Заколдуй меня, стр. 40

— Серьезные отношения считались идеологически вредными. Ты разве забыл?

— И все-таки...

Она подалась назад, чтобы рассмотреть его, потом легонько шлепнула, и он открыл глаза.

— У тебя проблемы?

— Нет, но послушай...

— Я хочу сказать, что мне это по-настоящему нравится, потому что...

— Это ведь не...

— До сегодняшней ночи...

— Прости, я вовсе не...

— Вот уже года два меня никто не трахал.

Он посмотрел на нее изумленно. Она взяла его ладонь и положила себе между ног.

Они слышали, как шумит море. Дневной свет был ярким. И всякий раз, когда с моря доносился рокот, по стенам расползалась волнистая рябь. Софи лежала неподвижно, с закрытыми глазами, держа его руку у себя между ног — так, чтобы он ласкал ее пальцем.

Она то задерживала его руку, то отпускала, все больше возбуждаясь. Глаза ее слегка затуманились. Тело покрылось капельками влаги. Внезапно весь он оказался во власти ее рук.

— Тебе так приятно? — прошептала она. — Делай со мной все, что хочешь.

Она стояла на коленях, опираясь на руки, прислонясь головой к стене, и хихикала. Он тоже стоял на коленях сзади. И каждый раз, как он входил в нее, раздавался звук, похожий на хлюпанье. Но не это рассмешило ее, а зазвонивший в этот момент телефон. Он склонился над ней, чтобы снять трубку и одновременно проникая все глубже в ее лоно, затем откинулся назад и пристроил телефонную трубку на ее пояснице, в том месте, где позвоночник соединялся с крестцом. Он продолжал заниматься любовью и после того, как взял трубку, ощущая каждое прикосновение Софи, слыша ее смех и хлюпающий звук.

— Денек сегодня замечательный, Сэм... Немного ветрено, но на солнце тепло. Стоит ли сидеть взаперти? Почему бы вам с Софи не выбраться куда-нибудь?

Он отпрянул от Софи: откуда он знает, что она не у себя в комнате?

— Можно пройтись по берегу или по Дьюэр-стрит. Представь только — волнующееся море, солнце играет на гребне волны.

Софи сидела, прислонившись спиной к стене, приподняв колени, обхватив руками лодыжки. Паскью поднес трубку ближе к ней, и она услышала хрипловатый, нашептывающий голос где-то в разделявшем их пространстве, но разобрать слова было невозможно.

Паскью кивнул, словно хотел сказать: вот, пожалуйста. Надеюсь, у тебя больше не осталось сомнений?

Она покачала головой:

— Я верю тебе.

Но он не убрал трубку. И голос становился все ближе.

— А потом можно заглянуть в бар и выпить чего-нибудь. Почему бы и нет? Освежиться холодным пивом после прогулки... — Последовала пауза, и говорящий неожиданно умолк, весь обратившись в слух: быть может, уловил какие-то перепады ритма на другом конце провода. — Софи? Это ты? — И, не дождавшись ответа, сказал уже утвердительно: — Софи... — придав своему голосу теплоту и нежность, вполне естественные при возобновлении давней дружбы.

— Что будем делать? — спросила Софи.

Только сейчас оба ощутили, что они голые. И Софи стала искать, во что бы завернуться, чтобы прикрыть вдруг ставшие слишком заметными грудь и задницу.

— Он предложил нам зайти в бар?

— Да.

— Не волнуйся, — успокоил ее Паскью.

— Что бы это могло значить? — Она рассмеялась, но смех захлебнулся в кашле.

Атмосфера страсти улетучилась из комнаты. Они словно забыли про удовольствия. Софи примостилась на краешке ванны, ожидая, пока Паскью примет душ.

Она что-то говорила, но из-за шума воды Паскью не слышал.

— Его голос вползал в мое ухо, словно червяк.

Еще человек пятьдесят, кроме них, нежились на солнце, обдуваемые теплым ветерком с моря.

— Он прав, — сказал Паскью. — Денек просто чудесный.

Софи старалась подстроиться под его размашистый шаг и, чтобы заставить Паскью чуть сбавить скорость, взяла его под руку. Подходя к бару, он спросил:

— Это был Чарли?

