Миротворец, стр. 45

После ухода Танечки мне позвонил Алафузов и сказал, что, если я не очень занят, он может показать мне интересный документ, только что полученный им из Москвы. И вскоре я читал обещанный образец эпистолярного искусства, оформленный в виде листовки:

«Господа, товарищи, граждане и гражданки России! Все, кому дороги святые идеалы Свободы! Настала пора подняться на борьбу с темной найденовской кликой, опутавшей своими щупальцами большую часть мира. Эта клика уже добилась того, что Россия из страны, уверенно идущей по пути развития свободной рыночной экономики, которая только и создает демократию и права человека, превратилась в сатрапию по древнеассирийскому образцу. Вместо развития частной собственности и демократии, которые только и могут обеспечить цивилизованное существование, Найденов пользуется отринутыми еще при Екатерине Великой варварскими методами, насаждая идею национального превосходства!!! Россия Найденова не берет западные страны за образец, не стремится повторить их успехи, а, наоборот, противостоит им и развязывает успешную мировую войну!!! Вовсю пропагандируются человеконенавистнические идеи, и волчьи уши антисемитизма торчат изо всех щелей! (Тут я не выдержал и заржал, представив себе эту картину.)

Найденов замахивается на самое святое, что изобрело человечество на своем пути к прогрессу, – на право каждого иметь частную жизнь!

Желание иметь частную жизнь – свойство полноценной личности! А появляется оно в результате владения частной собственностью, которая рождает частный интерес!!! То есть люди, не имеющие частной собственности, не имеют и интересов, никогда не осознают своих прав, не создадут Демократии, Прав человека, Цивилизации!!!

Братья и сестры, поднимем же свои голоса до высокой ноты протеста против преступлений захватившей власть в России кровавой банды!»

– Интересно, – хмыкнул я, – небось первые прочитавшие хохотали так громко, что обратили на себя внимание полиции? Кого это поперло, Гучкова, Родзянко или Милюкова?

– Родзянко.

– Да, я так и думал, а то откуда бы тут пассажи про священность частной жизни посреди уворованной собственности. Им уже в экономическом отделе Государственного комиссариата занимаются, так что подождите минутку, проконсультируюсь.

Увы, – сказал я, кладя трубку, – материал еще не полностью собран, просят две недели, а то пока на полноценный червонец немножко не хватает. Так что пусть еще маленько погуляет, повеселит публику, ну а потом уж мы предоставим ему возможность возвысить голос до самой высокой ноты, которую он только и сможет провизжать.

– Я вообще-то хотел предложить использовать его как приманку, – заметил Алафузов.

– Думаете, найдутся дураки, которые воспримут все это всерьез? Хотя, действительно, не стоит недооценивать народ, там, если поискать, кого только не отыщется. В общем, как получите отмашку в экономическом отделе, делайте с этим народным трибуном что хотите.

– Не такой уж это дурацкий текст, – покачал головой Алафузов. – Во всяком случае, тут ясно видна попытка вбить клин между вами и его величеством. Россия, видите ли, найденовская, а Георгий Первый при том Найденове вообще неизвестно кто.

– Плюньте, про это его величеству скоро седьмой год кто только не талдычит, он уже и смеяться перестал. Но и данную линию на всякий случай можете проработать, если считаете нужным.

На традиционном совместном ужине его величество заявил мне:

– Ну вот и кончается последний год той эпохи, когда этот мир был еще похож на тот, из которого ты родом. То есть начало одиннадцатого года еще имело довольно много общих черт, конец их уже почти не имеет, а грядущий двенадцатый пойдет и вовсе по какому-то никому не известному пути.

– Ага, – согласился я, – подумаешь, первый полет первого в мире самолета состоялся не там, не так и не тогда. Мелочь? Или бойня на Ляодунском перешейке, тоже никаких отличий от того мира. И черногорская война там тоже была, это я так плохо историю учил? А вот метеорит действительно падал и там, и тут. Так я тебе могу навскидку еще пару землетрясений предсказать и уверен, что сделаю это правильно. В общем, это ты зря, у нас давно уже все пошло совсем не так. Или ваше величество намекает, что все необходимые изменения уже произведены, вот только довыиграть войну, и мне можно собираться на Канары?

