История Мурочки, стр. 10

— He умею, — сказал он вспыхнув.

— Выучим, выучим! — воскликнула Агнеса Петровна, быстро играя наизусть кадриль. — Молодой человек должен танцевать.

Ник тем временем вертелся в кухне у Аннушки и пробовал по ломтику от всякой: закуски, которую она резала к чаю; заслышав музыку, он побежал в гостиную.

Не хватало только Димы. Но Дима стыдился показаться на глаза Грише и сидел у себя в темной комнате без дела и не знал, куда ему деваться. И он сидел в темноте и с тоскою прислушивался к веселым голосам и смеху; слышал, как прошли мимо его двери Гриша и его сестры, потом заиграли на рояле и стали танцевать. А он сидел и сидел один. Ник забежал к нему в комнату, но не разглядел его в темноте, сидящего неподвижно, и убежал к гостям. Но вот музыка замолкла. Чьи-то шаги направляются к его комнате.

Мурочка, взяв Гришу за руку, с горячей мольбой смотрела ему в глаза и говорила:

— Гриша! будьте добры, смягчитесь. Смягчитесь, Гриша! Он такой несчастный, я знаю. Все время он мучится. И я знаю, — сегодня он не выйдет к нам, если вы не простите его.

Гриша смотрел на тоненькую девочку с большой косой, на её милое круглое личико, на эти просящие глаза, и смягчился.

— Ради вас прощаю, — сказал он шутливо. — Только ради вас, Мурочка. Ну, где же он? Ведите меня к нему.

Мурочка, вся сияющая, повела Гришу в комнату братьев.

— Дима, ты здесь? — тихонько спросила она, озираясь в темноте.

Но Дима, заслышав их, притаил дыхание и не откликался.

— Он здесь, я знаю, — прошептала Мурочка и, возбужденно и тихо смеясь, толкнула Гришу. — Идите, идите… Дима! тебя кто-то видеть хочет, — крикнула она и убежала смеясь.

Гриша задел за стул, но уже глаза его привыкли к темноте, и он хорошо различал неподвижно сидевшего на кровати Диму. Он осторожно, боясь опрокинуть что-нибудь, подошел к Диме и положил ему руку на плечо, как тогда.

А Дима уже порывисто и страстно плакал.

И Гриша сказал:

— Сестра твоя сказала мне, что ты переменился. Я очень рад это слышать, Дмитрий.

Дима бросился ему на шею.

— Я не стою… не стою, чтобы ты простил меня! Ведь я сам себя презирал все время, сам себя презирал!

— Ну, теперь будет все по-новому, все будет по-новому, — говорил Гриша, обнимая его.

А в гостиной дружно пели хором «Гоп, мои гречаники!..» и тетя Варя была запевалой, потому что голос у нее был такой красивый и звучный.

XII

Будни

— Это дядя ваш приехал, — сказала тетя Варя, держа за руку высокого господина, который был замечательно похож на Варвару Степановну, только гораздо старше её.

Когда он уехал, Мурочка тихонько про бралась в кабинет к отцу. Отец сидел пе ред письменным столом, но ничего не делал. Опустив голову на руку, он о чем-то думал.

Заслышав шаги, он обернулся. Мурочка покраснела и в своем замешательстве не знала — уходить ей или оставаться. Но отец с непривычною лаской привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— Папа, откуда этот дядя?

— Он живет в деревне, далеко отсюда. А мы и не знали, что у нас есть дядя.

— Может-быть и еще есть?

Отец засмеялся.

— Нет. Как вас трое, так и нас было трое: двое мальчиков и девочка.

Как странно думать, что отец и тетя Варя были тоже в свое время детьми!

Мурочка спросила:

— Отчего же он не приезжал к нам раньше?

Николай Степанович нахмурился.

— Видишь ли, — сказал он, помолчав. — Когда мы были детьми, мы жили отдельно. Меня воспитывала бабушка, и я редко видел брата и тетю Варю. И если хочешь знать правду: они не любили меня.

— Не любили?!

— Да. Я жил у богатой бабушки, а они — у родителей, а родители наши были бедные люди. Вот они и думали, что я счастливее, и завидовали мне. А когда я приходил к ним, то есть мы с бабушкой приезжали в коляске, они обижали меня. И я тихонько плакал, потому что я рос ведь совсем один. Мне было скучно, я боялся бабушки.

Мурочка обвила руками шею отца и крепко его поцеловала.

