Кровь времени, стр. 3

Путешественники стояли у подножия крутой горы; на склоне ее возвышались старинные крепостные стены и жилые дома. Величественный архитектурный комплекс — идеальная декорация для фильмов о Средневековье. Когда серебристые лучи луны пробились сквозь низкие облака и осветили вершину горы, из тьмы выступила огромная башня, а далеко внизу замерцала морская вода. Марион прикрыла глаза и вздохнула: она оказалась у стен аббатства Мон-Сен-Мишель, [5] которому предстоит служить ей убежищем в течение недель, а может, и месяцев.

Спутник Марион поставил на землю два ее чемодана. Луна вновь спряталась за дырявым одеялом из облаков, подобно насекомому, ускользающему от хищника. Аббатство погрузилось во тьму столь же внезапно, как за минуту до этого показалось на свет.

2

Внезапный порыв ветра ринулся на Марион из ночной тьмы, заставив трепетать каждую складку одежды. Один из сопровождавших обернулся к ней — взор его был бесстрастен. «Именно так смотрят спецагенты в плохом кино», — подумала Марион. Мужчина смотрел на нее, сощурившись, однако через секунду она почувствовала, что за профессиональной суровостью этого взгляда скрывается человеческое сострадание. Становиться объектом жалости Марион не хотелось, сердце ее сжалось от возмущения.

У основания башни, в районе центральных ворот, раздался скрип металлических петель. В стене открылась червоточина узкого потайного хода, почти незаметная тень приблизилась к приезжим. Перед незнакомкой мерцал фонарь — маленький маяк, указывающий ей путь во тьме; свирепеющий ветер, казалось, готов был разорвать ее плащ на части… Она поспешно схватилась за холщовый берет, скрывавший лицо. Водитель легковой машины подошел к встречающей, они обменялись несколькими фразами, почти неслышными из-за расстояния и ветра. Затем мужчина направился к Марион и наклонился к ней, чтобы не перекрикивать завывание шторма. Первый человеческий голос за долгие часы! При этом агент намеренно не смотрел на Марион, взгляд его выискивал что-то над ее головой, как будто где-то там, вдали, находился значительно более важный объект.

— Анна проводит вас в вашу комнату. Доверьтесь ей, раньше она уже оказывала нам подобного рода услуги. Слушайтесь ее во всем. Она знает, что и как надо делать. Простите за нарушение элементарной вежливости, но мы не станем помогать с чемоданами. Чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше.

Марион открыла рот, чтобы выразить протест, но не произнесла ни звука.

— Как только появится новая информация, вы узнаете об этом от Анны.

— Но… разве вы не станете проверять или… не знаю… обыскивать предназначенную для меня комнату?

Легкая усмешка тронула уголки губ ее собеседника — такая наивность явно позабавила агента.

— В этом нет необходимости! — отрезал он. — Поверьте, здесь вам нечего бояться.

Марион почувствовала, что он вот-вот уйдет, и дотронулась до его плеча.

— Как… как мне связаться с вами, если…

— По номеру мобильного телефона, который я дал вам во время нашей первой встречи. Позвоните, если потребуется. А теперь мне придется вас покинуть.

Мгновение агент ждал, что она скажет в ответ, затем поджал губы и слегка покачал головой.

— Удачи! — добавил он с большей теплотой в голосе и дал знак своим спутникам садиться в машину. Спустя несколько секунд седан промчался по дамбе и скрылся из виду, только два красных пятнышка некоторое время мерцали в ночной мгле.

— Пойдемте, не нужно здесь стоять, — проговорил кто-то за спиной Марион; голос был успокаивающим и достаточно приятным.

Марион повернулась, чтобы взглянуть на лицо его обладательницы: из-за плаща и берета Анна казалась более уязвимой и хрупкой, чем молодые побеги во время урагана. Ветер яростно дул ей в лицо, испещренное множеством глубоких морщин.

— Давайте зайдем внутрь, — продолжала настаивать Анна. — Я провожу вас в вашу комнату, где вы сможете отдохнуть.

«В вашу комнату»… Марион чуть не поперхнулась. Все произошло слишком быстро. Она полностью утратила контроль над событиями и со странным безразличием плыла по течению.

