Белый Волк, стр. 37

Тут нас прервали. Снаружи донеслось мелодичное (именно так, я не оговорился) рычание. Один из дедушкиных волков предупреждал: где-то неподалеку — люди.

Так что мы прервали нашу занимательную беседу, похватали оружие, встали на лыжи и двинулись встречать гостей.

Небось еще какой-нибудь берсерк-любитель прется, подумал я.

Не угадал. На территорию элитарной школы оборотней вторгся целый санно-лыжный поезд.

Кстати, о гейсах. В этот день я узнал об одном из персональных гейсов самого дедушки Стенульфа. Никогда не отказывать первой просьбе первой женщины, которую он встретит после дня зимы. [38]

Глава двадцать четвертая,

Ее звали Гундё. В переводе на русский: Добрая Весть. И приехала она к нам аж с континента. Ничего удивительного: море-то замерзло, а от Сёлунда до материка — рукой подать. Интересно другое: кто слил ей инфу о гейсе старины Каменного Волка?

Но это было уже не важно. Стенульф ее выслушал и решил помочь. Думаю, наставнику берсерков просто захотелось развеяться. Мои собратья по палубе, тоже обремененные разными обетами и ограничениями, нарушали их сплошь и рядом. Главное: потом договориться с богами, которые, собственно, и были гарантами соблюдения условий. Старались не нарушать только те обеты, которые были завязаны на конкретное дело. Например, не пить пива из деревянной чашки, пока такой-то такой-то будет украшать мир неотрубленной головой. Нарушишь — и вместо головы врага на земле окажется твоя собственная. Или — родовые обязательства. С ними вообще строго: дело-то не личное: семь поколений померших предков и столько же еще не рожденных понесут ответственность вместе с тобой.

Гейс насчет «не отказывать» был явно личного свойства, однако сработало. Не исключаю вероятности, что дедушке просто понравилась просительница. По местным меркам баба была — в самом соку. Габариты — помесь метательницы ядра с профессиональной кормилицей. Пшеничные косы — с руку Свартхёвди толщиной. Румянец во всю щеку (ну это понятно — мороз), глаза синие, губы красные, зубки ровные. Руки… Ну я уже говорил: ядро метать такими руками. Однако для того, чтобы отстоять право собственности, этого оказалось мало.

Бабенка была официальной наложницей некоего ярла Лодина, который при жизни был одним из мелких ярлов конунга Харека Младшего. При жизни, потому что пару месяцев назад ярла хватил апоплексический удар. Инсульт, если по-умному. Лечить такие заболевания в Средневековье не умели. Ярлов ветеринар-трэль пустил хозяину кровь, но это почему-то не исцелило больного. Ярл помер.

А через пару недель в имение приехал младший брат вдовы. И они с безутешной вдовушкой взяли да и выгнали наложницу Гундё.

Мало того что выгнали, так еще и двух сыновей отняли. Дескать, они сами воспитают мальчиков. Получше низкородной мамаши.

В принципе, это было нарушением законодательства. Гундё была свободной, а не рабыней. Оба сына, пацанчики пяти и трех лет, были законно приняты в род с правом наследования.

У Гундё был вариант — двинуть с жалобой к конунгу Хареку. Но не факт, что конунг поддержал бы ее просьбу. Ему нужен был крепкий фюльк, управляемый воином, а не бабой с двумя малолетками.

Правда, у Гундё тоже имелся воин-брат. Старший. И у него тоже были сторонники. Но им не хватало решимости: с шурином ярла прибыли двенадцать крепких бойцов и примерно столько же он привлек на свою сторону щедрыми подарками.

Остальные обитатели фюлька роптать не посмели. По словам Гундё, многим из них идти под руку ярлова шурина, то есть человека чужой крови, не очень-то улыбалось. Но они были не настолько против него, чтобы умереть.

Кстати, шустрого шурина-захватчика звали Гицур Жадина. Чтобы заполучить подобное прозвище у скандинавов, отнюдь не отличавшихся щедростью, надо очень постараться.

Короче, для переворота нужен был настоящий лидер и сильная штурмовая группа. Вот за этим Гундё и явилась в обитель берсерк-мастера.