Папочка! — сказала она. — А бабушка была похожа на тетю Варю?

— Бабушка была строгая и суровая… Не я один, все её боялись. У нас в доме все ходили на цыпочках. И я не смел шуметь и играл тихонько один.

— Совсем один?

— Да. Я скоро выучился читать и все сидел за книжкой. Еще любил рассматривать большие картины, которые висели в столовой и зале. Много их было у бабушки.

Отец вздохнул, помолчал и продолжал: Большие, пустынные комнаты были у нас, и по вечерам становилось страшно ходить по ним в темноте, а огонь горел только в столовой и у бабушки в спальне. Бабушка скажет мне: «Принеси то и то» или: «Позови Василису горничную», я и побегу, а сам дрожу от страха. У меня тоже была большая комната, холодная и скучная, где я спал один. Только за стеною спал кучер.

Мурочка покачала головой.

— Ну, я не люблю твоей бабушки. Ни за что не стала бы жить в такой комнате.

Отец рассмеялся и промолвил:

— Иди к братьям и не ссорься с ними.

Вечером, приготовив уроки, Мурочка ушла в темную гостиную, освещенную только лам пою из столовой, и села в кресло к белой изразцовой теплой печке. Сидела и думала об отце, о новом дяде и тете Варе.

Дома было тихо. Старших не было, мальчики занимались у себя.

Мурочка сидела в кресле, свернувшись калачиком. Она живо представляла себе ряд богатых, мрачных комнат, с большими картинами в раззолоченных рамах, и там ходил на цыпочках мальчик, такой, как Ник, потому что тетя Варя говорила, что Ник вылитый отец. Какая несправедливость была со стороны брата и сестры к этому бедному мальчику! И теперь, верно, Григорий Степанович не любит брата, потому что приехал только ради свадьбы тети Вари и оставался недолго.

Мурочка стала думать о себе. Она больше любит капризного, плаксивого Ника, чем Диму. Если сказать правду, с Димой она по-прежнему ссорится и дерется; Агнеса Петровна останавливает ее и говорит, что она вспыльчива.

Но ведь сам Дима, как ни старается угодить Грише, часто бывает груб и безжалостен. Он перестал больно колотить, это верно, но добра от него мало видно. Если бы у неё был такой брат, как Гриша!

Мурочка живо представляет себе, как они там, наверху, все сидят за работой. Стучит машинка, шуршит полотно. Все собрались в небольшой низкой комнате. И мать посматривает украдкой на часы. Гриша ушел на урок, скоро должен вернуться. И тетя Лиза скоро придет с телеграфа.

У них там, наверху, так хорошо, несмотря на бедность. Это потому, что они все очень дружны. Сойдутся, все рады поговорить, посмеяться. Счастливые Аня и Леля!..

Теперь у Мурочки скоро будет перемена в доме. Тетя Варя уедет. Без неё не будет скучно, все пойдет как прежде… Только вместо няни — Агнеса Петровна. Няня иногда приходить к Аннушке, и Мурочка выбегает к ней в кухню и крепко целует ее и рассказывает про себя.

— Выросла моя Мурочка! — говорить няня, гладя ее по головке.

И правда, — Мурочка очень выросла в новом доме и стала тоненькая, только лицо осталось круглое.

Вообще она во многом переменилась. Прежние вкусы заменились новыми, старые игры и занятия — другими.

Но многое, что она любила раньше, и теперь — ее самая дорогая, самая заветная любовь. По-прежнему любит она отца, только боится ему надоедать, потому что он всегда так угрюм и молчалив; по-прежнему любит она нежно старую няню.

Но теперь уже Мурочку не занимают приключения царя Салтана, ей скучно было бы слушать про серого волка и бабу-ягу. С тех пор, как она выучилась читать, не мало книг успела она проглотить, жадно читая истории людей, которые вправду живут на свете или, по крайней мере, раньше когда-то жили.

Будни проходили однообразно и тихо.

Утром бывали занятия с Агнесой Петровной, потом надо было играть на рояле с тетей Варей, а после целый час вязать крючком (от этого наказания Мурочка так и не избавилась). Потом шли гулять. До обеда оставался всего какой-нибудь час времени, но этот драгоценный час принадлежал Мурочке, и она дорожила каждой минуткой. Она брала книгу, усаживалась к рабочему столу Агнесы Петровны и при свете лампы читала страницу за страницей.