Руны грома, стр. 28

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Восемнадцать лет с плеч — это весьма ощутимо. Тело упругое, подвижное, живое, кровь кипит. Глаза лучше видят, слух острей. А запахи! Черт возьми, сколько всего я растерял за долгие годы. Будь процедура омоложения действительно еще больней и мучительней, чем та, что я испытал на себе, все равно бы на нее согласился. Сознание несколько напряженное, загруженное. Можно сказать, что даже уставшее. Ход мыслей ровный и неспешный, а тело требует каких-то действий, какой-то активности. Явное расслоение получается между телом и сознанием, но мне хватает набитых шишек и опыта, чтобы сдерживать зачастую неконтролируемые порывы заняться чем-то глобальным. Видя примитивный уклад жизни, внести какую-то свежесть, новизну. Руки так и чешутся, а вот голова не дает. Да еще буйная весна. Ранняя оттепель, запахи. Все это наполнило мою бродячую жизнь какой-то удивительной свежестью, живительным соком, бурлящим, как колдовское варево.

Несмотря на то что задержались в пути, проходя за день в среднем не больше двадцати километров, я не хотел прекращать путешествие. В Новгород прибыли уже в конце апреля. Почти на неделю застряли у переправы вблизи от города. Теплое солнце и ранние дожди вскрыли и без того тонкий лед на реке. Так что вынуждены были ждать удобного момента для переправы. Перебирались на другой берег с помощью плотов и волокуш. Что тоже заняло немало времени. Уж слишком много всего прихватили с собой в дорогу. Карагесеки, выяснив мои планы, как-то резко решили податься восвояси, аргументируя бегство, иначе это назвать было нельзя, малой добычей и суровым климатом. Правду сказать, я был даже рад, что они уходят. Конечно, в бою сыскать им равных — не просто. Глядя на них, складывалось впечатление, что крохотный отряд состоял из людей, вовсе не ведающих, что такое страх. Именно они когда-то серьезно подпортили жизнь наступающим на Рязань войскам Бату, атакуя с тылов. Жадные до добычи головорезы словно бы не понимали разницы между тяжелой рыцарской конницей и легким пехотинским отрядом, очертя голову бросались и на тех, и на других. А если одолеть не получалось, тут же отступали, меняя стратегию. Являться в Новгород в гости к Александру с такой необузданной и несдержанной шайкой было бы как минимум невежливо. Понятия дисциплины для этих отморозков просто не существовало. Подозреваю, что их раздразнили россказни Скосаря о Царьграде, где чуть ли не все дома, даже у самых бедных, украшены золотом. Вот и решили бравые степняки попытать счастья за морем, оставляя меня на попечение собственных стрелков.

Новгород встретил нас во всем великолепии. Если сравнивать с той Рязанью, что я впервые увидел много лет назад, то все равно что стольный град и захудалый аванпост, с парой десятков покосившихся дворов. Здесь все казалось каким-то более массивным, угрюмым, кондовым. Город был огромен. Разделенный рекой на две части, как бы на административную и торгово-ремесленную. Но даже внутри этих частей он был неоднороден. Имело место явное разделение, словно бы на этнические кварталы. Все в них считались горожанами, но каждый держался сам по себе, в своем маленьком мирке. Целостность противоположностей.

Александр встретил нас у крепостных ворот, часть стен которых разобрали и теперь основательно переделывали. За те десять лет, что мы с ним не виделись, молодой князь возмужал, окреп и теперь не был похож на любопытного юнца. Он стал доблестным воином, о котором говорили не иначе как о герое. Встреча была довольно прохладной, я бы даже сказал — чересчур официальной. В сопровождении князя были незнакомые мне люди в доспехах и православные священники, смотрящие на него с укоризной за такую суету вокруг моей персоны. На щеке Александра красовался довольно свежий шрам, костяшки пальцев сбиты, а часть окладистой бороды была слегка подпалена у правой скулы.

— Смотрю я, князь, ты тут сложа рук не сидел.

