Академик корабельной науки, стр. 18

ТАБЛИЦЫ НЕПОТОПЛЯЕМОСТИ

Вечереет. Косые лучи заходящего солнца ненадолго заглядывают в окошко, для того чтобы потом скрыться совсем. Кончился рабочий день. Ушли модельщики, чертежник, лаборанты. Алексей Николаевич остался один.

Вот уже несколько дней подряд работает он над моделью броненосца «Петропавловск». Броненосец этот построен и плавает в морских водах. Алексей Николаевич поставил перед собой задачу — разработать для него систему спрямления, проверив действие ее на модели.

В самом деле, Макаров дал замечательную идею — идею спасения корабля от гибели при получении пробоин. Для этого достаточно затопить те отсеки, которые уравновесили бы поврежденные. Но это еще далеко не так просто — уметь выбрать нужные отсеки. Ведь в корабле бывает до двухсот и даже более отделений. В грозный час, когда наступает катастрофа, время измеряется минутами, а иногда и секундами. Нужно быстро принять правильное решение. А для этого командир корабля должен точно знать, какой отсек или отсеки нужно затопить при той или иной пробоине. В 1897 году броненосец «Гангут» оттого и затонул, что затопляли не те отсеки, которые нужно было.

Необходима дальнейшая разработка идеи Макарова. Нужно рассмотреть все возможные случаи повреждения корабля, какой крен при этом получит корабль и рассчитать, какие отделения в каждом случае требуется затопить, чтобы спрямить корабль. Это сложная и серьезная работа. Но Алексей Николаевич решил выполнить ее. Он хочет, чтобы для каждого корабля были составлены такие таблицы, по которым при любом повреждении командир корабля мог бы сразу определить, какое отделение необходимо затопить. Для этого Алексей Николаевич разрабатывает сейчас общий метод получения таких таблиц и, как пример, составляет их для «Петропавловска».

Не далее как вчера заходил в бассейн Степан Осипович. Он приветствовал мысль о создании таких таблиц.

— Вы этим самым дадите в руки моряков действенное оружие в борьбе за непотопляемость, — сказал он.

Потом они долго производили опыты с моделью «Петропавловска». Алексей Николаевич показывал, как можно спрямлять корабль, если он получил повреждение от мины или другого снаряда в нос, в правый борт, в корму, и в каких случаях корабль опрокидывается.

Они пришли к тому заключению, что некоторые переборки в «Петропавловске» поставлены неправильно, — их нужно переделать. Затем, по просьбе Степана Осиповича, Алексей Николаевич достал модели «Ермака» и «Виктории», и на них пробовали метод спрямления.

— Нужно еще и еще раз поставить перед Морским министерством вопрос о необходимости борьбы за непотопляемость кораблей, — говорил Макаров. — Почему так трудно доказать очевидные истины, Алексей Николаевич? Я думаю потому, что люди сживаются с недостатками и перестают замечать их.

— Пока жизнь не научит их, как английских лордов после гибели «Кэптена». У нас ведь тоже немало невежественных упрямцев, чиновников в адмиральских и генеральских мундирах, которые на все случаи жизни вооружены тремя «от» — «отписаться», «отмолчаться», «отказать», — ответил Крылов.

— Но теперь нас двое, Алексей Николаевич, так что нам будет легче бороться, — сказал на прощание Степан Осипович.

Они условились повести настойчивую борьбу за введение в жизнь мер по обеспечению непотопляемости судов.

В октябре 1902 года Алексей Николаевич представил в Морской технический комитет таблицы непотопляемости. В них он с математической точностью рассмотрел влияние затопления каждого отделения корабля на положение корабля и какие меры нужно принять, чтобы спасти корабль от гибели при том или ином повреждении.

Председатель Морского технического комитета наложил резолюцию кораблестроительному отделу спешно рассмотреть таблицы Крылова.

Но проходили дни, потом и месяцы, а дело дальше резолюции не двигалось.

Наступил 1903 год. Алексей Николаевич снова подает рапорт о необходимости введения во флот таблиц непотопляемости. При этом он представляет таблицы для броненосца «Петропавловск».

Однако и второй рапорт Крылова остается без движения.

Что было делать дальше?

— Давайте во всеуслышание назовем вещи своими именами, — сказал Макаров. — Прочтем доклады среди командования и открыто скажем, что делу непотопляемости у нас не уделяют никакого внимания.

Через месяц после этого разговора Макаров прочел доклад в зале Морской библиотеки в Петербурге. Присутствовало все высшее морское начальство. Дополнение к докладу сделал капитан Крылов.

Алексей Николаевич говорил очень кратко. Но фразы его, точные и сжатые, били прямо в цель. Он указывал на то, что при постройке кораблей у нас совершенно не думают об обеспечении их непотопляемости, не принимают во внимание расчеты.

— До сих пор довольствовались не расчетами, точными и определенными, а общими соображениями, — попросту говоря, разговорами, — сказал Алексей Николаевич.

После окончания доклада прений почти не было. Желающих высказаться не оказалось. К Алексею Николаевичу подошел один из видных работников Морского штаба и смеясь сказал:

— Расплюев в «Свадьбе Кречинского» говорит: «Ну, ударь раз, ну, ударь два, а зачем же бить до бесчувствия». Эти слова могут повторить и главный инспектор кораблестроения, и многие из кораблестроительного отдела. Не думаю, чтобы они остались довольны вашими добавлениями к лекции адмирала Макарова.

В начале марта того же года, примерно через две недели после выступления в Морской библиотеке, Крылов сделал доклад в Кронштадтском Морском собрании. Доклад назывался: «О непотопляемости судов и ее обеспечении».

Большой зал Морского собрания был переполнен. Присутствовали высокие морские чины и много флотской офицерской молодежи. На передних местах расположились адмиралы с погонами, расшитыми черными орлами, генералы, важные особы кораблестроительного отдела, Морского штаба и Морского технического комитета, а дальше сидели командиры судов, штурманы, кораблестроители, механики, морские офицеры различных чинов и должностей.

После небольшого вступления Алексей Николаевич заговорил о том, что непотопляемость есть основное качество корабля. И пока его не научатся обеспечивать, до тех пор корабли будут строиться плохие: им грозит опасность перевернуться и потонуть от иной, казалось незначительной, пробоины. Алексей Николаевич привел примеры аварий и гибели многих судов.

— Как же обстоит с вопросом непотопляемости у нас? Нужно прямо сказать, что плохо. О непотопляемости не думают и никак ее не обеспечивают, Расчеты во внимание не принимаются. Там, где нужно из соображений непотопляемости соединять отделения корабля, ставят глухую переборку, а где нужны переборки, — их нет.

Дальше Алексей Николаевич сказал о таблицах непотопляемости. Они могут принести большую пользу флоту. Имея такую таблицу, командир корабля быстро и безошибочно сможет определить, какое отделение ему нужно затопить, чтобы спрямить корабль при пробоине. Такие таблицы составлены для броненосца «Петропавловск», и действие их проверено на модели. Но таблицы непотопляемости, по непонятным причинам, не вводят во флот. И опять Алексей Николаевич приводил примеры из морской жизни, доказывающие необходимость борьбы за непотопляемость.

Вся речь его, образная и яркая, была проникнута глубоким знанием морского дела: всякая высказанная мысль подкреплялась математическими соображениями и многочисленными фактами из судостроительной практики. Он открыто говорил о недостатках. И хотя не называл имен, но всем присутствующим было ясно, кто является виновником этих недостатков. Сидевшие в первом ряду главный инспектор кораблестроения генерал-лейтенант Кутейников, управляющий Морским министерством адмирал Авелан и другие высокопоставленные чины Адмиралтейства изображали на своих лицах холодное равнодушие. Но было очевидно, что им далеко не по душе выступление этого беспокойного подполковника Крылова. Хватало и одного Макарова!