Транс, стр. 89
– Боже мой! – пробормотал Джордж Сёрл. – И возможно, это наш будущий президент.
– Да, сэр.
– А что стало с Томом Киганом? – спросил Драммонд.
– С ним все кончилось плохо. Когда мы возвратились в Эджвуд, он внезапно исчез. Мне сказали, что у него был нервный срыв и его положили в госпиталь. Больше я никогда его не видел. Могу только догадываться, что произошло потом: они обработали микроволнами его мозг и стерли память.
– Но не совсем.
– Да, не совсем, – кивнул Карри.
– А что было с вами?
– Конечно, они пытались расправиться и со мной. Но на этот раз правила игры диктовал я. Я сбежал, раздобыл новое удостоверение личности и постарался обо всем забыть.
– Пока они не убили вашего сына.
Улыбка исчезла с лица Каррц.
– Да, – печально сказал он и жестом указал на магнитофоны: – Вы все записали. И все это – правда. Пленка ваша, делайте с ней что хотите.
– Мы должны вам пять тысяч долларов, – сказала Карен.
Карри посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. – Я хочу получить гораздо больше. Найдите способ остановить Джека Крейна.
Глава 41
Воскресенье.
18.00.
Лос-Анджелес.
Джек Крейн сидел в комнате для утренних заседаний в особняке Бел-Эр стоимостью в двадцать миллионов долларов, принадлежащем Лео Кранцу. Взгляд его скользил по застекленным створчатым дверям роскошного плавательного бассейна в романском стиле, не замечая причудливого орнамента и претенциозных статуй, которые были постоянным предметом подшучивания богатых и влиятельных друзей Лео. Крейн внимательно прислушивался – в соседней комнате его помощник Карл Хоффман снова пытался связаться по телефону с Джекдоу.
Что-то шло не так.
Острым чутьем политика Крейн мог по интонациям, ответам врагов и реакции друзей определить, что над ним собираются тучи, подобно тому как люди чувствуют напряженность в атмосфере в преддверии надвигающейся грозы.
Последний разговор с Джекдоу состоялся в пятницу вечером. Люди Джекдоу захватили Драммонда и Биил в доме на озере. Драммонд сообщил имя некоего Арнольда Бриина. Крейн никак не мог припомнить, кто такой Бриин. Впрочем, в Эджвуде о трицианопропе знала по меньшей мере добрая сотня человек. В строгой тайне хранился лишь эпизод с "Триц-блиц" – о нем было известно только высшему руководству. Кроме Крейна, единственными свидетелями того, что произошло, были Том Киган и Вендел Карри, но оба они выведены из игры. С Киганом – ясно, а Карри давным-давно погиб во время взрыва лодки.
Так кто же такой, черт побери, Арнольд Бриин?
Известно ли ему что-нибудь о "Триц-блиц"? Знал ли он Тома Кигана? Или это просто надувательство?
Почему же так долго не отвечает Джекдоу? К этому времени он должен был уже найти Бриина, взять пленку, а также сообщить, что Драммонд и Биил отправлены в Тахое. Что, черт побери, происходит?
Может быть, их человек из армейского архива на уик-энде?
Или Джекдоу решил сначала собрать самую подробную информацию и уже потом докладывать Крейну? Да, это вполне возможно.
Но куда провалился сам Джекдоу?
Внезапно на Крейна навалилась усталость. Продолжительная президентская кампания выматывала: три года званых обедов, форумов, съездов, первичных выборов, национальных конвенций и бесконечные перелеты. Приземлившись в полночь в аэропорту Лос-Анджелеса, Крейн направился прямо в особняк Бел-Эр, предоставленный в его распоряжение его другом, промышленником Лео Кранцем. Надо было подготовиться к теледебатам, запланированным на восемь вечера. До них осталось всего два часа. Поспав всего четыре часа, Крейн с головой ушел в последнюю репетицию. Команда тщательно готовила его до трех часов, затем час он провел в павильоне "Паули", в миле от Калифорнийского университета, лично проверив освещение и звучание. Лишь час назад ему удалось очистить дом от народа и уединиться, чтобы поразмышлять над "Триц-блиц", личностью Бриина и... да где же, черт побери, этот Джекдоу?
– Ничего нового. – Хоффман положил трубку.