— Да уж, досталось, — ухмыльнулся Александр немного натужно. — Во-первых, как я только освоился на родной земле, явился Биргер, тот еще выскочка, шведский ярл. На Неве встал и такой грабеж учинил, что пришлось поучить дурака. Как вшей, тех шведов из болот да лесов вычесывали, кабы не твоя наука, мастер, так до сих пор бы силились.

— Это я знаю.

— Откуда?! — удивился Александр, спрыгивая из седла на землю у ворот большого деревянного дома.

— Как же откуда! А Невским тебя с какой стати величать стали?

— Ты и про это знаешь! Так, может, еще и про…

— Про Чудское озеро, — опередил я князя. — Тоже знаю. Без подробностей, конечно, но знаю, что ты там немцев гонял, как хряков, по льду.

— Ох и надоели они мне, — ответил Александр, чуть погрустнев. — А больше всего достали городские да крепостные проблемы. Тут меж людей такая усобица, что хоть плетью пори каждого второго. Грызутся, что псы за мосол. Архиепископ Спиридон, человек, конечно, уважаемый, но тот еще любитель подлить масла в огонь. А горожане да селяне при случае напоминают, как волхвов Перуновых пожгли несколькими годами раньше. Церкви, вон, каменные ставят. Какие деревянные были, те сожгли уж давно. Как смута, буза, так они церкви жечь, ну что за манеры. Так и весь город спалить можно! Я по твоему примеру, мастер, все из камня нынче закладываю.

— А что же немцы? Так и держат Псков?

— Держат, да только нет мне дела до Пскова. Хоть и под боком, а тихо там. Тут бы со своей землей управиться.

Александр жил в неприметном, хоть и большом, доме, куда и пригласил нас погостить. К слову сказать, некоторые боярские дворы в этой части города выглядели куда как пышней и солидней, чем княжьи хоромы. Я не собирался задерживаться надолго. Уж слишком шумно и людно. Отвык я от городской суеты. Ольга то и дело напоминала, что если хотим успеть до середины лета к королю Урге, то следует поспешить. За пару дней Александр с трудом уделил мне немного времени, да и то за обедом или ужином, чтобы мы могли поболтать, обсудить случившиеся события. Я подробно рассказал ему о том, как ордынцы прокрались в Мещеру. Взяли Рязань, как горящую петарду, проглотили Змеигорку и двинули дальше на Москов. Такие новости князя озадачили, и уже утром следующего дня он снарядил гонцов к отцу во Владимир.

Братья Наум да Мартын, по наставлению Ольги, все больше общались с Суртом, толмачом, изучая язык. Как оказалось, язык северян был им знаком, вот только на нем они не говорили с малых лет. Ведьму этот факт очень обрадовал. Скосарь со стрелками собирали обоз в дорогу. Места здесь труднопроходимые, так что следовало запастись как следует. Чтоб не путался в незнакомом городе, Александр приставил ко мне своего ловчего Якова Половчанина. Низкорослый крепыш Яшка был сам родом из Смоленска, и его речь мне была более понятна, чем местный такой необычный диалект и специфический говор. Памятуя о коварстве Михаила, князя Московского, я все же держал возле себя Савелия, няньку из отряда Скосаря. На всем протяжении пути от Москова Савелий показал себя как отменный снайпер и весьма проворный охотник. Каким-то приемам снайперского искусства я обучил его лично. Не зря малец носил серебряные нашивки на вороте. Такие нашивки доставались не просто, примерно так же, как в мое время краповый берет спецназа. В тяжелой и упорной борьбе, в постоянном соревновании среди равных.

От безделья становилось тошно. Я все подгонял Чернорука, чтоб скорей собрался в путь, но угрюмый воевода бормотал что-то о нерадивых купцах да любопытных горожанах. Ольга целыми днями слонялась по городу вместе со своими телохранителями, ища встречи с какими-то нужными людьми. По ее словам, она хорошо знала маршрут через здешние леса и болота, но для полной уверенности должна была поговорить с теми, кто пришел от Ладога и знал все броды и переправы. К середине лета туда должен был прийти один из кораблей Ульвахама, брата короля Урге.

Не находя себе дела, я поддался на уговоры Якова Половчанина и собрался-таки на охоту. Не в моих принципах охотиться ради удовольствия, но я намеревался осмотреться, изучить окрестности.