Вороний парламент, стр. 82

Герни пожал плечами.

– Не знаю, – ответил он, – я ничего не знаю.

– Это Паскини, правда? – повторила свой вопрос Рейчел. – Сначала ты хотел промолчать обо всем, поэтому и предложил мне уехать. А что изменилось теперь? Тебе понадобилась моя помощь? Да?

– Нет, – отрезал он.

– Откуда ты узнал?

– Я видел это во сне, – объяснил он, словно это было очевидно.

– Ну конечно, так я и поверила. – Она чувствовала себя обманутой женой, которая теряла терпение, услышав очередную ложь.

Колдуэлл переключался с канала на канал, но ничего интересного не находил. Наведя пульт дистанционного управления на экран, он сказал: «Бац», после чего экран погас. Из вазы, стоявшей на бюро, он взял яблоко и принялся жевать его, расхаживая по номеру. Потом, не глядя, швырнул огрызок в корзину и точно попал в нее.

Он взял телефон и набрал номер. Когда на другом конце провода ответили, он улыбнулся.

– Прости меня за обед, за концерт, а вот за ночь мне нет прощения.

– Все из-за твоих дрянных дел, – закапризничала она. – Надеюсь, тебе надраят зад.

– Ты не можешь быть такой жестокой.

– Ты хотя бы должен заключить сделку на миллион.

– И мы купим тебе что-нибудь. Хочешь? Что-нибудь красивое?

– Когда ты вернешься?

– Через пару дней.

– А ты где?

– Ты же знаешь, в Чикаго.

– Но где?

– В гостинице, в номере.

– А знаешь, где я?

– Где?

– На постели. Знаешь, что на мне?

– Ну?

– Ничего. Я лежу на постели совершенно голая. А знаешь, где моя рука?

– Где?

– А-а-а, мне так приятно.

Колдуэлл зажал трубку подбородком.

– Ну, рассказывай, рассказывай.

С запада по небу неслись тяжелые, свинцовые облака, плоские, как поверхность наковальни. В задней части здания большие подоконники были оборудованы наподобие сидений и накрыты пухлыми подушками. Пола сидела у окна, сжавшись в комок, и, облокотившись на подушки, наблюдала, как проплывают мимо облака. Подобрав колени и склонив набок голову, она прислонилась к оконной раме. Это место было похоже на своеобразное укрытие.

Небо очистилось, окрасившись в темно-синий цвет, над домом то и дело стремительно пролетали стаи птиц, спешивших домой. После захода солнца вдоль горизонта пролегла широкая аквамариновая полоса, над которой вспыхнули первые звезды, мерцавшие, как капли росы. По мере того как сгущались сумерки, небо все более усеивалось звездами, которые, казалось, вот-вот не выдержат собственного ослепительного сияния, как не выдерживает и трескается скованная морозом земля.

Пришел Алан Маунтджой, чтобы пригласить ее к обеду. Она не только не ответила ему, но вообще никак не отреагировала на его присутствие. Он склонился, заглядывая ей в лицо.

– Хватит сидеть тут. Иди поешь. Что с тобой?

Пола повернула голову.

– Пошел вон, молокосос несчастный, – и, как ребенок, пришедший в восторг от собственной шалости, она рассмеялась, снова уставившись на звезды и напевая что-то про себя.

В течение дня они смотрели телевизионные выпуски новостей. Рей-чел позвонила в штаб-квартиру Движения за мир, представившись журналисткой. Ей сообщили, что митинг начнется в два часа дня и что Хоулман будет выступать часа в три, он прибудет не на вертолете, в четырнадцать тридцать за ним заедет машина.

– Значит, что-то случится с машиной, – предположила Рейчел.

– Бог его знает. Я бы не стал так утверждать. – Герни налил выпить. – Мы ничего не знаем наверняка. – Он протянул стакан Рей-чел. – Тебе не следует там быть.

– Знаю. – Она сделала глоток. – Но раз дело зашло так далеко, я там буду.

Ее не удивило, что Герни сумел заснуть. Он, как зверь, использовал способность отдыхать во сне. Рейчел лежала, прислушиваясь к ровному ритму его дыхания, и пыталась разобраться в своих чувствах. Она была напугана, сбита с толку и взволнована, и теперь еще нервничала оттого, что Герни спокойно спал, а она не могла сомкнуть глаз. Тревожное состояние не покидало ее, и тем не менее она чувствовала, что находится под надежной защитой. «Он мне не безразличен, – призналась она себе. – Господи, помоги нам».