В дверях показался Крейн. На нем была пропотевшая рубашка с короткими рукавами, на лице – смятение и беспокойство. Глаза его дико сверкали – какая-то смесь ярости и страха. Крейн взглянул на часы и провел рукой по коротко стриженным волосам.
– Здесь что-то не так. – Я этим местом чувствую. – Он шлепнул рукой по затылку. – Джекдоу никогда не исчезал так неожиданно, никогда.
– Джек, да не волнуйся ты, – попытался успокоить его Хоффман. – Лучше отдохни, иди приляг на часок...
Крейн раздраженно отмахнулся от него.
– Позвони в Тахое. Узнай, там ли Драммонд и девчонка. Хоффман набрал номер, терпеливо переждал десять сигналов и отрицательно покачал головой.
– Что? – взорвался Крейн.
Никто не берет трубку.
– С ума сойти! Да где же они все, в церкви, что ли? – Дрожа от ярости, он быстрыми шагами направился к двери.
– Боже мой, Джек, ты только посмотри на себя, – грубо оборвал его Хоффман. – Расслабься. Не хочешь прилечь – иди прими душ. Через два часа ты нос к носу встретишься с Бёрном в прямом эфире. Неужели ты хочешь предстать дерьмом перед семьюдесятью миллионами избирателей? Хотя бы на сегодня забудь про "Триц-блиц".
Крейн резко повернулся к Хоффману, его глаза сверкнули, он предостерегающе поднял палец:
– Что-то явно идет не так. Я во что-то влип. Нюх меня не обманывает.
– О чем ты говоришь? Все идет нормально. Ты опережаешь Бёрна на пятнадцать очков. Ты просто устал. Это была убийственная кампания. Иди расслабься, возьми себя в руки, а я постараюсь связаться с Джекдоу и Тахое.
Но Крейн уже не слушал его. Он расхаживал полкомнате, разговаривая скорее с самим собой, чем с Хоффманом:
– От прошлого никуда не уйдешь. Оно возникает, когда ты меньше всего этого ждешь. Зачем нужно было выпускать из клиники Кигана? Долбаные эксперты. Кто такой, черт побери, этот Амброуз? Может, нам самим связаться с армейским архивом?
– Нет, Джек, нам следует держать дистанцию. Ты же за это платишь Джекдоу. Он тебя никогда не подводил.
– Тогда где он сейчас? Почему не позвонил? И почему никто не отвечает в Тахое?
– На это наверняка есть какие-то серьезные причины. Чего ты так боишься, Джек?
Крейн перестал метаться по комнате, уставился на Хофф-мана и простер руку в сторону Калифорнийского университета.
– Я боюсь этих сволочей журналистов! Они понимают, что это последний их шанс покопаться в моем дерьме. В крайнем случае – до ноября. Давай-ка порассуждаем, Карл. Что, если Джекдоу завалил все это дело в Вискитауне? Что, если Драммонд и Биил улизнули вместе с пленкой? Что, если "Таймс" все разнюхала об этом "Триц-блиц"? А что, если во время теледебатов кто-нибудь вылезет с вопросом: "Губернатор, вы сделали политическую карьеру как герой войны во Вьетнаме. Не хотели бы вы рассказать телезрителям о трицианопропе и о том, как сто двадцать накачанных лекарством американских солдат, находившихся под вашим командованием, перестреляли друг друга?"
– Этого не случится. – Хоффман замотал головой.
– Почему, черт побери, не случится? – завопил Крейн. – Где Джекдоу? Где Драммонд и Биил? Где, наконец, пленка?
– Даже если такое произойдет – отрицай, все отрицай...
– Да одного вопроса будет достаточно, чтобы уничтожить меня! Ты что, не понимаешь этого? Ведь полно таких сволочей, которые ненавидят Джека Крейна. Они просто захотят поверить, что это действительно было. Неужели ты думаешь, что этих стервятников устроит просто мой отказ отвечать на их вопросы? Если пленка у них, они станут копать дальше. И обязательно докопаются. Тогда-то Бёрн и выведет меня из игры на следующие три недели. На его месте я бы поступил именно так.
– Копай не копай – ничего они не найдут.
– Карл, да ведь дерьмо воняет! Мне придется защищаться! Куда бы я ни пошел, меня везде будут спрашивать про "Триц-блиц". О Господи... – Крейн тяжело опустился на табурет у бара и обхватил голову руками. – Как все могло выйти из-под контроля?