Богиня весны, стр. 16
— Ну что ж, значит, мы идем в правильном направлении, — улыбнулась она Эвридике.
— Ты и так знала, что мы не ошиблись, — с очень робкой улыбкой ответила Эвридика.
— Это лишь потому, что у меня отличная проводница, — сказала Лина, и Эвридика улыбнулась чуть шире; бледные щеки девушки едва заметно порозовели от удовольствия.
Лина все еще радовалась улыбке юного призрака, когда они обогнали первую тень.
Это была молодая женщина, и снова Лина подумала, что она годится ей в дочери. Дух нес какой-то узел, крепко прижимая к груди, но Лина сразу поняла по очертаниям, что это младенец. Пустой взгляд женщины скользнул по Эвридике, но выражение лица умершей при этом не изменилось; однако стоило ей заметить Лину, как полупрозрачные глаза округлились, а лицо внезапно оживилось.
— Неужели это действительно сама богиня весны идет среди мертвых? — Голос девушки переполняли чувства.
Лина, заколебавшись лишь на мгновение, ответила:
— Да, я Персефона.
— Ох! — Недавно умершая женщина прижала ко рту бестелесную руку, словно желая сдержать эмоции. Потом она глубоко, взволнованно вздохнула и сказала: — Значит, этот темный путь не так уж и безнадежен. Да, если мы идем по нему вместе с богиней!
Краем глаза Лина заметила, что Эвридика улыбается и кивает. Негромкий шепот пробежал мягкой волной по толпе слегка светящихся призраков, вдруг окружившей их:
— Персефона!..
— Это сама богиня весны!
— Она пришла, чтобы осветить наш страшный путь!
Один за другим призраки поворачивались к Лине. Духи здесь были самых разнообразных возрастов, от глубоких старцев, сгорбившихся под грузом лет, до подростков и совсем малышей, шнырявших между тенями старших с обычной для юности энергией. На некоторых из призрачных тел видны были раны, нанесенные мечом и окрасившие бледные тела алым. Некоторые, как Эвридика и юная мать, не имели видимых причин смерти; но в глазах у всех было одинаковое выражение восхищения и вновь вспыхнувшей надежды. Надежды, родившейся при виде Персефоны.
Лина и сама удивилась собственной реакции на внезапное появление целой толпы духов умерших. Она ничуть не испугалась. Она даже вполне могла выносить вид ужасающих ран, если, конечно, не смотрела на них слишком долго, а сосредотачивалась на глазах призраков. Там она видела свет, вспыхивавший в каждой душе, когда она улыбалась и приветствовала их, надеясь, что выражает достаточно заботы и ласки.
По мере того как Лина и Эвридика шли дальше по темной дороге, количество окружавших их духов все росло. Лина видела теперь, что Деметра ничуть не преувеличивала. Души умерших действительно нуждались в ней. Для них ее появление было подобно дождю в сожженной солнцем пустыне. Иссушенные жаждой, они пили ее улыбку и приветствия. Вокруг шептались бесчисленные голоса, произнося слова на незнакомых Лине языках, но она их понимала. Чувствуя себя немножко подавленной, Лина постаралась не думать о том, как много душ окружает ее. Рассматривай их по одному, снова и снова повторяла она себе. Смотри на них как на нетерпеливых посетителей кондитерской, а не как на бесчисленное множество мертвых.
Как будто ощутив растущую неуверенность спутницы, Эвридика приблизилась к ней почти вплотную, чтобы поддержать богиню.
— Нам уже недалеко осталось, — прошептала Эвридика на ухо Лине. — Я вижу там, впереди... это, должно быть, лодка Харона, и он переправит нас через озеро, к дороге, что ведет к полям Элизиума. В дальней стороне этих полей — дворец Гадеса. Нам осталось пройти не больше, чем мы уже прошли.
Лина еще не закончила благодарить Эвридику за воодушевляющую информацию, как дорога перед ними внезапно содрогнулась, мрамор треснул с оглушающим шумом и в земле образовалась дыра, похожая на разинутую пасть гиганта. Души умерших рассыпались с визгом, и перед мрачной пропастью остались только Лина и Эвридика.
Глава 8
— Черт побери! Черт побери! Черт побери! — закричала Лина, настолько потрясенная, что забыла перейти на итальянский язык.
Ведь земля разверзлась прямо перед ней!