Всю ночь она дремала, то проваливаясь в сон, то пробуждаясь– Утром, когда Герни уже проснулся, она чутко спала, приоткрыв рот и слегка нахмурившись. При свете ночника, который Рейчел не погасила из-за боязни темноты, он посмотрел на часы, лежавшие на тумбочке: они показывали шесть сорок. Он закрыл глаза, вспоминая, снилось ли ему что-нибудь, но вспоминать было нечего: в эту ночь кошмарные сны его не тревожили.

Самолет авиакомпании «Пан-Америкэн», совершивший рейс номер 106, произвел посадку точно по расписанию – в шесть двадцать пять. Он предъявил паспорт и ждал, когда поставят печать.

– Деловая поездка, – заявил он улыбаясь. – Всего на два дня.

Пола Коул сидела у окна и широко открытыми глазами смотрела на небо, которое в этот ранний час начало светлеть.

Глава 32

Гостиница находилась в похожем на башню здании, расположенном напротив Гайд-парка. Колдуэлл достал из дорожной сумки вещи – ветровку, свитер, джинсы, кроссовки – и положил их на кровать, потом подошел к окну и раздвинул портьеры. В парке полным ходом шла работа: невдалеке сооружали помост из ярко-желтых и синих досок.

С точки зрения подготовки и исполнения предстоящее дело было простым. Его предыдущая поездка в Лондон была организована консорциумом поставщиков алмазов, которые обнаружили, что один из лондонских партнеров ведет нечестную игру. Поскольку их товар нелегально переправлялся в Англию за обшивкой небольшого частного пассажирского судна, они не могли пожаловаться полиции на своего зарвавшегося коллегу.

Они заплатили хорошо, но работенка в итоге оказалась грязной. Колдуэлл взял под наблюдение дом указанного человека, намереваясь застать его одного, но, как выяснилось, тот обманывал не только своих деловых партнеров, но и жену, поэтому, когда Колдуэлл проник в дом, он попал на интимный обед для двоих. Ему пришлось убить их обоих, не заботясь при этом об эстетике исполнения: перепуганная девушка, пятясь, выпала через стеклянную дверь, предварительно получив пулю от Колдуэлла, который выстрелил, чтобы заткнуть ей глотку.

После этого он полетел сначала в Амстердам с американским паспортом, оттуда перебрался в Швейцарию через Париж с английским паспортом, который ждал его в гостинице. Полиция рыскала по всем закоулкам Европы в поисках наемного убийцы, но Колдуэлл как настоящий профессионал умел быть осторожным.

Он знал, что Коул находилась в Лондоне по заданию службы безопасности. Двое охранников не догадывались, что ждет ее сразу после выполнения задания, но он был уверен, что в случае чего они не станут звать полицию. Въезд иностранцев в эту страну всегда подвержен существенным колебаниям, и Коул, конечно, приехала сюда не под своим именем, поэтому к тому времени, когда все выяснится, Колдуэлл будет уже далеко.

Ему неплохо бы знать, какая задача поставлена перед ней и что связывало ее с Герни и той женщиной. Он нервно передернул плечами, предчувствуя, что в деле будут осложнения, о которых он не знал, да и не хотел знать заранее. Это придавало ему уверенности в себе. Распутывать клубки и развязывать узлы не было его работой, он предпочитал просто их разрубать. В практике Колдуэлла нередко встречались случаи, когда чья-то смерть служила оптимальным решением всех проблем.

Маунтджой налил кофе в три чашки. Гинсберг поставил на стол тосты, масло и джем. Пола поднесла чашку ко рту, и мужчины наблюдали за ней с видом встревоженных родителей. Гинсберг откусил кусок и бросил тост на тарелку.

– Пойду проверю машину, – сказал он, направляясь к двери. Пит молил Бога, чтобы все поскорее закончилось. Его мучили дурные предчувствия. Пола много часов подряд сидела неподвижно, как кукла, и всю ночь они с Маунтджоем по очереди дежурили около нее.