Анна тем временем уже шла к потайному ходу с одним из чемоданов в руке. Казалось, в следующие минуты Марион двигалась, скорее, во сне, чем наяву. Потом женщина вспомнила, как они взбирались вверх по узкой улочке между фасадами старинных зданий, каменных и деревянных. В памяти остались также несколько ступенек и извилистый проход, вьющийся у подножия крошечных домиков вдоль кромки зловещего кладбища.

Анна закрыла дверь и повернулась к Марион: голубые глаза проводницы смотрели спокойно, решительно и совсем не соответствовали чертам ее лица.

— А вот и ваш новый дом! — сказала она.

Слова ее доносились до Марион будто издалека — складывалось впечатление, что они лишены смысла, логики, связи с реальностью. Новая фраза мгновенно преодолевала расстояние между двумя женщинами и терялась в глубинах сознания Марион. Анна нажала кнопку выключателя — свет разгорался все сильнее, а затем стал ослепительным. Его источник при этом покачивался, как будто они находились на корабле. Марион закрыла глаза; икры дрожали от непрерывного подъема, она задыхалась… Краем засыпающего сознания она успела уловить лишь поток воздуха от открывшейся двери и гулкий мужской бас.

3

Руины вавилонской башни, перст, указующий в небеса, — Мон-Сен-Мишель. По мнению Марион, монастырь был не столько символом религиозного благочестия, сколько надменной попыткой приблизиться к Господу.

Чайка играючи промчалась вдоль стены на головокружительной семидесятиметровой высоте. Марион следила за полетом птицы, наклонившись вперед и опираясь локтями на каменный парапет. Далеко внизу морской залив утопал в тумане; молочная волна мало-помалу отступала, ее арьергард еще клубился внизу, у стен крепости, грозил дымчатыми лапами. Белая пелена охватывала все вокруг, не оставляя без внимания ни столбы, ни отдаленный скалистый утес, ни даже дамбу, где соединялись туман и земля. Огромный монастырь возвышался над переливающейся мглой как тщательно отделанный обсидиановый нож, зачем-то поставленный на гигантскую перламутровую шкатулку.

Марион повернулась спиной к этому грандиозному представлению и обвела взглядом паперть монастырской церкви, начинавшуюся у ее ног.

— Мы на западной террасе, — объяснила сестра Анна. — Кроме винтовой лестницы на крыше церкви, здесь нет места, откуда можно наслаждаться лучшим видом.

Как обычно, Марион ограничилась коротким кивком в ответ на пояснение монахини. Ранее они вместе прошли вверх улицей Гранд-рю, вскарабкались по «великой лестнице» — Гран-Дегре, длинной череде ступенек и пролетов, — и оказались на крыше мира. При каждой удобной возможности сестра Анна выступала в роли экскурсовода.

— А теперь я хотела бы представить вас членам нашей общины. Они страстно желают с вами познакомиться и столь же ревностно будут хранить в тайне ваше присутствие в этих стенах.

Марион последний раз взглянула на расстилавшийся внизу пейзаж: клубы тумана таяли под лучами солнца, — казалось, монастырь и всех его обитателей уносит в открытое море… Она закрыла глаза. «Уносит прочь» — именно эта фраза лучше всего характеризовала ее собственное положение в течение нескольких последних дней. Просыпаться в незнакомой кровати, которая с первого взгляда внушила ей отвращение. Чувствовать, как грудь сжимает глухая тоска при мысли о том, что ситуация развивается в неизвестном направлении и практически не поддается контролю. Подошла Анна; ледяной ветер только подчеркивал бледность ее лица, на котором появилась успокаивающая улыбка. Скопления морщин перемежались с совершенно гладкими участками кожи. Это лицо напомнило Марион маску, покрытую складками, как пенка на кипяченом молоке.

— Я понимаю ваши чувства, — произнесла монахиня тихим голосом, приблизившись вплотную, и опустила руку на спину Марион. — Здесь царит полный беспорядок, не так ли? — добавила она, коснувшись указательным пальцем виска Марион. — Поверьте мне, это очень скоро пройдет.