Старая дорога, стр. 27

— Что кажется? — вырвалось поневоле у Клифтона.

— …что она любит другого, — закончила Анн.

У Клифтона сердце замерло.

— И драма в том, что именно этот человек и не любит ее, — продолжала девушка, глядя ему в глаза. — Не глупо ли это с его стороны? — Она не дала ему ответить и неожиданно спросила:

— А Гаспара Сент-Ива вы знаете?

— Прекрасно знаю, — ответил Клифтон. — Я должен встретиться с ним послезавтра.

— Где? — лежавшая на руке Клифтона рука оперлась чуть сильней.

— В Робервале, должно быть. Однако ужин, верно, готов.

Они повернули.

— Гаспар Сент-Ив — чудесный человек, — вернулась к прежней теме Анн.

Клифтон догадался, откуда ветер дует.

— Необычайно! — согласился он. — Вы любите его, мадемуазель?

Анн вся вспыхнула, щеки ее разгорелись. Длинные ресницы медленно прикрыли глаза.

— Что же? — спросила она. — Разве это позорно? Или прикажете сокрушаться и тосковать оттого, что он не любит меня? — Она неожиданно улыбнулась, и молочно-белые зубки сверкнули.

— Надежды никогда не надо терять! Надежды никогда не надо терять, — повторила она еще раз, когда они дошли до дверей столовой. — Запомните это, мсье Брант, если вы грезите об Антуанетте Сент-Ив.

И тут же она пылко воскликнула:

— Если бы не эта противная Анжелика Фаншон из Сен-Фелисьена, я могла бы выйти замуж за Гаспара Сент-Ива! Хотите помочь мне, мсье?

— От всего сердца!

— Так передайте ему письмо, которое я вручу вам завтра. Анжелика Фаншон слишком долго разыгрывает дурочку, она не стоит его; и я понять не могу, что заставляет этого глупого Гаспара оставаться верным ей!

— Я невысокого мнения о ней, судя по тому, что я слышал от Гаспара и от брата Альфонсо.

— О, можно подумать, что они бранят ее?

— Определенно. И я надеюсь, что ваше письмо откроет глаза Гаспару и приведет его к вам.

Но когда, встретившись через день с Гаспаром Сент-Ивом, Клифтон хотел отдать ему письмо девушки, письма не оказалось в кармане, куда он его положил. Брат Альфонсо, с которым они вместе проделали весь путь от берегов Мистассини до долины Сен-Фелисьен, загадочно улыбнулся при этом и высказал предположение, что письмо вывалилось из кармана, когда Клифтон снимал куртку.

Клифтон пробовал завести с Гаспаром разговор об Анн Жервэ, но тот только фыркнул презрительно. Можно ли сравнивать эту костлявую девушку, от одного взгляда которой дрожь пробирает, с прелестной Анжеликой Фаншон! Тем лучше, если письмо ее пропало. Он не имел ни малейшего желания получить его.

Глава XXI

Клифтона волновала не столько мысль о предстоящей дуэли, сколько потребность услышать об Антуанетте Сент-Ив. Анн Жервэ сильно разожгла едва тлевшую в его сердце искорку надежды, которую он мужественно старался потушить все эти три недели.

Его вывел из задумчивости голос Гаспара, говорившего о сестре.

— Она заметно изменилась после той ночи, когда нас захватил ураган, — с удивлением рассказывал он. — Может быть, она утомляется. Или слишком много, в промежутках между работой, остается одна. Она как-то притихла вся, и мне это не нравится.

— Спокойствие имеет свои достоинства, — успокоил его монах.

Клифтон почувствовал, что сердце у него сжалось. Она изменилась, говорит Сент-Ив, после той ночи. Гаспар, очевидно, не знает, что произошло, иначе он не потерпел бы присутствия Клифтона подле себя.

Оглядываясь назад, Клифтон начинал понимать, как постыдно он воспользовался ее положением, как глубоко она должна быть задета. Стиснув зубы и мысленно кляня себя, слушал он рассказ Гаспара об их работе.

Они были заняты дни и ночи; не осталось ни одного сельского домика, ни одной фермы, на протяжении от Синего Мыса до Сен-Фелисьена, где бы они не побывали. В Сен-Фелисьене Антуанетта и Джо пробыли пять дней. Сам он туда, разумеется, не поехал, но Анжелика помогала его сестре в ее работе.