— Я знала, что ты задашь мне этот вопрос. — Она высвободила руку, и он вслед за ней зашел внутрь.

Бармен некоторое время делал вид, что не замечает их. Точно так же он мог поступить, будь на их месте кто-то другой. У каждого профессионала свои задачи и свои приемы. В конце концов он подошел, держа в руках письмо, вопросительно глядя на них и улыбаясь. Они немного выпили, чтобы оправдать свой приход, и ушли, двинувшись сначала по Дьюэр-стрит, а потом вверх по тропинке, уводящей к скале.

Когда Зено гнался за Ником Говардом по этому гребню, он в какой-то момент замер и прислушался, а потом различил смутно проступающую в темноте мишень и метнул нож. Ник рухнул, схватившись за ногу, и покатился вниз по склону. Именно в этом месте теперь сидела Софи, спиной к склону, вытянув ноги в сторону гребня, и размышляла над тем, о чем ее спросил Паскью.

— Не знаю... Не знаю, Чарли это был или нет. Неужели ты думаешь — если мы эпизодически трахались, когда мне и двадцати не было, я могла узнать этот шепот, интимный, словно в постели. — Ты заблуждаешься. — Она взглянула на него. — Я и тебя не узнала бы.

— Да, конечно, — согласился он и, помолчав, добавил: — Прости меня.

Она отвернулась и стала смотреть на искрящуюся поверхность моря, чтобы утопить в ней вспыхнувший в глазах блеск. — Распечатай письмо. Может, ты выиграл в лотерее машину?

Листок реял на ветру, словно флаг, и Паскью пришлось держать его за оба конца, как городскому глашатаю объявление.

— Я приглашен на обед.

— И уже не в первый раз. — Ей вспомнился его рассказ о том, как ушла от него жена: он вернулся домой и застал все в таком виде, будто она только что вышла из комнаты, — так же было и с кораблем «Мария Селесте». Потом ей представилась другая картина: Паскью входит в спальню пустующего дома и видит, что стол накрыт, бутылка с вином откупорена, свечи зажжены, как будто кто-то побывал здесь всего несколькими секундами ранее.

— Жизнь проходит по кругу, — пришло ей в голову. — Мы выбираем себе образы, и они являются нам снова и снова, сопровождая наше круговое движение.

— Есть некоторое отличие, — объяснил он. — В этот раз будут присутствовать люди за соседними столиками, нам подадут меню, список вин и исполнят импровизацию на тему «Вестсайдской истории». Надеюсь, обслуживание будет лучше, чем в прошлый раз.

— Ну, если обнаружишь на столе кассетный магнитофон, заказывай только полбутылки вина.

В письме было название ресторана, дата, время встречи и просьба: «Приходи один».

— Что все это значит? — недоумевала Софи. — Кто бы он ни был, но он знает, что я здесь. Почему же «Приходи один»?

Паскью пожал плечами, словно ей следовало это знать. Но на всякий случай добавил:

— Мы с ним не закончили одно дело.

Глава 18

Машина остановилась на эстакаде во внезапно наступившей тишине, диспетчер моментально исчез. Свет был какой-то размытый, как свет огоньков на болотах; дул легкий ветерок. Вторая машина остановилась следом за первой, тоже в полной тишине, последние несколько ярдов она, видимо, катилась по инерции, с выключенным двигателем. Из второй машины выбралось несколько человек. В тот же самый момент из будки диспетчера тоже стали появляться люди с автоматическим оружием.

В первой машине был только водитель. Он огляделся и беспокойно заерзал, а потом понял, что происходит, почему и кто перед ним. Он выскочил наружу, но было уже поздно. По нему открыли огонь длинными, размеренными очередями, надвигаясь на него. Машина дрогнула, пробоины мгновенно усеяли корпус, стекла треснули и рассыпались.

Водитель стоял в нескольких футах от машины. Тело его болталось из стороны в сторону под градом безжалостно впивающихся в него пуль. Казалось, невидимые руки толкают его то в одну, то в другую сторону, швыряют на землю, рывком ставят на ноги; он покачивается на носках, наклоняясь вперед, потом, завалившись назад, балансирует на пятках. Кровь хлещет, словно из шланга, пытаясь сбить его с ног.