Она замахала руками, чтобы не свалиться, потом схватила Эвридику за холодную полупрозрачную руку и попятилась назад, увлекая девушку за собой. Она успела отступить всего лишь на пару футов, когда из провала вырвались четыре эбеново-черных коня. Фыркая огнем, они, огромные и устрашающие, надвигались на Лину и Эвридику.
— Богиня, помоги! — взвизгнула Эвридика.
Полный беспредельного ужаса голос девушки вывел Лину из оцепенения. Она отпустила маленькую бледную ладонь Эвридики и шагнула навстречу коням. Коренной жеребец оглушительно заржал, прижав уши к огромной голове. Но это ведь была не первая лошадь, к которой Лина так близко подошла в своей жизни.
Мысленно скрестив пальцы на счастье и надеясь, что ее дар не остался в прежнем теле, Лина заговорила негромко, ласково, протянув руку к пугающей морде коня:
— Эй, привет! До чего же ты симпатичный парень!
Конь сбился с шага и еще раз фыркнул небольшим огоньком. Он насторожил уши, как будто хотел как следует расслышать то, что говорила Лина.
Лина улыбнулась. Ясно, дар общения с животными принадлежал ее душе, а не телу. Она облегченно вздохнула. Неважно, как велики эти животные, это все равно просто лошади, и, как все прочие звери, они сразу прониклись к ней обожанием. Лина пощелкала языком и погладила бархатную морду великолепного животного.
— Да уж, ты очень крупный парнишка, — добродушно сказала она.
— Кто осмелился потревожить души умерших и коснуться ужасных скакунов Гадеса?
Этот вопрос прозвучал как удар хлыста, и Лина, резко отдернув руку от гладкой лошадиной морды, виновато посмотрела вверх, туда, откуда донесся голос.
И тут же судорожно сглотнула. Ну что же она за дура! Настолько увлеклась лошадьми, что даже и не подумала глянуть за их спины!
В сверкающей колеснице, серебристой, цвета лунных лучей, стоял мужчина, державший в одной руке огромное копье с двумя зубцами, а в другой — кожаные поводья. Его массивное тело от шеи до лодыжек было укутано в ткань цвета ночи. Маленький огонек Лины освещал складки плаща — там, куда падал свет, плащ переливался темными оттенками пурпура и королевской синевы. Длинные волосы мужчины были связаны сзади в хвост. Волосы тоже были черными и блестящими. Взгляд Лины добрался наконец до лица мужчины. Это было темное и необычное лицо; в цвете кожи смешивались золото и бронза, что придавало мужчине вид статуи, решившей сойти со своего пьедестала. Высокие красивые скулы, безупречно очерченный подбородок, ястребиный нос... Мужчина смотрел на Лину сверкающими глазами. Он был суров, и разгневан, и... великолепен.
Бог ты мой, подумала Лина, он похож на античного Бэтмена... только без маски и бэтмобиля.
— Прошу прощения, — проговорила Лина. — Я... я совсем не хотела кого-либо тревожить. Умершие просто были... ну... рады видеть меня, вот и...
Один из «ужасных скакунов», раздраженный тем, что на него перестали обращать внимание, наклонился к Лине и дыхнул ей в лицо, заслонив мужчину. Лина снова пощелкала языком, успокаивая животное, и погладила подсунутую ей морду.
— Ты снова осмелилась коснуться ужасного скакуна! — Но на этот раз голос мужчины прозвучал скорее растерянно, нежели гневно.
Лине пришлось отодвинуть голову коня в сторону, чтобы взглянуть на мужчину поверх конской шеи.
— Ну, видимо, он не знает, что он ужасный. — Лина ласково улыбнулась животному, и конь тут же мягко ухватил ее губами за плечо. Три других коня тоже потянулись к Лине мордами. — Впрочем, это не совсем правда. Дело в том, что у меня просто дар общения с животными. Я им нравлюсь. И даже очень. — Лина протянула руку к другой морде и погладила ее. — Так что я уверена: они по-прежнему все те же ужасные скакуны.
И только теперь Лина сообразила, что было сказано еще кое-что: «Ужасные скакуны Гадеса». Лина вытянула шею, чтобы выглянуть из-за ближайшей лошади. Merda! Так значит, вот этот Бэтмен и есть Гадес?! Лина закрыла глаза и сосчитала до трех, потом глубоко вздохнула и отступила от лошадей.