И Гаспар продолжал лить кипящее масло на рану Клифтона, подробно описывая, как они проводили дни, вечера, праздники, и с каждым часом он все больше, по его словам, гордился сестрой. Он, как и Клифтон, верил теперь в конечную победу. Идея привлечь в лес женщин и детей, устроить школы — счастливая идея. Но непонятно, почему Антуанетта и Анжелика выписали Анн Жервэ. Она хорошая преподавательница, но ей не хватает красоты и личного обаяния.

Клифтон обрадовался, когда вдали замелькал двойной шпиц церкви Сен-Фелисьена. Он все больше жалел о том, что впутался в эту глупую историю. Антуанетта и без того презирает его, что бы она подумала, если бы знала, что сейчас он сопровождает ее брата на какую-то нелепую дуэль. Ему хотелось как можно скорей покончить с этим делом.

Когда они уже подъезжали к городку — Клифтон в самом мрачном, Гаспар и Альфонсо в самом оживленном и приподнятом настроении, — выяснилось, что последний заранее позаботился о ночлеге: их ждали на ферме, отстоявшей на одинаковом расстоянии и от фермы Фаншонов, и от дома Аякса Трапье. Оставив городок в стороне, они подъехали с задней стороны к домику Адриена Кламара.

Для Клифтона это была приятная неожиданность: высокий, стройный, голубоглазый Адриен Кламар был родным братом Катрин, приехавшей вместе с Анн Жервэ на берега Местассини. И он и его жена души не чаяли в Катрин, но поддержали Сент-Ива, когда брат Альфонсо упомянул о расхождении его с Клифтоном во взглядах на Анн Жервэ.

— Неприятная, несносная особа. Я жалею сестру, если им долго придется пробыть вместе.

Оставшись в тот вечер один у себя в комнате, Клифтон с удивлением спрашивал себя: неужто он так ошибся насчет личных качеств и внешности Анн? Засыпая на толстой пуховой перине, он видел прелестные, окаймленные длинными ресницами глаза — глаза Анн, — они умоляли его отстаивать и защищать ее.

Рано поутру его разбудил стук в дверь. К семи часам они уже позавтракали и втроем уселись в тележку, которой правил Адриан Кламар.

Брат Альфонсо объяснил, что мсье и мадам Фаншон отправляются к девяти часам к обедне, а Анжелика останется дома, так как он дал ей знать, что в десять часов у нее будет Антуанетта. Он же послал от имени Анжелики записку Аяксу Трапье, в которой Анжелика приглашала его заехать за ней в половине десятого.

— И старая лиса Ришелье лучше не придумал бы, а, Гаспар?

— Вы сокровище, Альфонсо.

— Пожалуй, вы измените это мнение, когда Аякс отколотит вас, как куль соломы. А он-то как влопается!

«Не больше моего», — подумал Клифтон сердито.

— Я позаботился и о том, чтобы мадемуазель Фаншон была свидетельницей боя. Он произойдет позади ее дома, на лужайке, на которую выходит большое, все заставленное цветами, окно. Из-за этих цветов мадемуазель Фаншон будет смотреть на то, как ее малютку Гаспара безжалостно разделает жестокий коневод.

Все шло по программе брата Альфонсо. Доехав до фермы Фаншонов, они переждали в ближайшем леске, пока старики уехали со двора; потом через заднюю дверь проникли в амбар. Там Гаспар начал готовиться к бою. Вынул все, что у него было в карманах, и аккуратно сложил стопочкой на перевернутой вверх дном бочке. Снял воротник и галстук и, наконец, стянул рубаху. Обнажив свой могучий торс, он стал глубоко вдыхать и выдыхать воздух, разводить и сводить руки.

В это время на дороге показалось облачко пыли, и Клифтон поспешил навстречу Аяксу Трапье. Пролетка остановилась, и Аякс Трапье выскочил из нее.

Ничего более великолепного Клифтон никогда в образе человеческом не видал. Аякс Трапье весь сиял и сверкал, блеском соперничал со своей лошадью и новеньким экипажем. Роста он был громадного, выше даже Гаспара Сент-Ива, но выскочил из пролетки очень ловко.

Великолепен был не только рост его, но и надменные черные усики, и гладкое холеное лицо, и даже галстук ослепительно-желтого цвета, и куртка в черные и белые шашечки. Солнце играло на огромной булавке, воткнутой в его галстук, на таких же огромных кольцах и двойной золотой цепочке, весом с полфунта, болтавшейся у него на животе. Он выгнул грудь, повернувшись к дому, и тут-то якобы впервые заметил Клифтона.