Заколдуй меня, стр. 72

«Кто бы вы ни были, — подумала она, — наши призраки останутся с вами, неся с собой память о забытой любви и давних преступлениях. Мы никогда не покинем этого места».

Глава 38

Она рассчиталась за номер в отеле «Паллингз» и выехала из Лонгрока на автомобиле, опустив стекла на окнах, подставляя лицо уже начинающему припекать утреннему солнцу. Проехав около сотни миль, она остановила машину, чтобы заправить бак и выпить чашку кофе, и позвонила Паскью, не выходя из машины.

— Дом стоит в лесу. Выехав из города, нужно свернуть на дорогу, идущую вдоль побережья, а потом направо, в тупик, который заканчивается поворотным кругом. Оттуда начинается грунтовая дорога.

— Что он тебе сказал? — спросил Паскью.

— Мы разговаривали о прошлом. Послушай, Сэм, это все. Я отправилась туда, чтобы избавиться от призрака. Но у меня ничего не получилось. С меня довольно. — Она рассказала Паскью про дом, про женщину, которую там видела. Про саму встречу с Люком, вскользь, не приводя подробностей. Она стала медленно опускать стекло, наблюдая, как исчезает ее собственное отражение. Это напомнило ей о женщине, мечущейся от одного окна к другому в ожидании Люка и ее лице без следов косметики, о хромоте, из-за которой одно плечо было выше, о том, как она бросилась Люку навстречу.

Сюзан подумала: «Может быть, она любит его, кто бы она ни была. Кто знает? Может быть, ей повезло».

— Ты не хочешь дождаться меня здесь?

— Ты что, смеешься? — Софи уже собирала вещи.

— Ну а вообще-то ты будешь меня ждать?

— Я вернусь в свою квартиру. Она расположена ближе к демилитаризованной зоне — днем я смогу выходить на улицу, рискуя отделаться лишь легкими повреждениями.

— Так ты будешь меня ждать?

— Тебя это очень беспокоит? — поинтересовалась она. — Голос у тебя действительно взволнованный.

— Мне просто нужно это знать. Всего-навсего. Любая неопределенность в моей жизни сейчас просто невыносима.

— Я буду там. — Она нашла в сумочке конверт, написала что-то с обратной стороны и отдала ему.

— Что это?

— Номер телефона в моем автомобиле. Там нет автоответчика.

— Как себя чувствует малыш?

— Не строй из себя скромника, — попросила она, — тебе это не идет. — Но при этом непроизвольно потрогала рукой живот, словно проверяя, все ли там в порядке.

— Скромность тут ни при чем, — возразил он. — Просто раньше мне не приходилось говорить на эту тему, и я не знаю, какими выражениями пользуются в таких случаях. Ребенок, плод в чреве, маленький гость...

Она рассмеялась:

— Это не важно! — Потом добавила: — Береги себя. — Она подошла к окну, наблюдая, как он выходит на улицу и садится в машину. Заказанное такси, на котором она должна была вернуться домой, уже выехало.

Серое небо нависло совсем низко над землей. Было всего десять утра, но уже было жарко. Софи теребила ворот блузки, так чтобы тело слегка обдувало свежим ветерком, но так и не отважилась открыть окна. Четверо вусмерть пьяных парней затеяли шутливую потасовку у ограды парка. Когда женщина повезла мимо них ребенка в коляске, они стали орать ей что-то, похлопывая себя то по промежности, то по бедрам. Потом один из них швырнул в коляску банку из-под пива.

Софи ушла в спальню. С самого утра она сложила постельное белье в углу. От него исходил сладостный аромат винограда. Уличный шум проникал в квартиру. «В этом городе, — подумала она, — будто нет других звуков — только треск рации и вой сирен, сменяющих друг друга».

И тут ей пришло в голову, что Паскью вовсе не был смущен, спрашивая о ребенке, — и чем больше она об этом думала, тем больше, убеждалась в его осторожности.

«Как малыш?» — спросил он.

Не «твой малыш», не «наш малыш» и, уж конечно, не «мой малыш». Просто «малыш».

Паскью добрался до Лонгрока в четыре часа пополудни. Он поехал так, как ему объяснила Сюзан Харт, отыскал тупик с поворотным кругом и грунтовую дорогу. Он подумал о том же, о чем подумала Сюзан, оказавшись на этом месте. Стоянка находится недалеко от дома Лори. Их соединяет тропинка, ведущая через лес. Он смотрел на дом минут десять или больше, но не заметил внутри никакого движения. Тогда он просто подошел к двери и постучал. Никто не отозвался. Он обошел дом кругом, заглядывая через окна, но не увидел ничего, кроме самых обычных, используемых в повседневной жизни вещей.

Тарелки, сложенные в раковине. Пальто и плащи на вешалке в коридоре. В гостиной — стакан с недопитым вином. Кто-то разложил гладкие камешки, подобранные на берегу, на приземистом сундуке, словно бросил игральные кости перед очередным ходом. В комнатах не было никакого движения, даже человеческого дыхания. «Зловещая тишина, — подумал он. — Какое-то затишье перед катастрофой».

Переходя от окна к окну, он подмечал следы пребывания той женщины, о которой рассказывала Сюзан, Люк Маллен же был подобен призраку, и от него ничего не осталось, разве что дух насилия, витающий в воздухе.

Глава 39

Он показал пустую ладонь, потом сжал ее в кулак. Из кулака вытащил два шелковых шарфа, сначала красный, потом голубой. Подбросил их вверх и хлопнул в ладони. И тут голубь сел к нему на запястье. Он извлек из сундука маленькую лакированную шкатулку, сдвинул крышку, продемонстрировав, что она пуста.

Сэр Гарольд Пайпер бдительно наблюдал за ним. «Что-то клоун долго не появляется. Мне не нравится этот клоун».

Голубь залетел в шкатулку, и крышка задвинулась. Зено достал из сундука шесть кинжалов и стал метать их в мишень один за другим, показывая, что они настоящие. По обеим сторонам лакированной шкатулки находились пазы.

Напряжение нарастало в воздухе — страх Пайпера распространялся по залу, подобно заразной болезни. Кашляющий Мак стал издавать свое обычное «кхе-кхе-кхе»; Собачья Челюсть измазала помадой рукав, оставив на нем маленькие следы поцелуев. Пташка заухала, как сова, услышав голубя, шелестящего крыльями по лакированной поверхности шкатулки.

Зено вонзал в шкатулку кинжал за кинжалом, протыкая ее насквозь. Неотъемлемой частью фокуса был пузырек с алой краской, спрятанный в ладони. Он раздавил пузырек о донышко шкатулки, и, когда стало видно, как закапала у него с пальцев красная жидкость, из зала послышались крики, кто-то заплакал. Один из санитаров посмотрел на Зено, стараясь привлечь к себе его внимание. Атмосфера в зале все накалялась.

Зено вытащил кинжалы из шкатулки и хлопнул по ней с боков, отчего она тут же развалилась — шесть дощечек, из которых она состояла, легли стопкой. Он подбросил дощечки кверху, и они вернулись серебристо-золотистым, сверкающим облаком, а из облака выпорхнул голубь, внезапно, как вскрик.

Карла могла только приподнять голову. Руки ее были разведены в стороны, привязанные к прутьям кровати. Сомкнув ноги, она представляла собой букву "Y". Валласа Эллвуда забавляло то, как плотно она свела вместе ноги. Он стоял у кровати напротив изголовья и медленно раздевался. Казалось, мысли его сейчас заняты чем-то другим. На Карле все еще оставались джинсы и рубашка, но кроссовки и носки Эллвуд снял заблаговременно, видимо, чтобы не запачкать кровать.

Он снял рубашку, повесил на спинку стула.

— Я рад, что ты решила навестить меня, — сказал он, — ведь мне пришлось пережить два отвратительных дня. Ненадежность коллег, нарушенные планы... Похоже, по какому-то гороскопу для меня наступило неблагоприятное время, да? Теперь мне нужно слегка расслабиться. Как редко жизнь предоставляет нам такую возможность, правда? Я имею в виду возможность расслабиться. А окрестные шлюхи, откровенно говоря, довольно скучны. Настоящие провинциалки, невероятно живые и похотливые, не успеешь глазом моргнуть, а она уже лежит, распластавшись на спине. Своего рода невинность, честное слово. Похоже, они считают, что секс — это простое совокупление.