Дневник грабителя, стр. 15

Спустя пять минут мне удается-таки уговорить детей вернуться в кровати и узнать после вереницы вздохов и всхлипываний, что их зовут Эшли и Сара. Любимая игрушка Эшли — его тираннозавр Рекс, а на Рождество он хочет получить велосипед, а Сара любит свою куклу и ждет от Санта Клауса дом для Венди.

Олли возвращается и кивает мне.

— Готово, пойдем.

— Мне и дяде... Роджеру пора уходить, но не волнуйтесь, ваши мама и папа...

— Два чертовых придурка, можете так им и передать, — отрезает Олли. — Бекс, твою мать, пойдем наконец отсюда!

— Поосторожнее с выражениями! — рычу я в ответ. — Здесь ведь дети.

— Ты меня достал!

Олли хватает меня за рукав, поднимает на ноги и тащит к двери.

— Нам пора, — шепчу я малышам. — Пока.

Мы сбегаем вниз по лестнице, вылетаем через заднюю дверь, на цыпочках крадемся по гравиевой дорожке к фургону, садимся в него и уезжаем.

— Вот ведь твари, — говорит Олли. — Бросили детей одних. Парочка скотов! А что, если бы мы были извращенцами, педофилами, убийцами или кем-нибудь еще?

Я полностью с ним согласен. Парочка скотов! Олли в таком бешенстве, что собирается вернуться, заявиться на ту проклятую вечеринку, выцепить этих двоих и устроить им такую порку, какой они оба заслуживают. Мы решаем, что это не лучшая затея, но оставлять все как есть не желаем. Поэтому двадцатью минутами позже звоним по 999 с автомата за пределами города, и я, накрыв рот старым носовым платком, сообщаю, что в таком-то доме на такой-то улице оставлены родителями двое маленьких детей.

Через десять минут в дом приезжает спецбригада. Они взламывают дверь и находят детей. В этот момент веселящиеся в соседнем доме начинают обращать внимание на посторонний шум, и родители детей с бокалами в руках наконец-то выходят на улицу.

Об этом случае написали в местной газете. РОДИТЕЛИ, ОСТАВИВШИЕ ДЕТЕЙ ОДНИХ ДОМА, АРЕСТОВАНЫ ПОСЛЕ ЗВОНКА ГРАБИТЕЛЕЙ. Этих двоих оштрафовали на пятьсот фунтов, а детей взяли на заметку как «воспитываемых в ненадлежащих условиях». Нас же с Олли прямо в статье поблагодарили за донесение на Осгудов.

Осгуды.

Как непонятно устроен мир.

Парочка скотов!

11

Дома кто-то есть

Естественно, встреча в доме Осгудов была не первой в моей практике. Нечто подобное случилось со мной и в тот раз, когда несколько лет назад я обчищал дом в новом жилом массиве на берегу реки. Готовились и я, и Олли к этому делу на протяжении нескольких месяцев. Один из наших приятелей, участвовавший в строительстве того дома, снял копию с ключа от парадной двери и продал ее мне за определенную сумму. Нам оставалось лишь дождаться момента, когда дом достроят, и в него въедут люди.

Прошло пять месяцев. Однажды, проезжая мимо, я заметил, что в доме горит свет, а на окнах увидел занавески. К сожалению, Олли — этот дурачина — в тот момент в очередной раз сошелся со своей старой подружкой, опять завязал с грабительством и стал порядочным человеком; он даже устроился на прежнюю работу — охранником у дверей «Глитси», в чьи обязанности входило не впускать вовнутрь посторонних и скидывать с лестницы пьяных. Я говорил ему, что его пташка наверняка спит с кем попало, пока он ночи напролет торчит на своей идиотской работе, но все без толку.

И вот я иду на дело один, хотя такой расклад не особенно меня устраивает. Ноя нуждаюсь в деньгах, а другие парни, кому я предлагаю сходить со мной в паре, отвечают отказом.

К Роланду я вообще не подхожу, выпить с ним чаю я всегда успею.

Вообще-то я и раньше не раз работал в одиночку, но, как уже сказал, не особенно люблю подобное положение вещей.

Короче говоря, в один из ближайших вечеров я еду в тот район на разведку. Оказывается, в этом коттеджике, приютившемся между здоровыми доминами с четырьмя и пятью спальнями — их бы я ограбил с гораздо большим удовольствием, — всего лишь одна спальня.

Я выжидаю несколько минут и принимаюсь следить за парадным коттеджа. Свет не горит, машин во дворе нет.

Войду и выйду, решаю я. Войду, пробуду внутри максимум пять минут и сразу назад. Я пересекаю дорогу, приближаюсь к дому, стучу в дверь, вытаскиваю из кармана ключ, быстро открываю замок, осторожно и бесшумно проникаю внутрь и негромко спрашиваю, есть ли кто дома, чтобы не нарваться на неожиданные неприятности. Потом закрываю шторы, достаю фонарик и приступаю к делу.

В гостиной стоит маленький телек, безбожно старая и ужасно маломощная стереосистема, в кухне микроволновка, в прихожей велосипед (дамская модель), привязанный — представьте себе! — цепью к батарее. Единственная более или менее приличная вещь, и та привязана цепью к батарее! И зачем хозяевам понадобилось это делать? Неужели просто закрыть дверь дома на замок для них недостаточно? Живут же на свете такие параноики!

В общем, я решаю быстро осмотреть шкафы и комоды на втором этаже, взять что смогу и умотать. Я нахожу шкатулку с драгоценностями, фотоаппарат, радиоприемник-будильник и пару штуковин для волос — не знаю точно, для чего они, но видел, как такими же пользовалась при мне Мэл. Я уже собираюсь спуститься на первый этаж в тот момент, когда раздается шум раскрывающегося парадного и в прихожей зажигается свет.

Проклятие! — думаю я. Вот черт!

Я подскакиваю к окну, но на нем специальные замки, их так просто не откроешь. Фомку я оставил в фургоне, подумал, она мне не понадобится, ведь в дом я вошел, открыв дверь ключом. В окно не выпрыгнуть и по лестнице не сойти вниз — я в западне. Все, что мне остается, так это, подгадав момент, все же быстро спуститься в холл, а пока где-нибудь спрятаться. Я шмыгаю под придвинутую одним краем к стене кровать и надеюсь, что все сложится наилучшим образом.

Мои надежды не оправдываются.

Она входит в спальню, скидывает с ног туфли и начинает снимать с себя форменные одежды медсестры. Конечно, я с удовольствием рассказал бы, что эта особа — высокая сногсшибательная блондинка и что, обнаружив меня под своей кроватью, она приятно удивляется. Но это было бы чудовищной неправдой. Здоровая, жирная и ужасная телка, увидев мою ногу, выглядывающую из-под кровати, безумно пугается.

Я выбираюсь из своего убежища и пулей устремляюсь на лестницу, а хозяйка оседает на пол и впадает в истерику. К тому моменту как я подлетаю к парадному, мое сердце уже бьется в груди в неистовом танце, как какой-нибудь чертов южноафриканский зулус на тропе войны, а когда я обнаруживаю, что дверь закрыта изнутри уже на два замка, оно начинает стучать с удвоенной частотой. Я хватаюсь за задвижку и усиленно пытаюсь открыть ее, но она даже не двигается с места. Бегу к задней двери, но на ходу вспоминаю, что в этом доме черного хода вообще нет.

— Черт! — восклицаю я. — Хрень какая-то! — Я понимаю, что, если обращусь к хозяйке, еще больше ее напугаю, но мне не остается ничего другого. — Вы можете открыть мне парадную дверь?

В ответ слышу лишь истеричные вопли.

— Я хотел бы уйти отсюда, но не могу, потому что вы закрылись изнутри.

Молчание.

Мне до жути не хочется опять подниматься наверх, но ситуация такова, что без этого не обойтись. В эту самую секунду я вспоминаю, что на тумбочке возле кровати видел телефонный аппарат.

Я взлетаю вверх по лестнице и вбегаю в комнату. Хозяйка сидит на полу, сжавшись в комок и шепча в трубку не то «скорее», не то «старее». Скорее всего «скорее», к данным обстоятельствам это слово больше подходит. Я подскакиваю к ней, выхватываю трубку у нее из руки, одновременно надавливая на рычаг.

— Не трогайте меня, умоляю, не трогайте меня, — взмаливается она, хныча и скуля. — Не трогайте меня.

И так еще и еще раз.

Признаюсь, видя ее в таком состоянии и сознавая, что всему виной один я, я ощущаю себя препаршиво. Ее лицо опухшее и красное, и она смотрит на меня так, будто перед ней сам Джек-потрошитель с торчащим членом.

— Послушайте, я не собираюсь причинять вам вред, честное слово, — говорю я, отходя от нее на некоторое расстояние и опускаясь на колени.