Сыны Зари, стр. 95

«Я люблю тебя. И тогда ты...»

Кэлли не ожидал найти его там, но так или иначе, он туда пошел. Из сарайчиков доносились звуки, похожие на пыхтение маневрового паровоза, и неприятный острый запах метана, способный просверлить ноздри. Какой-то человек вез через двор тачку. Заметив Кэлли, он опустил ручки на землю и подождал, пока тот подойдет.

Они стояли посреди двора, и человек мерно кивал головой, словно лошадь, выглядывающая из стойла. После каждого ответа он опускал плечи и тянулся к тачке, а потом снова выпрямлялся, услышав новый вопрос. В конце концов Кэлли отпустил его.

Дом был открыт, и Кэлли вошел в запах мешковины и мастики для полов. В одной комнате был вымощенный камнем пол и деревянный ларь. В другой – диван, разбросанные как попало коврики и раздвижной дубовый стол. Эту комнату занимали, но в ней не жили. На буфете стояла фотография в рамке, на ней было с десяток мужчин в военной форме. Джексон и Росс стояли с одного края, слегка щурясь, потому что они смотрели прямо на солнце.

Он снял трубку, хотя и предполагал, что это может быть Протеро. Но в любом случае было уже пора возвращаться в Лондон. Прижимая трубку подбородком, он продолжал запихивать одежду в свой саквояж.

– Кто они такие или с кем они связаны? – Это была Элен.

– А это разве одно и то же?

– Более или менее. – Кэлли присел на кровать послушать. – Обе они связаны с одним человеком, Бернардом Уорнером. Член парламента. Страшно богатый. Он давний приятель Ральфа Портера.

– Как именно связаны?

– Элисон Траверс его дочь. Мари Уоллес его любовница. – Кэлли засмеялся. – Ну, я уверена, что так бы он и сам назвал ее.

– Я уверен, что ты права, – снова засмеялся Кэлли.

– Это подойдет?

– О да, – сказал он, – это подойдет. – На линии слышалось легкое потрескивание: дальнее расстояние. Кэлли ненавидел молчание в телефонных разговорах. Он спросил: – С тобой все в порядке?

Молчание продолжилось, а потом она сказала:

– Послушай, я была пьяна, хорошо?

– Хорошо.

– Я сама не знаю, чего хочу.

– Не отказывайся. – Он подождал ответа. – Ты слушаешь?

– Да.

– Не отказывайся от меня.

– Я не знаю, Робин. О Господи...

– Послушай, я сделаю то, чего ты хочешь.

– В самом деле? – сказала она. – И что же это?

Он закрыл саквояж, потом вспомнил о чем-то, что собирался сделать. Гидеоновское издание Библии лежало в ящике стола рядышком с путеводителем по городу и перечнем услуг, предлагаемых гостиницей. Кэлли поднес книгу к окну, где было больше света. Дождь удалялся на юг, набирая силу, а по его пятам шел ветер, заставлявший дребезжать оконное стекло. Росс сказал: «Зачем спрашивать...»

Исайя 14:12. «Как упал ты с небес, о, Люцифер, сын зари!»

Глава 53

Они приехали вместе, два солидных господина в больших роскошных автомобилях. Автострада была забита спешащими отдохнуть в конце недели, но Уорнер сделал на это скидку и выехал заранее. Эдварду Латимеру добираться было недалеко: его загородный дом был менее чем в четырех милях отсюда. Они остановились на небольшой автостоянке – гравий, уложенный поверх грязи, – рядом дорожные знаки, указывающие на прогулочную тропку. Заросли буковых деревьев покрывали вершины двух холмов, образуя плотный полог из листьев в ложбине между ними. Латимер был одет для прогулки.

– Очень мило. – Уорнер посмотрел поверх деревьев на пасмурное небо с растрепанными мотками серых туч, несущихся понизу. Рассудив, что собирается дождь, он захватил с заднего сиденья своей машины плотное прорезиненное пальто. Натягивая его на себя, он произнес: – А моя усадьба в Уилтшире.

Они прогулялись минут пять, и Латимер сказал:

– Теперь это должно прекратиться.

– Но мы же говорили об этом. – В голосе Уорнера было предостережение.

– Думаю, что это больше не имеет никакого значения.

– Что ж... – Уорнер поднял воротник своего пальто и засунул руки в карманы. – Ты получишь возможность оценить это. Самые разные люди скоро услышат о тебе самые разные вещички.

