Здравствуй, любимая, стр. 8
Макс выгнул грудь колесом.
– Я сам ее придумал. Смотрите, – и он очередной раз написал на песке слово «Гранд шоп». – Видите, что тут написано?
– Вижу, – сказал Кудеяр.
– Так вот, я хочу, чтобы он одновременно выучил русский алфавит и английский язык. Скоро он станет основным языком для населения всего мира. Вот в Якутии его заставляют поголовно всех как государственный язык изучать.
– Про Якутию я что-то такое слышал, – сказал Кудеяр Борода. – А он, что совсем неграмотный?
Данила скромно потупил глаза. А Макс, только что кричавший, полез его защищать.
– Он не виноват. Там, где он жил с бабкой, в их деревне осталось две старухи и два старика. А до района болотом, через леса, километров тридцать. Он в этом году вообще первый раз увидел электрический свет. А на паровоз вообще чуть не с вилами кидался.
– Так он в школу не ходил, я правильно угадал?
Макс согласно кивнул головой.
– Разговаривайте с ним сами, я больше не могу. Он тупой.
Теперь Данила обращался к Кудеяру Бороде за сочувствием:
– Сам ты тупой. Тольки и изучаем с тобой: отель, мотель, спаниель. Одни иностранные слова. Сегодня тоже, наверное, придумал какое-нибудь иностранное словечко?
– Я русское слово придумал, вон, видишь, на киоске нарисовано. – Макс указал в сторону небольшой палатки, стоявшей у входа на пляж, на которой аршинными буквами было нарисовано: «Гранд шоп».
Данила в очередной раз сложив губы гузкой, начал «гыркать». А Бороду Кудеяра стало пучить альтруизмом. Специально так не придумаешь, не подгадаешь. И лицо у Данилы простоватое, и манеры деревенские, и вежливость допотопная, в городе давно забытая, и Анна Николаевна заявила, что он совсем был оторван от школы. Курортная скука, окружавшая Кудеяра, в момент улетучилась. Он засыпал Данилу вопросами:
– В школу не ходил?
– Не-а, боялся! Зимой в лесу волки, а весной и осенью через болота без слеги не пройдешь. А летом в район два раза с дедом ходил, так в школе были каникулы.
– А свет электрический у вас был?
– Когда я маленький был, свет был, а потом один год столбы завалило, и света не стало.
– А как ваша деревня называлась.
– Верблюдовка.
– А тебя как звать?
– Меня? – переспросил Данила.
– Тебя!
– Меня Данила.
– Выучить алфавит хочешь? – спросил Борода Кудеяр.
– Бесплатно? – сразу спросил Данила.
– Конечно, бесплатно.
– А Макс с меня за каждую букву берет по пять рублей. А писать не учит, только читать, – стал жаловаться Данила. – И еще берет с меня за каждый урок дополнительно по пять рублей, за то, что изучаю английский язык. Разве это справедливо?
Борода неопределенно пожал плечами и вдруг заявил:
– Я тебя бесплатно научу не только читать, но и писать, хочешь?
– А не врете? – беспардонно спросил Данила.
– Ну, зачем же врать. Что за чушь тебе твой дружок предложил написать – «Гранд шоп». Таких слов вообще нет в английском языке. Есть – «Гранд-опера». Но это на французском языке.
Данила растянул рот в придурковатой улыбке и счастливо смотрел на нежданного благодетеля.
– Так я сразу смогу два языка выучить?
Кудеяр оставил вопрос без ответа. Он сам спросил Данилу:
– Кем тебе приходится Анна Николаевна?
– Анна Николаевна мне и Максу приемная мать, а Насте родная. Мы ее любим и в обиду никому не дадим. Она приехала в нашу деревню, забрала меня и вот куда привезла.
– А Макс тоже неграмотный? – спросил Кудеяр, хотя только что видел, что Макс петрит и в английском.
«Подловить решил», – подумал Данила и ни минуты не раздумывая ответил:
– Наоборот, Макс хвастался, что победил на трех олимпиадах, а ни одной медали показать не может. Врет он, как хочет. Но уж очень он дорого с меня дерет. По пять рублей за каждую букву. А Анна Николаевна ничего не знает.
– Хорошо, договорились, я тебя учу бесплатно… Молодец, что ты не ябеда… Начнем?