– Ты лучше поменьше всяких бумаг читай, раз тебе такое в голову лезет, – даже чуть испугалось величество, – а побольше времени с семьей, что ли, проводи. Твоему сыну, между прочим, скоро год будет. На Канары он собрался… Я ведь к чему веду? Начинается период, на котором у нас не будет уже никакой привязки к твоему прошлому, историю которого я знаю, кстати, если и хуже, чем ты, то ненамного. А кое в чем и получше. Так что забудь, пожалуйста, про отставку, к своим кошкам будешь в отпуск ездить. Каждый год на две недели, как порядочный государственный муж!

Да, подумал я, потягивая пиво, в чем-то Гоша прав. А именно: Россия бесповоротно свернула с того пути, что и привел к образованию мира, со всеми его особенностями, в котором я родился. И потянула за собой Германию с Японией, а почти все остальные страны поставила перед лицом серьезных перемен. И если бы я видел свою задачу только в этом, то действительно сразу после окончания войны можно было бы начинать думать о пенсии. Но ведь дело-то в другом. Перед нами открывается совершенно новый и никому не известный путь! И выходит, оставить Гошу одного – это значит ровно вдвое увеличить количество совершенных на этом пути ошибок. Так что увы мне и еще раз увы… Тут и вместе-то как бы не наколбасить чего-нибудь совсем неудобоваримого.

Глава 22

– Я тут недавно твоих любимых Стругацких перечитала, – сообщила мне ее величество Мария Первая, когда я заехал к ней утрясти один финансовый вопрос. – Действительно классики. Ладно, будущее кто только не предвидел, тут они не монополисты. Но вот предвидеть прошлое – это сильно! Помнишь, что Румата подумал про Вагу? «Кажется, он кошек любит. В берлоге у него, говорят, целое стадо, и специальный человек к ним приставлен. И он этому человеку даже платит, хотя скуп и мог бы просто пригрозить». Откуда они так точно все про тебя знали? Причем пусть там кошки, о них уже полмира в курсе, но вот как они о скупости-то твоей догадались? Вроде раньше в глаза не бросалось. Но тут…

Маша сделала трагическую паузу и продолжила:

– Приближается важнейшая операция, исход которой окажет сильное влияние на сроки окончания войны, а главное – станет одним из решающих факторов послевоенного мироустройства. Понимая это, мы с Гошей напрягаем все возможности моего департамента, прикидываем, что еще можно выжать из бюджета, оцениваем наши кредитные перспективы… И вот ко мне приходит твоя бумаженция, где ты объявляешь потребную тебе на эту операцию сумму. С душевным трепетом, мучаясь гамлетовским вопросом «хватит или не хватит», я ее открываю, и что, скажи мне на милость, я там вижу? Шесть с половиной миллионов! Ты издеваешься, да? Такую мелочь Гоша тебе и сам в любой момент даст, причем между делом и не спрашивая, на что она тебе понадобилась!

– У меня же там так прямо и написано, что сумма предварительная, и в процессе развития операции могут потребоваться дополнительные средства, – пожал плечами я.

– А могут, значит, и не потребоваться? Вот я и говорю – скряга. Надо было написать максимальную сумму, а в конце добавить, что при благоприятном стечении обстоятельств она может быть немного уменьшена. Или это у тебя опять моральные принципы разыгрались? Мол, свою же супругу на трон сажаю, не чужую, тут нужна особая щепетильность. Неужели угадала? Ну блин, до чего же людей борьба с коррупцией-то доводит… Надо будет тебе в жалованье ввести надбавку за вредность и в меню ваших с Гошей ужинов добавить специальный стакан молока для тебя. В общем, забирай чек на твои копейки, я своей властью округлила сумму до десяти лимонов. И в ближайшее время все-таки пришли мне настоящую цифру, исходя из только что высказанных тут соображений. Вот специально не скажу, сколько мы с Гошей на это надыбали, чтобы ты свою цифру под нашу не подгонял. И Гоша не скажет, я его уже предупредила.