Моряк сошел на берег, стр. 23
Я обещал ему, что ничего не скажу.
– Спасибо, мистер Нельсон, – сказал Мик. – Большое спасибо.
Он закрыл дверь, хотя я был еще на веранде. Сейчас у меня было такое же чувство, что и в баре. Мне казалось, что Мика здорово что-то забавляло.
Я перешел через дорогу и направился в бунгало Корлисс. Жалюзи были опущены. Большая комната находилась в темноте, и в ней господствовали ароматы Корлисс. Не зажигая света, я растянулся на кровати и начал обдумывать положение.
Любовь. Заблуждение. Биологическое начало. Слияние одного тела с другим. Инстинкт размножения, глубоко укоренившийся в каждом человеке. Пачка сигарет. Норковое манто за десять тысяч долларов. Пять долларов.
Я был слишком возбужден, чтобы продолжать лежать на кровати, я встал и, пройдя к окну, выглянул на улицу. Осенний день клонился к вечеру и был серым и тусклым. Как раз в этот момент на крыше бара зажегся пурпурный попугай. Его стеклянные глаза с какой-то туманной поволокой имели злое выражение и, казалось, чего-то ожидали.
Я вынул из кармана бумажник и уставился на автобусный билет, который я купил еще в первый день, когда собирался ехать в Хиббинг.
Не знаю почему, но у меня появилось чувство, что меня обманули и посмеялись надо мной.
15
В пять часов я снова начал пить. А Корлисс возвратилась около семи. Я слышал шум мотора, когда она подъезжала к площадке для машин. Потом она проскользнула в бунгало через боковую дверь и замерла, прислонившись к ней.
Я все еще был в темноте, только сквозь жалюзи падал свет от прожекторов, которыми освещались пальмы, бросая на грудь и лицо Корлисс полоску серебристого света. Она выглядела усталой.
– Почему ты сидишь в темноте? – спросила она меня.
Я поинтересовался, проходила ли она мимо бара. Она ответила отрицательно.
– А почему тебя это интересует?
– Они нашли Волковича, – сказал я.
Она сглотнула, и ее белое лицо не шевельнулось в серебристой полоске света.
– Кто его нашел? Шериф Купер?
– Нет. Два рыбака нашли его машину.
– А труп?
– Трупа не было, видимо, унесло в море.
Корлисс вышла из полосы света и присела на кровати.
– Откуда ты это знаешь?
– Шериф Купер был здесь. Часа в три дня.
Она сняла туфли.
– Вот как?
– Угу.
– Он проявлял недоверие? Тебе не казалось, что он тебя подозревает?
– Ты хочешь сказать: нас? – уточнил я.
– Хорошо, пусть будет "нас". – Она начала стягивать чулки.
– В этом плане он ничего не говорил. Но они знают, что он вчера вечером был у нас в баре. И они знают, что это не несчастный случай.
Она сняла пальто.
– Дай мне сигарету, Швед.
Я прикурил сигарету и протянул ей.
Она сделала затяжку, и сигарета засветилась, словно крошечная лампочка.
– Хорошо еще, что они не нашли его труп. Даже если они будут нас подозревать, то без его трупа они все равно ничего не смогут поделать. Я права, Швед?
– Не знаю. Возможно. А может, и нет. Но то, что они обнаружили машину Волковича, еще не самое неприятное.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Купер появился здесь с одним человеком из ФБР. С неким Лилом Грином, он работает в Лос-Анджелесе.
Полоска света падала теперь на ее волосы, так что казалось, будто они ярко вспыхнули. Со своего места я мог видеть только волосы, лоб и глаза. Один глаз все еще был немного припухший. А во взгляде Корлисс я заметил страх.
– Ты говоришь, из ФБР? А почему ФБР заинтересовалось Волковичем?
– Видимо, это был его псевдоним, – объяснил я, – настоящее его имя было Липпи Сальц.
Корлисс зажгла настольную лампу. Она казалась нежной, испуганной и усталой.
– Ты считаешь, что я должна знать это имя?
– А оно тебе ни о чем не говорит?
– Нет.
– Когда вы были на балу, Волкович не говорил тебе, что его настоящее имя Сальц?
– Нет.
– И не упоминал, откуда он родом?
– Нет.
– Но газеты ты все-таки читаешь?
– Конечно!
