Золотоискатели, стр. 27
Вдруг донесся какой-то посторонний шум, который в первую минуту производил впечатление шепота в ветвях. Но шепот этот быстро превратился в резкий вздох, от которого заколыхались все деревья на вершинах гор.
Могучее дыхание ветра то усиливалось, то замирало, и болезненному слуху могло почудиться, что где-то кто-то трепетной рукой перебирает струны чудесной эоловой арфы. Но звук, который услышали наши друзья, не имел ничего общего с ветром. Он был совершенно самостоятельным и непрерывно дрожал в воздухе. Если иногда и казалось, что он слабеет, то через минуту он становился вдвое, втрое сильнее и, монотонный, правильный, неугомонный, вибрировал без конца.
Никто не говорил ни слова, но у всех на уме была одна и та же мысль. Наконец Мукоки прервал молчание:
— Я полагаю, что это третий каскад! Вот что!
Родерик и Ваби, сердца которых колотились, как пленные птицы, кивком головы подтвердили эту догадку. На этот раз они не издали бесполезных криков и не потрясли воздух громовым «ура». Час был слишком торжественным для того, чтобы заниматься подобными пустяками.
Если предположения Родерика соответствовали действительности, если карта на березовой коре была верна и если единственная ошибка заключалась в неправильном подсчете расстояния между тремя каскадами, то можно было ожидать, что с минуты на минуту раскроется вековая и великая тайна золотого клада, схороненного где-то поблизости в горах.
Окружающая обстановка и почти полная тьма, объявшая реку и скалы, еще больше способствовали общему тревожному состоянию. Все трое золотоискателей, затаив дыхание, прислушивались и приглядывались к каждой мелочи, которая могла иметь то или иное отношение к их отважному предприятию.
Здесь, думал про себя Родерик, именно здесь англичанин Джон Болл был убит двумя французами, и поэтому не случится ли так, что, едва высадившись на берег, они набредут на третий скелет?
С другой стороны, не здесь ли находится берлога сумасшедшего человека-зверя? И не из их ли золота он черпал материал для своих необыкновенных пуль?
Шум водопада становился с каждой минутой все явственнее и громче, и, не в силах совладать со своим возбуждением, Ваби выскочил из лодки и, все время держась берега, стал прыгать со скалы на скалу, причем часто погружался по колени в воду. Пирога неотступно следовала за ним, но Мукоки значительно замедлил ее ход.
Вскоре показалась пена водопада, которая не оставляла уже никаких сомнений в том, что предположение Мукоки вполне отвечало действительности. Пирога завернула в крохотный заливчик, образуемый большой скалистой глыбой, и Мукоки вместе с Родериком последовали примеру Ваби, который все еще продолжал свои тщательные исследования почвы.
Водопад нельзя было назвать очень большим, так как он падал с высоты каких-нибудь сорока футов. Так, по крайней мере, определил Ваби. Но шум падения воды становился все оглушительнее, благодаря тому, что ущелье еще больше сузилось и что многократное эхо усиливало звук в сотни раз.
Небольшая речка, на берегу которой росли несколько северных кедров и жалких сосенок, расширялась внизу в значительный каскад.
Где-нибудь в районе этой речки должен был таиться секрет золотоносной жилы. Родерик повернулся в сторону и вдруг издал сильный крик, свидетельствующий об его волнении.
— Хижина! — закричал он. — Вот перед вами хижина, построенная англичанином Джоном Боллом и двумя французами. Карта не солгала ни на йоту!
Глава XV. Старая бумага в хижине
Ваби и Мукоки почти одновременно с Родериком увидели в тени ущелья, среди кедров и сосен, растущих на берегу, старую деревянную хижину, когда-то построенную англичанином Джоном Боллом и двумя французами Петером Плантом и Анри Ланглуа. Хижина эта вплоть до самого убийства Болла служила штаб-квартирой этих золотоискателей.
Родерик и Ваби не могли сдержать криков радости, вслед за которыми тотчас же прозвучало кряхтенье старого индейца.
Хижина находилась по другую сторону водопада, и для того, чтобы добраться до нее, прежде всего необходимо было обойти каскад, что представляло немалые трудности. Надо было подняться на одну из скал, а затем спуститься с нее. Все это в конце концов можно было выполнить, если бы только Мукоки не обнаружил гигантский ствол дерева, совершенно лишенный коры и почти потерявший свою листву, лежащий поперек каскада. Очевидно, во время бури дерево было вырвано с корнем, скатилось вниз и теперь представляло собой нечто вроде фантастического моста, который высился над пенистыми гребнями и по которому решил бы прогуляться либо величайший храбрец, либо безумец.
— А не попытаться ли нам пройти по этому дереву? — подсказал Мукоки с некоторой нерешительностью в голосе.
Он выразительно пожал плечами, словно хотел предупредить, что этот способ не лишен риска. Но он не успел еще кончить свои слова, как Родерик, укрепив на спине ружье, стремительно бросился вперед по направлению к стволу. Словно акробат, вцепившись в дерево руками и ногами, он медленно и осторожно стал ползти вдоль дерева, которое кое-где лизала бешеная вода.
Товарищи, едва дыша, напряженно следили за каждым его движением, полные боязни, что сосна, едва-едва сохраняющая равновесие, вдруг опрокинется под тяжестью молодого человека и повлечет его за собой в пучину. Но, к счастью, все обошлось вполне благополучно, и Родерик, живой и невредимый, добрался до подножия водопада.
Соблюдая ту же осторожность, Мукоки и Ваби последовали его примеру, и через несколько минут все трое сошлись по ту сторону каскада на расстоянии двадцати шагов от хижины. Они не сразу двинулись вперед, немного посовещались, и затем Мукоки чисто машинально приложил свое ружье к плечу и выразительно оглянулся по сторонам.
Хижина была настолько стара и ветха, что казалось странным и даже невероятным, что она могла до сих пор устоять против ветра и непогоды. В ней не было ни единого окна, а на том месте, где некогда находилась дверь, стояло дерево, имевшее по меньшей мере фут в диаметре. На прогнившей насквозь крыше кое-где росли крохотные сосенки, и брусья, из которых была построена хижина, представляли собой чуть ли не сплошную труху.
Наконец наши золотоискатели решительно двинулись вперед, но на полпути Мукоки положил свою сухую и жилистую руку на плечо Ваби. Странное, почти неподдающееся описанию волнение отразилось на его лице. Молча он указал пальцем на прогнившие брусья и на дерево, которое высилось у самого входа.
— Красная сосна! — произнес он с ужасом в голосе. — Очень старое дерево, очень старая хижина, страшно старая хижина!
Несомненно, он думал о другой хижине, о той самой хижине, где прошлой зимой они нашли скелеты Анри Ланглуа и Петера Планта, которые убили друг друга. Эта хижина выглядела гораздо старее, хуже, и с первого же взгляда можно было определить, что ее невозможно отремонтировать и приспособить под жилье.
В то время как старый индеец, готовый в любую минуту подать сигнал тревоги, озирался по сторонам, молодые люди просунули головы в узкие отверстия, которые имелись справа и слева между деревом и амбразурой двери.
Внутри было так темно, что в первую минуту они ровно ничего не могли разглядеть, но затем глаза их мало-помалу свыклись с царившим в хижине мраком, и внутренние стены стали принимать известные очертания.
Хижина была совершенно пуста. Ни стола, ни стула, ни табурета! Прежние обитатели не оставили никаких следов своего пребывания.
Мукоки ограничился тем, что внимательно осмотрел наружные стены домика, после чего вернулся к каскаду и перекинутому через него дереву, которое он стал разглядывать с большим вниманием.
— Вот любопытно, — сказал Ваби, обратясь к Родерику, — чего вдруг он так заинтересовался этим деревом? Очевидно, у него возникла новая мысль. Он никогда ничего зря не делает!
Родерик, который тоже искал что-то, обратил свое внимание на сосновую ветвь, сломанную ветром, и поднял ее с земли. На конце ветви имелось большое количество застывшей смолы. Молодой человек поднес к ней зажженную спичку, и ветвь мигом запылала и превратилась в факел.