Сыны Зари, стр. 101

И каждый раз, когда она засыпала, ей снилось падение, вершина утеса, чайки, свежий воздух, и это было так близко и непреодолимо, как видение.

А день темнел, и в длинных белых коридорах замерцали огни. Кэлли прихлебывал кофе из чашки, усевшись на ступенях главного входа в больницу. Он уже мечтал пойти туда, но не был уверен, что нужное время пришло.

«Ненавижу, когда ты уходишь».

На большой скорости к больнице подъехала машина «Скорой помощи», привезя кого-то, кто и не подозревал, когда начинался этот день, что окажется здесь.

– Тебе лучше бы идти, – сказала она. – А какова официальная версия?

– Что я прихожу сюда каждый день. Взял недельный отпуск.

– Ты хочешь, чтобы я ради тебя лгала, если кто-то спросит меня?

– Что ж, это мысль.

– Может быть, было бы лучше... – Она покачала головой.

– После этого мы с тобой уедем. – Он поднял руку, словно определяя направление, в котором они могут уехать. – Я собираюсь сделать то, что сказал. Подыщу себе какое-нибудь другое занятие.

– Нейрохирург, – предложила она. – Или верхолаз.

– Куда ты хотела бы поехать?

Вместо ответа она сказала:

– Если ты собираешься остановиться, почему бы не остановиться прямо сейчас? – Ее последняя попытка удержать его рядом, несмотря на инстинкт, говоривший: защити меня от него, охрани меня, сделай это наверняка.

– Я должен идти, – сказал он. – Мы знаем это, оба знаем.

– Оба... – Она медленно кивнула. – Это что же, ты и я или ты и он?

Каждый раз, просыпаясь после короткого сна, она находила его здесь.

– Я увижу тебя завтра утром? – спросила она.

– К тому времени я уже уеду.

Она представила, как он едет на юг, словно он уже был в пути.

– Так куда мы поедем? – спросил он. – После этого. Куда ты хотела бы поехать?

Она вспомнила первый год их женитьбы, каким маленьким тогда казался мир, каким уютным. Она подумала, что едва ли возможно чтобы он действительно собирался сделать все, что сказал.

– Мы упустили лето, – сказала она. – Давай поедем к солнцу. Давай поедем в Фиджеак.

Глава 56

Вступая на торфяник, ты словно сбрасываешь кожу. Температура кажется ниже, а ветер резче. Джексон нащупал языком вздувшуюся десну и проверил воспаленную впадину. Острая боль отдавала в глаз. Он ощущал гнойник под своей губой, и щека с этой стороны лица порозовела. Нарыв изводил его, и ему хотелось, чтобы Кэлли поторопился оказаться здесь.

При первых лучах света он наведался на ферму и увидел, что там все в порядке. Он спустился на кухню и приготовил себе завтрак, потом отыскал шелковую нижнюю рубашку и кальсоны. Осень могла быть мягкой где угодно, только не на торфянике. Джексону доводилось видеть, как из безупречно голубого неба валил снег. Воздух уже становился промозглым.

Он шел широким кружным путем к Бетел-Тору – месту, куда Кэлли был обязан направиться. Под самым ближним к нему холмом внизу лежал плотный клубок тумана, похожий на копну сена или волну, взлетевшую ввысь, да так и застывшую. Обрывки жгутов от этого клубка тянулись вверх и застревали в кустарнике, а потом поднимались, чтобы покрыть небо бледными обмотками. Солнце испускало в туман яичный цвет, желтое просвечивало сквозь белое – цвет старинного жемчуга. Джексон отправился в путешествие, прихватив с собой только необходимое, не более: хорошую одежду, сухари, воду, компас, винтовку.

Он ждал, что Кэлли придет один. Расчет тут был простой. Миновало уже два полных дня, и никто не появлялся на ферме. Было очевидно, что Кэлли никому не сообщил имени Джексона. Он мог быть кем угодно, он мог быть где угодно. Только Кэлли был уверен, что его можно найти на торфянике. И если уж он ни с кем не поделился этой информацией, то наверняка явится без сопровождения.

Джексон пересек ручей по мосткам и обошел стороной каменную стену. Он проверил азимут по компасу, а потом двинулся вдоль склона долины. Темные очертания его фигуры расплывались в легкой дымке тумана.