Макс лежал от них метрах в тридцати и периодически, как тюлень, поднимая голову, похохатывал. Борода – Кудеяров Иван Иванович за два часа с грехом пополам научил Данилу писать на песке слова «Гранд-опера». Вспотели оба, но остались довольны друг другом.
– Чудак мужик, – заявил Максу его неграмотный приятель, когда они поднимались с пляжа в отель.
– Может быть, – легко согласился тот, вдоволь насмеявшись.
Глава VII. Гвардейские офицеры
Настя, возвращаясь с пляжа вместе с Анной Николаевной, была полна раздумий. Издевательство какое-то. Хочешь как лучше, а получается как всегда. Как же вычислить автора письма? Что им еще такое предложить, чтобы он раскололся? Ах, мерзкий мальчишка, лежит сейчас на берегу и насмехается над нею. И правильно делает, что насмехается. Не вытерпела, как собачонка побежала по следу. Кто ее заставлял устраивать дурацкий конкурс? Замельтешила, разволновалась, показала, что рада письму. Так тебе и надо. Правильно маман говорит, никакой выдержки, одни эмоции. Разве девушка должна первая бежать на свидание? Ее удел опаздывать, заставлять других волноваться.
А если посмотреть с другой стороны, что, собственно говоря, случилось? Ну, получила письмо, ну и что? Вон знаменитые киноактрисы их мешками получают и выбрасывают в мусорный бак, не читая. Так и мне нужно было поступить. Сделать вид, что выбросила или ничего не получала, пока ни приоткроет нахал свое забрало, не назовется. Конверт надо было демонстративно выбросить, а письмо оставить. Как он там измывался над нею? «Три рубля ты мне должна за кошелку винограда». Или еще лучше: «Ты какого тут рожна строишь баррикаду?» Насте от ее мыслей стало жарко.
– Ма, а ты где с папой познакомилась?
– На танцах.
Настя задумалась. За то время, что она была здесь в отеле, она ни разу так и не поднималась на танцплощадку. Сверстниц ее там не было, сплошь взрослый контингент, а с мальчишками она могла до бесконечности гулять и без танцплощадки, хоть до утра.
А что если сегодня вечером пригласить их всех на танцы? Ей так понравилась эта мысль, что она боялась ее дальше развивать. Вот и посмотрим, кто из вас самый галантный кавалер. Она представила, как Макс будет обнимать ее за спину и прижимать к себе на виду у всех, и покраснела. Там, на танцах, все откроется – кому она больше всех нужна, кто самый галантный кавалер, кто писал письмо. А уж когда она его, паршивца, вычислит, тогда берегись!
С ее стороны последует полное насмешки откровенное презрение, холодность и демонстративное предпочтение остальным двум его друзьям. Пусть попрыгает, как рыба на сковородке. Значит, решено, она их пропустит через сито следующего испытания – через танцы. Вот будет потеха, если Гарик и Макс не умеют танцевать. Тогда им придется только ревновать, потому что она будет кружиться в вальсе с толстым и жирным Данилой. А он танцевать умеет. Этот как заграбастает ее в свои лапищи, медведь… Она снова покраснела.
Анна Николаевна с удивлением смотрела на дочку. Та, пока они дошли до отеля, как спрут-кальмар несколько раз меняла цвет лица, от цвета бледной белой лилии до полыхающего ярко-красного мака. Настя укреплялась в мысли, что она приняла верное решение. На танцы их, на танцы. Пусть один стул подносит, другой его караулит, третий с ней танцует. А она… А как себя вести?
Надо будет ведь придерживаться курортного этикета. Со своим уставом не суются в калашный ряд. Нет, не с уставом, со свиным рылом. Все равно, подумала Настя, если хочешь сходить на танцы для взрослых, придется забыть на время свои пацанские манеры и для начала соответственно одеться. Настя пожалела, что никто из ее друзей не является потомком аристократического рода. А может, Гарик? Здесь, на Кавказе, говорят, в кого ни плюнь, потомственный князь. Вон при дворе российского императора грузинских князей было как собак нерезаных, больше, чем остальных вместе взятых. Так что стоит его спросить, откуда он родом. Она решила посоветоваться с матерью и спросила: