Долина Безмолвных Великанов, стр. 10

— Вы смелый человек, — произнесла девушка. — Я восхищаюсь вами. Ненавижу мужчин, но, случись вам выжить, я бы наверное полюбила вас. Я поверю, что это вы убили Баркли. Вы заставили меня поверить. Вы сделали это признание, когда узнали, что умираете. Вы хотели спасти невинного. Так?

Кент слабо кивнул.

— Именно. Противно это сознавать, но, видимо, так и было. Я признался, потому что знал, что умираю. В противном случае я бы, конечно, предпочел, чтобы другой выпил эту микстуру вместо меня. По-вашему, я грубое животное? —

— Все мужчины — грубые животные, — быстро согласилась девушка. — Но вы… Вы — животное немножко иной породы. Вы мне нравитесь. Если бы можно было, я бы стала сражаться за вас. Я это умею.

Она протянула к нему свои маленькие ладошки и слегка улыбнулась.

— Не этим! — воскликнул Кент. — Я думаю, ваше оружие — глаза. О'Коннор рассказал мне, как они чуть не укокошили Кедсти, когда вы с ним встретились вчера под тополями.

Кент надеялся, что упоминание о Кедсти приведет девушку в замешательство. Ничуть не бывало. Во всяком случае, внешне.

— О'Коннор — это тот большой человек с красным лицом, что был с мистером Кедсти?

— Да, он мой напарник. Он вчера приходил сюда, распинался насчет ваших глаз. Они и правда красивые. Я никогда таких красивых глаз не видел прежде. Но не это поразило Баки, а то, какое впечатление они произвели на Кедсти. О'Коннор сказал, что у Кедсти все поджилки затряслись, а Кедсти не из тех, кого легко напугать. И самое странное: как только вы ушли, он тут же велел О'Коннору выпустить Мак-Триггера, а сам повернулся и пошел за вами. Весь тот день О'Коннор пытался что-нибудь разузнать о вас в поселке. Ни черта… То есть, простите, ничего ему никто не сказал. Мы прикинули и решили, что — неясно Почему — прячетесь вы в хижине у Кедсти. Вы не сердитесь, что я все это болтаю, — простите умирающего.

Ему стало несколько не по себе от собственной откровенности. Он отдал бы все свое любопытство вместе с подозрениями О'Коннора за то, чтобы ее рука еще хоть на миг прикоснулась к его лбу. Но сказанного не вернешь, и он ждал, что ответит девушка.

Она опустила глаза и перебирала пальцами бахрому на подоле платья, а Кент мысленно прикидывал длину ее ресниц, представляя, что меряет их линейкой. Они были великолепны, и донельзя восхищенный Кент готов был поклясться, что длиной они не меньше дюйма. Внезапно девушка подняла глаза и успела заметить блеск в его взгляде и краску, выступившую из-под загара. Лицо девушки тоже зарделось.

— А если вы не умрете? — спросила она, упорно делая вид, что не слышала ни слова из того, что он говорил о Кедсти. — Что тогда?

— Я умру.

— А если нет?

Кент пожал плечами:

— Ну что ж, тогда придется пить эту микстуру самому. Вы еще побудете здесь?

Она выпрямилась, сидя на самом краешке стула.

— Нет, я пойду. Мои глаза, боюсь, опасны. Вдруг я взгляну на вас, как на Кедсти, — тут вам и конец. А я не хочу присутствовать при вашей смерти.

Кент различил легкий смешок в ее голосе и похолодел. Прелестная кровожадная бестия! Он смотрел «па ее склоненную голову, на завитки блестящих волос. Если их распустить, они закроют ее всю. А какие мягкие и теплые! Ему снова захотелось коснуться их. Она была прекрасна, но явно бессердечна. Что-то дьявольское было в ее пренебрежении к тому, что он умирает. И никакого сострадания во взгляде этих прелестных глаз! Шутить над тем, что его вот-вот не станет!

Девушка встала и впервые за все время оглядела комнату. Затем взглянула в окно. Она была похожа на прекрасную молодую иву, склонившуюся над ручьем, — изящная, тонкая и сильная. Он мог бы взять ее на руки, как ребенка, но он видел в то же время, что в этом прекрасном теле таится сила, которая позволит ему долго сохранять свою красоту. Небрежная посадка ее головы совершенно очаровала его. За такую головку, за волосы, которые венчали ее, добрая половина всех женщин на земле отдали бы несколько лет жизни.

Не оборачиваясь, девушка вдруг произнесла:

— Когда я буду умирать, мне хотелось бы, чтобы это произошло в такой же комнате.

— Надеюсь, вы никогда не умрете, — сказал Кент вполне искренне.

Она вновь подошла к его постели и ненадолго остановилась около нее.

— Я прекрасно провела время, — сказала она, как будто он занимался тем, что развлекал ее. — Как жаль, что вы умираете! Я уверена, что мы бы подружились. А вы как думаете?

— Да, конечно, приди вы пораньше…

— Обещаю отличать вас от прочих животных из мужского стада, — прервала его девушка. — Я, правда, не хочу видеть, как вы умрете. Я хочу уйти до того. Можно, я вас поцелую?

На мгновение Кенту показалось, что его аорта вот-вот не выдержит.

— Можно, конечно, — хрипло отозвался он.

— Тогда закройте, пожалуйста, глаза.

Кент повиновался. Девушка склонилась над ним. Кент почувствовал легкое прикосновение рук и на мгновение ощутил аромат ее кожи и волос. А потом ее трепетные губы, мягкие и теплые, прижались к его губам.

Когда он вновь взглянул на нее, она не смутилась, не покраснела. Будто младенца поцеловала, а теперь любуется его красненьким личиком.

— До вас я целовалась только с тремя мужчинами, — призналась она. — Как интересно! Никогда не думала, что снова поцелую кого-нибудь. Теперь прощайте.

Она быстро пошла к двери.

— Подождите! — крикнул он жалобно. — Пожалуйста! Я хочу знать, как вас зовут. Маретт…

— Рэдиссон, — закончила она. — Маретт Рэдиссон. Я живу очень далеко отсюда. Мы называем это место Долиной Безмолвных Великанов.

Она указала на север.

— На севере! — изумился Кент.

— Да, далеко на севере. Очень далеко.

Она взялась за ручку двери. Дверь начала медленно отворяться.

— Подождите! — снова взмолился Кент. — Останьтесь.

— Нельзя. Я слишком долго пробыла у вас. Напрасно я вас поцеловала. Не нужно было этого делать. Но никак не удержаться было — вы так прелестно лжете.

Дверь открылась и мгновенно закрылась за девушкой. Он слышал, как она почти бежит через холл, тот самый, где совсем недавно звучали шаги О'Коннора.

Затем наступила тишина, в которой ему слышались ее слова. Они стучали в его мозгу, как маленькие молоточки:

— Вы так прелестно лжете!

Глава 6

Наряду с прочими качествами, положительными и отрицательными, Джеймс Кент обладал редким даром весьма критично относиться к своим недостаткам. Однако никогда еще он не падал так низко в собственных глазах, как в тот момент, когда захлопнулась дверь за таинственной девушкой, о которой ему было известно лишь то, что ее зовут Маретт Рэдиссон. Сознание несомненного превосходства ее, казалось бы, полудетского ума охватило его с такой силой, что он, оставшись лежать в одиночестве на своей койке, покраснел до корней волос, прислушиваясь к быстрым удаляющимся шагам в коридоре.

Он, сержант Кент, самый хладнокровный после инспектора Кедсти полицейский офицер во всем дивизионе, чьи допросы приводили в ужас отпетых преступников, кто по праву заслужил свою репутацию тем, что умел спокойно и с невозмутимым самообладанием глядеть в лицо смертельной опасности, оказался побежденным — окончательно и бесповоротно! — неизвестной молоденькой девушкой, почти ребенком! И все же, несмотря на горечь поражения, беспристрастная оценка ситуации, хоть и не лишенной в чем-то доли комизма, вынуждала его отдавать должное победительнице. Весь позор заключался в признании того факта, что с ним сыграли предательскую шутку привлекательность и обаяние девушки. Кент подтрунивал над О'Коннором, когда могучий штабс-сержант описывал эффект воздействия девичьих глаз на инспектора Кедсти. А теперь? Знал бы О'Коннор, что случилось здесь…

Впрочем, спасительное чувство юмора вскоре взяло верх. Кент поймал себя на том, что губы его неожиданно начинают расплываться в улыбку, а пунцовые от стыда щеки постепенно приобретают нормальную окраску. Его посетительница пришла и ушла, и он знал о ней сейчас ровно столько, сколько и до ее прихода, если не считать того, что у нее оказалось очень красивое имя — Маретт Рэдиссон. Кент принялся придумывать вопросы, которые ему хотелось бы задать ей, — дюжину, полсотни вопросов; например, следовало более подробно поинтересоваться, кто она такая, каким образом и с какой целью прибыла сюда, на Пристань; чем вызван ее интерес к Сэнди Мак-Триггеру; что за таинственные связи существуют между ней и инспектором Кедсти, — а в том, что они существуют, у Кента не было ни малейшего сомнения! — и, главное, каковы истинные причины, которые привели ее к нему, когда она узнала, что он умирает. Кент пытался утешить задетое самолюбие, убеждая себя в том, что обязательно выведал бы у нее все, если бы она не покинула его так неожиданно. Он просто не был к этому готов…