Кэлли был примерно в миле впереди него, следуя тем же самым маршрутом. Он преодолел подъем и появился в бледном солнечном свете: человек, стоящий по грудь в тумане или плывущий по глубокой воде стоя. В отличие от Джексона, компаса у него не было. Туман становился все гуще, но было все еще возможно отталкиваться от ближайших ориентиров и от карты. Он добрался до Бетел-Тора быстрее, чем предполагал. Скалистая вершина была видна, пока он не прошел полпути вниз по склону. Ничего не оставалось, как приближаться к вершине напрямую. Она не была достаточно хорошо ему видна, но он предполагал, что и его также нельзя будет разглядеть.

Большие пластины гранитной осыпи окружали основание скалистой вершины холма. Над ними, примерно на первой трети своей высоты, скала была испещрена трещинами и крутыми изломами. Потом она взлетала ввысь, плавно поднимаясь футов на сорок, если не больше. Кэлли, достав винтовку, обогнул скалу, он старался оставаться к ней достаточно близко, чтобы ясно все видеть, и в то же время не переступая защитного пояса каменистой осыпи. Гранитные пластины были черными и сырыми от соприкосновения с туманом. Он дважды обошел вокруг скалы, потом вернулся по собственным следам, пока не отыскал каменный клин, торчавший из торфа, подобно спинке стула, и устроился за ним, чтобы прислушаться. Туман все еще сгущался, хотя на уровне земли был немного реже. Кэлли посмотрел вниз, вдоль зеленой полосы засеянного торфа, удалявшейся от него под навесом тумана. Отрезанная от остальною ландшафта и освещенная плотным жемчужным светом, эта полоса, казалось, излучала вибрирующее свечение.

На торфянике было безветренно и тихо, все звуки от этого становились слышнее. Кэлли навел винтовку на овцу, бродившую в поле его зрения, потом, увидев, что за ней следуют еще четыре-пять овец, прицелился в них. Пятна красной и голубой краски на их шерсти были яркими в этом странном освещении. Кэлли подумал, что за те два часа, что он просидел здесь, должно быть, видел целое стадо. Очертания овец понемногу выбирались из легкой дымки и прицела его винтовки. В конце концов он решил снова спуститься к Бетел-Тору на тот случай, если Джексон явился туда другой дорогой. Когда он встал, он понял, что легкая дымка превратилась в густой туман.

Он не раз сталкивался с опасностями, но таких он никогда раньше не встречал: внезапные понижения местности, пронизывающий ветер, трясина... С первыми двумя более или менее можно было справиться. Можно догадаться о вероятности увеличения покатости почвы. А низкая температура и ветер представляли реальную опасность только в зимние месяцы. Но вот трясина смертельно опасна в любое время года. А в таком тумане риск особенно велик, это уже безрассудство.

Он двинулся вниз, направляясь к Бетел-Тору, пытаясь по интуиции найти большую скалу у основания склона. Он понимал, что в таком тумане вполне возможно пройти в нескольких ярдах от Джексона и не заметить его. Он с таким же успехом мог бы блуждать здесь с завязанными глазами. Единственное утешение было в том, что все то же самое относилось и к Джексону.

Через каждые десять ярдов или около того он наклонялся, чтобы что-то разглядеть. Вскоре он увидел обломки валунов у основания Бетел-Тора и пошел по кругу, все еще наклоняясь и двигаясь почти бегом. Он видел эти валуны и вершину, уходящую в туман. И ничего больше. Он решил уйти с торфяника.

Путешествие в никуда заняло у него весь остаток дня. Сумерки еще больше сгустили туман. Он шел уже семь часов, его передышки становились все длиннее и длиннее, но он никак не мог добраться до дороги и даже не слышал звука двигателя машины. Он выбился из сил. Присаживаясь, он каждый раз отчаянно старался держать глаза открытыми. Едва они закрывались, им завладевали сновидения. Один или даже два раза он натыкался на какой-то ручей и решал следовать вдоль его русла. Но ручей, прихотливо извиваясь, ни разу не привел его к цели. Более того, Кэлли ощущал, как почва начинает двигаться под его ногами, и немедленно отступал, чтобы не оказаться в трясине. Не было слышно ни звука. Казалось, весь этот ландшафт затаил дыхание. Даже ручьи были здесь молчаливыми, словно бежали подо льдом.