Они дошли до места, где тропинка сужалась, направляясь к небольшой калитке из столбов и металлической сетки. Им пришлось выстроиться друг за другом, чтобы пройти через нее. Уорнер шел сзади вплотную к Латимеру и говорил:

– Не будь дураком. Речь идет всего лишь об информации, о сообщениях время от времени.

Латимер ждал его с другой стороны калитки.

– Ты думаешь, что я просто собираюсь прекратить рассказывать тебе обо всем? Нет, тебе грозят неприятности почище, чем это.

– Не знаю, не знаю... – покивал Уорнер. Он со стуком захлопнул калитку. – Почему я должен это слушать?

– Это предостережение, – сказал Латимер. – Мне нет нужды винить тебя. Я просто должен буду тебя назвать, но если ты знаешь какой-то выход, воспользуйся им.

– Но с чего все это вдруг? – спросил Уорнер.

– Обстоятельства изменились, – сказал Латимер. – Разве не так? Эрик Росс убит в больнице. Мы искали снайпера – мы нашли его. И теперь мы ищем кое-что еще. Я рассказывал тебе, что было в докладах Кэлли: Кемп, эти Сезанны, теперь галерея Портера. – Он остановился на секунду, чтобы взглянуть на Уорнера. – В любом случае, сколько у тебя еще времени, как ты это представляешь? Что бы я ни сделал или ни сказал, особой разницы это не составит.

– Все, что бы ты ни сказал, прикончит меня навсегда, – сказал Уорнер. – А Кэлли может и не подобраться к этому. – Он хотел бы знать, где находился Кэлли в эту минуту и где – Джексон.

Полог из листьев становился все гуще по мере того, как они спускались с холма. Свет мерк. Возле каждого бука рос кустарник высотой по колено, ветки его сгибались и отскакивали назад, когда мужчины проходили мимо.

– Это легко, – говорил Латимер, – потому что я устал от этого. Я не могу представить... – Он оборвал себя, словно это замечание могло оказаться бесполезным. – Ты убил массу людей. Ну сам организовал это. Только для того, чтобы...

– Всего лишь деловое решение.

– Да, – сказал Латимер, – конечно.

– Я принял это решение. Никто больше об этом не знает. Но они были весьма счастливы, когда погиб Хэммонд – это выглядело удачным совпадением. Это было самое большее, что могло прийти им в голову. Торговать картинами, не слишком беспокоясь об их происхождении, – это... это что-то вроде современного пиратства, очень экстравагантно, немножко напоминает нарушение блокады Южной Родезии [9]. Один или двое, возможно, не стали бы возражать и против убийств, но я предпочел обойтись без лишнего риска. Вот просто, как оно есть, примите к сведению то, что произошло. Идея заключалась в том, что эта сделка даст нам доступ к новому рынку сбыта, что и случилось. Внешняя торговля – вещь очень важная. – Уорнер улыбался: его забавляло собственное лукавство.

– И тебя это не тревожило?

Некоторое время они шли молча. Уорнер, казалось, обдумывал высказанную мысль. От дерева к дереву через небольшое открытое пространство перелетала сойка.

– Нет, не думаю.

– Почему же?

Снова молчание. Наконец Уорнер сказал:

– Люди ведь все время умирают.

Свет, просачивавшийся через верхушки деревьев, отливал зеленью, словно вода на глубине.

– Ты не должен говорить вообще ничего. Чего это ради ты решил, что ты должен? А я воспользуюсь своими возможностями. Кто знает, насколько близко они могут подобраться? – Уорнер этим утром трижды звонил Фрэнсису и телефон не отвечал, но по-настоящему это начало беспокоить его только сейчас. Он хотел бы знать, чего Латимер не рассказал ему. – Если обстоятельства осложнятся, найдутся способы... Способы уйти, способы исчезнуть. Ты просто сохраняй молчание. И это все, что тебе нужно делать.

– Я понимаю, – сказал Латимер. – Я не собираюсь молчать.

Сойка вернулась, и этот проблеск великолепия притягивал взор. Рука Уорнера возникла из кармана, чтобы показать на нее, она вытянулась, кисть поднялась. Латимер замолчал, как человек, готовящийся сказать что-то еще. Железный кастет опустился поперек его щеки, разбив кость. Латимер сделал шаг вперед, словно намереваясь продолжить эту прогулку в одиночку. Потом он, тяжело опустившись на землю, немного проехался вниз по склону. Уорнер стоял позади него, готовясь к следующему удару. Кастет ударил по черепу Латимера и застрял в нем. Уорнеру пришлось подергать его из стороны в сторону, чтобы вытащить.