С Гундё прибыли шестеро мужчин призывного возраста. Хотя, на мой взгляд, достойным внимания был только один: старший брат потерпевшей, в недавнем прошлом — хирдман покойного ярла.

Просьбу изложила сама Добрая Весть. А конкретику довел ее бородатый братишка, которого звали Торд Болтун. Надо полагать, в ироническом смысле, потому что многословием дядя не отличался.

— Тебе — десять марок. Каждому из твоих берсерков — по три.

Гейс гейсом, а магарыч — магарычом.

Тут-то и выяснилось, что женщину всё-таки ввели в заблуждение: представили старину Каменного Волка хёрсиром оборотнической дружины.

Узнав, что нас всего трое, братик и сестричка искренне огорчились.

Но когда выяснилось, что два ученика (меня тоже посчитали!) Стенульфа — не какие-то салабоны, а хускарлы самого Хрёрека Сокола, родственники частично воспряли духом.

Однако старина Каменный Волк их немедленно огорчил. Да, он готов взяться за дело, и нас троих для его решения вполне достаточно. А вот серебра — маловато. Пусть будет по десять марок Свартхёвди и мне, а сам Стенульф, так и быть, сделает даме скидку — возьмет не пятьдесят, как было бы справедливо, а только двадцать.

Экономная, как все датчанки, Гундё попробовала было торговаться, но брат пихнул ее в бок, и датская топ-модель сообразила, что делит шкуру неубитого медведя. Причем медведя, которого убивать не ей.

Тем более, братик нашептал ей, что Свартхёвди Медвежонок — сын папы-Медведя, история которого была общеизвестна.

Гундё тут же оживилась и начала строить Медвежонку глазки. Решила: если его папаша прикончил полноценного ярла с полноценной дружиной, то для сына порешить какого-то там шурина с двумя десятками дружинников — чисто размяться перед завтраком.

Свартхёвди тему понял правильно и тут же ухватил молодуху за ягодичную мышцу…

А я перехватил сумрачный взгляд дедушки и шепотом предупредил моего друга, что босс уже положил глаз на красотку.

Свартхёвди моментально съехал с темы. Субординация — это святое.

Потом был не слишком долгий и по-своему забавный переход.

Забавный, потому что наш слух еженощно услаждали «жалобные» стоны безутешной мамаши, которую дедушка Стенульф «утешал» с поистине недедской мощью.

Мы с Медвежонком заключили пари: я полагал, что дедушки хватит на неделю, Свартхёвди с этим не соглашался. При этом он оценивал не столько старину Каменного Волка, сколько сексапильность Гундё. Сисястая экс-наложница, в отличие от меня, ему сразу глянулась. Что же до меня, то месяц воздержания — срок немалый, но бывало и побольше. Правильное дыхание, правильные мысли и качественная физическая нагрузка заметно снижают уровень гормонов в крови. А вот Свартхёвди «переживал». И не он один. Полагаю, от нереализованных желаний страдала вся мужская часть нашей мужской экспедиции. Кроме, может быть, братца Болтуна, которому вожделеть к сеструхе не полагалось. Братец этот, отмечу, мне конкретно не нравился. Зыркал на нас как-то… не по-доброму. Но клюв не по делу не разевал, поэтому зацепиться было не за что.

Свартхёвди выиграл пари, когда уже мы пересекли замерзший пролив и выбрались на материк. Датчане двигались как снегоходы. Не снижая темпа. Вне зависимости от погоды. Что в снегопад, что во вьюгу. Хотя, отмечу, настоящего ненастья не случилось. И мороз был вполне терпимый. Даже ночью не ниже десяти градусов. По моим прикидкам.

Надо отметить, что и я втянулся. Спал в снежных норах, аки дикий зверь. В свой черед топал впереди, прокладывая лыжню. Правда, саночки тянуть ни мне, ни Медвежонку со Стенульфом не доверяли. Да мы и не рвались.

Восемь дней в пути, а на девятый мы наконец добрались до жилья — длинного дома какого-то местного бонда.