с трудом превратил бы это дело в захватывающее повествование. Полиция наверняка поймала бы Сильвестра, а тридцать гиней и четыре окорока, даже в те дни, когда продуктов хронически не хватало, вряд ли могли бы послужить хорошим заголовком для статьи в «Таймс».

И все же среди множества шумных событий тех лет этот случай занимает особое место в моей памяти только из-за того, что именно тогда Холмс впервые дал мне свободу действий и принятия решений. Конечно, еще тогда я понимала, что если бы дело представлялось ему хоть сколько-нибудь значительным, я бы играла привычную для себя вспомогательную роль. Однако несмотря на это, чувство удовлетворения я втайне испытывала еще очень долго. Хоть и маленькое дело, но зато мое собственное.

То, что свалилось на нас спустя пять недель, превратило предыдущий случай в детскую забаву. Похищение дочери американского сенатора было не шуткой, а делом международной важности, драматичным и напряженным, классическим делом Холмса, в котором мне довелось участвовать, хотя и во второстепенной роли. Расследуя это дело, я стала понимать многие вещи и соприкоснулась с темными сторонами жизни, так хорошо известными Холмсу.