– Сальц был одним из участников дела об убийстве в чикагской афере Пальмера. Он и златовласая потаскушка по имени Софья Паланка выкачали из Пальмера четверть миллиона.
Корлисс опять уставилась на свои ноги. Когда она подняла глаза, дыхание ее было более учащенное, чем раньше, нижняя губа подалась вперед.
– Я знала, что это никчемный и подлый человек. Посмотри только что он со мной сделал. Я рада, что ты убил его, Швед. Ты слышишь? Я рада этому!
Я схватил ее за запястье.
– Только не так громко.
– Хорошо. Но я все равно рада...
– О'кей, ты рада... язык придется придержать. Никто не должен об этом узнать!
– Только не кричи на меня! – фыркнула Корлисс.
– Я не кричу! – прошипел я в ответ и опустился в кресло. Корлисс стянула юбку и развязала подвязки. Я отвернулся.
– Как звали того человека из ФБР? – спросила она.
– Грин... Лил Грин.
– И он был с Купером здесь? В какое время?
– Около трех.
Корлисс бросила взгляд на свои часы.
– Они еще придут?
– Да.
– Когда?
– Этого они не сказали.
Корлисс погрузила свои ноги в новую ковровую дорожку, которую мы купили вместо той, что сожгли. Потом она собрала волосы на затылке.
– Я боюсь, Швед.
– Я тоже.
Она, казалось, была рада, что я испытываю те же чувства, что и она.
– Серьезно?
– Да. И я тебе говорил еще тогда, что будет большой ошибкой, если мы спрячем труп.
Корлисс снова распустила волосы.
– Да, я знаю... – она судорожно сглотнула. – Но тогда я тоже была в панике, как и сейчас... Этот человек из ФБР – он что, хотел говорить со мной?
– Да. С вами обеими. С Мэмми и с тобой.
– Что ему нужно?
Я попытался процитировать Грина:
– Он сказал: "Возможно, что Волкович что-нибудь рассказывал, что представило бы для нас интерес".
– Но ведь он же ничего не рассказывал! – заявила она. – Джерри вообще ничего не говорил о себе. А что он хотел еще?
– Интересовался твоим прошлым.
– И что ты ему рассказывал?
– Только то, что и ты мне рассказывала.
– О боже! – простонала Корлисс. – О боже! – И нервным движением собрала волосы на затылке.
– Потом он спросил у Уэлли, сколько тебе лет и сколько Мэмми, и кто вы обе – блондинки или брюнетки. От меня Грин хотел узнать, настоящая ли ты блондинка или крашеная. Я сказал ему, что ты настоящая.
Уголки рта Корлисс опустились вниз.
– Ты ведь знаешь это. – Она поднялась, стянула платье через голову и повесила его на спинку стула. Под ним были только пояс для чулок и бюстгальтер. – Ну ладно, нет смысла гадать, что будет дальше, и огорчаться раньше времени. Что случилось – то случилось. – Она босиком направилась к туалетному столику и расчесала свои волосы, до того как завязать их в узел. – Я быстро приму душ, а потом мы пойдем в ресторан поужинаем. Я очень голодна.
И сняла бюстгальтер и почесала себе те места, где были тесемки. При этом она выронила расческу. Быстро нагнулась и подняла ее.
– Подойти на минутку сюда, прежде чем идти в ванную, – попросил я.
Она остановилась передо мной.
– Опять? Еще до еды?
Я вытер лицо носовым платком.
– Присядь. Я должен с тобой поговорить.
Она присела на край кровати, потом взбила подушку и откинулась назад, согнув одну ногу в колене. Точно так же, как она это делала в Тихуане, она начала выпрямлять и снова сгибать ногу.
– Ну хорошо, говори, я слушаю.
Я нагнулся вперед в своем кресле.
– Почему Мик и Уэлли потешаются надо мной? Почему Мэмми предупредила меня, что здесь мне угрожает опасность и что меня пытаются обвести вокруг пальца?
Она устроилась на кровати поудобнее.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. – Глаза ее сузились. – Ты опять пьян, Швед.
– Да, я немного выпил, – признался я, – но не пытайся перевести разговор на другую тему.
– Я и не пытаюсь. Ты высказал одно утверждение, а я ответила тебе, что понятия не имею о том, что ты говоришь. Кроме того, могу добавить, что мне совершенно не нравится твое постоянное пьянство. Понятно? Так дальше не пойдет.