Что удивительного в благодати?, стр. 25

Десять лет назад мир ненадолго обратил внимание на еще одну драму личного прощения. Папа Иоанн Павел II вошел в закоулки римской тюрьмы Ребиббиа и посетил Махмеда Али Агджа, наемного убийцу, которому чуть было не удалось отправить его на тот свет. «Я вас прощаю», — сказал ему Папа.

Журнал «Таймс» посвятил большую статью этому событию. Ланс Морроу писал: «Помимо всего прочего Иоанн Павел постарался показать, как в моральном поступке объединяются частный и публичный аспект… Он показал, сколь серьезны последствия самых обыденных движений человеческого сердца, ненависти и любви». Далее Морроу цитировал одну миланскую газету: «Нет спасения от войн, от голода, от нищеты, от расовой дискриминации, от попрания прав и даже от крылатых ракет, если не переменятся наши сердца». И добавлял:

Поступок Иоанна Павла сияет особенно ярко благодаря мрачной обстановке: пустая камера, цементные стены — идеальная декорация из мрачной драмы непрощения. Наемных убийц нужно сажать в тюрьму и казнить, а не прощать. Однако в это мгновение из тюремных стен просияла весть прощения и указала миру путь преображения, а не воздаяния.

Разумеется, Папа последовал примеру Того, Кто не ушел живым из рук убийц. Давно утративший самостоятельность синедрион добился–таки смертного приговора для единственного совершенного человека на земле. С креста Иисус произнес Свой приговор, нанеся смертельный удар закону непрощения. Он простил нераскаявшихся грешников, «ибо они не ведают, что творят».

Римские воины, Пилат, Ирод, члены синедриона попросту «делали свое дело», исполняли приказ — жалкое извинение, которым потом будут оправдывать Освенцим, Май Лай, Гулаг. Но Иисус, отметая возведенные бюрократией ширмы, обращается напрямую к сердцу человека. Людям прежде всего нужно прощение. Те из нас, кто верит в искупление, знают, что последние слова Иисуса звучали не только для Его палачей, но и для всех нас. На кресте — и только на кресте — Он разорвал порочный круг возмездия.

Возможно ли прощение в Югославии, после стольких ран? Оно необходимо, иначе люди не смогут жить вместе в этой стране. Многие люди, подвергавшиеся в детстве насилию, знают, что без прощения не наступит освобождение от прошлого. Этот же принцип применим и к жизни народа.

Брак моего друга был на грани краха. Однажды ночью терпение Джорджа лопнуло. Он бил кулаками по столу, топал ногами и кричал жене: «Я тебя ненавижу! Не могу больше! Хватит! Хватит! С меня довольно! Не могу! Нет!»

Через несколько месяцев, проснувшись среди ночи, Джордж услышал какие–то странные звуки, доносившиеся из спальни двухлетнего сына. Он пробрался по коридору, остановился у двери сына… и волосы дыбом встали у него на голове, дыхание замерло. Тихим голосом двухлетний мальчик слово за слово в точности воспроизводил ссору между отцом и матерью: «Я тебя ненавижу! С меня довольно! Не могу!»

Джордж с ужасом осознал, что уже успел передать свои боль и гнев следующему поколению. Не это ли происходит сейчас в Югославии?

Если не будет прощения, призраки прошлого в любой момент могут очнуться от спячки и пожрать настоящее. И будущее заодно.

10. Арсенал благодати

Уолтер Уинк рассказывал о двух миротворцах, беседовавших с группой польских христиан через десять лет после Второй Мировой войны. «Согласитесь ли вы встретиться с группой христиан из Западной Германии? — спросили миротворцы. — Они хотят попросить у вас прощения за то, что немцы сотворили в Польше во время войны, и с этого начать новые отношения».

Воцарилось молчание. Потом один поляк ответил: «Это невозможно. Все камни Варшавы омыты польской кровью! Мы не простим».

Однако в конце собрания все вместе стали читать Молитву Господню, и когда дошли до слов «прости нам долги наши, как и мы прощаем…», все замолчали, словно споткнувшись. В воздухе повисло напряжение. И тогда поляк, столь резко высказавшийся против примирения, произнес: «Я вынужден согласиться. Я не смогу впредь читать «Отче наш», не смогу именовать себя христианином, если откажусь простить. По человечески это невозможно, но Бог укрепит нас». Через полтора года в Вене состоялась встреча христиан из Польши и Западной Германии, завязались дружеские отношения, которые продолжаются и по сей день.

В недавно вышедшей книге «Весы вины» исследуются разные подходы к вине в послевоенной Германии и Японии. Немцы военного поколения, как те христиане, которые принесли извинения полякам, склонны взять на себя ответственность за преступления гитлеровцев. Когда мэр Берлина Вилли Брандт в 1970 году приехал с визитом в Варшаву, он пал на колени перед памятником жертвам Варшавского гетто. «Это произошло непроизвольно, — писал он потом. — Сокрушенный воспоминаниями о недавней нашей истории, я сделал то, что обычно делает человек, когда ему не хватает слов».

Япония, напротив, не признавала за собой вины. Император Хирохито объявил о капитуляции таким образом: «Военная ситуация сложилась не в пользу Японии». Столь же рассчитанные высказывания были характерны для послевоенного периода. Японские власти отклонили приглашение на мероприятие, посвященное пятидесятой годовщине бомбардировки Перл–Харбора, поскольку американское правительство непременным условием их участия поставило извинения. «Весь мир несет ответственность за эту войну», — настаивал госсекретарь Японии. Лишь в 1995 году Япония согласилась принести извинения.

Сегодня германские школьники изучают подробности геноцида и других нацистских преступлений. Их японские сверстники читают в учебнике об атомных бомбах, сброшенных на японские города, а не о Нанкинской резне, не о пытках и медицинских опытах на пленных, не об иностранных «секс–рабынях», обслуживавших японских солдат. В результате в Китае, Корее, на Филиппинах все еще тлеет ненависть к японцам.

Тем не менее, и Япония, и Германия приняты в мировое сообщество, то есть получили «прощение» за свою агрессию. Однако Германия вошла в обновленную Европу полноправным партнером, бок о бок со своими жертвами, а Япония все еще вынуждена вести переговоры с бывшими врагами, привыкшими соблюдать осторожность. Чем больше она медлит с извинениями, тем дольше растягивается процесс ее окончательного принятия в члены международного сообщества.

В 1990 году мир стал свидетелем драмы прощения, разыгравшейся на подмостках мировой политики. Восточная Германия на первых в своей истории свободных выборах сформировала парламент, и депутаты взяли бразды правления в свои руки. Восточный блок претерпевал огромные изменения. Западная Германия предложила решительный шаг — объединение страны — и новому парламенту пришлось решать сложнейшие политические вопросы. Тем не менее, в качестве первого официального акта депутаты приняли торжественное заявление, составленное скорее на богословском, нежели на политическом языке: