Пришлите FX-18, стр. 20

— Хорошо, — согласился Коплан. — Одевайся, уходим. «…Широкая инициатива…» — сказал Старик. Ну что же, сейчас момент показать ему, что эти слова не были обращены к глухому.

Через десять минут Коплан и Фабиани покинули виллу. Фабиани вел машину.

В предместье эль Харк друзья не заметили ничего необычного. Но вокзал действительно охранялся армейским подразделением, и это внушило Франсису странную мысль.

— Представь себе, что правительство наконец узнало, что готовится. В конце концов, отряд, который окружает вокзал, и встреченное мною танковое подразделение могут быть воинскими частями, верными королю. Если эти солдаты на позициях, чтобы сорвать восстание, мы играем наверняка.

— Не строй иллюзий. Оцепенение дворца и доверчивость премьер-министра вечны. Что же касается армии, она прогнила до мозга костей. А ты знаешь, чего опасаюсь я? Что мы приедем в управление полиции, а легавые тоже на стороне мятежа!

— Я об этом думал, — сказал Коплан с обычным спокойствием. — В этом случае бумага генерала Мухтара сыграет решающую роль: или она нас спасет, или окончательно погубит, в зависимости от ее подлинного или двойного смысла.

Проезжая по эр Рашид-стрит, Фабиани бросил на него косой взгляд.

— Ладно, старина, — пробурчал он.

В центре столицы все спало. Только вывески продолжали расточать свои разноцветные огни да редкие такси развозили по домам задержавшихся в ночных клубах. Ни военных грузовиков, ни вооруженных патрулей.

— А ты говорил об осадном положении! — сыронизировал Фабиани.

Он остановился на некотором расстоянии от административного здания, поставил машину на ручной тормоз.

На первый взгляд подступы к зданию были пусты. Как и обычно, большая лампа, закрытая в фонарь из кованого железа, горела над входной дверью. Полицейский, сунувший пальцы за пояс, обеспечивал обычную охрану без особого рвения.

— Он нас пошлет подальше, — сказал Фабиани, охваченный порывом пессимизма. — Этим парням хочется спать.

— Разбудим, — сказал Коплан, готовый выйти из машины. — Но не забывай, что все пойдет, как с полковником Зелли: я предпочитаю, чтобы ты ждал здесь…ну, скажем, час?

Фабиани насупился.

— Опять… — пробурчал он.

— Поменяемся ролями, если хочешь, — любезно предложил Коплан. — Ты говоришь по-арабски. Я передам тебе записку, подписанную Мухтаром, и ты пойдешь обсудить дело.

— Это мне нравится больше. Давай бумагу.

Коплан достал из внутреннего кармана бумажник, вынул из него записку.

— Вот. Используй ее только, если после твоей речи тебя пошлют.

— Разумеется, — ответил Фабиани.

Он открыл дверцу и заколебался. Из здания вышел человек, спустился по ступенькам, пошел к машине.

Не двигаясь, французы ждали, сами не понимая почему, пока он уйдет.

Коплан, внимательно наблюдавший за спешащим человеком, выругался, когда тот проходил мимо. Это был Хасан.

Коплан окликнул его.

Турок, несмотря на крепкие нервы, не смог удержать руку, скользнувшую под полу пиджака. Потом он в свою очередь узнал Коплана и остановился.

— Ставлю десять тысяч долларов против одного, что ваш визит в это учреждение делает мой собственный излишним, — сказал Франсис конфиденциальным тоном.

Озадаченный Фабиани, не снимая руки с ручки двери, пытался разглядеть лицо незнакомца.

Хасан решительно открыл дверцу и сел на заднее сиденье. Он улыбнулся, и в темноте блеснули два ряда великолепных зубов.

— Вы выиграли ваше пари, — заявил он. — Я поджег фитиль. Это было нелегко… Я убеждал их часа четыре. Полицейские не хотели мне верить, разумеется, но, когда они услышали, что передают на волне двадцать четыре мегагерца, они просто позеленели.

Коплан представил ему Фабиани, потом спросил:

— Они установили место передатчика?

— Да, — сказал Хасан. — Они его знают уже ровно двадцать минут. Это магазинчик радиотоваров на Гази-стрит.

— Когда они собираются его атаковать?

— Надо подготовиться, собрать людей… Незадолго до рассвета, я полагаю.

Коплан и Фабиани обменялись озабоченным взглядом. Ни турок, ни полицейские, видимо, не догадывались, что путч близок, что войска мятежников уже занимают стратегические пункты на окраинах.

Франсис рассказал обо всем Хасану; лицо турка вытянулось.

— Но это очень важно, то, что вы мне говорите, — воскликнул он. — Надо ввести в курс начальника, не теряя ни секунды! Вы пойдете со мной?

Оба француза кивнули одновременно. Поскольку государственная полиция оказалась верной правительству, они могли пойти туда вместе.

Все трое вышли из машины и пошли к дверям Управления. Часовой задал им для проформы какой-то вопрос, и Хасан успокоил его одной фразой.

Другой сотрудник проводил их в кабинет начальника багдадской тайной полиции.

Этот чиновник с искаженным лицом землистого цвета ждал, о какой еще катастрофе сообщат ему Хасан и эти два европейца.

Хасан на арабском рассказал ему о последних новостях.

Полицейский поднес обе руки ко лбу, смертельно побледнел.

— Это безумие! — проблеял он. — Дальше некуда! Иностранцы сообщают мне, начальнику полиции, о движении войск в Багдаде! Я прикажу поставить сотню виселиц для этих бестолочей. Свиньи!

Он бы добавил еще и другие ругательства, если бы голос его не перехватило от ярости. Наконец он снял трубку телефона, чтобы известить министра внутренних дел и начальника службы безопасности дворца, набрал дрожащим пальцем первый номер.

Гудка не было. Линии были отключены.

Глава XII

— Это конец, — проговорил чиновник бесцветным голосом.

Мысли помчались в его голове с сумасшедшей скоростью. Народ ненавидел тайную полицию, и он это знал. В случае бунта он и его люди будут растерзаны. А если революционеры перейдут в наступление, управление полиции станет одной из первых целей. Рассредоточение. Спасение в рассредоточении.

Он яростно швырнул трубку на рычаг.

— Я отправлю курьеров, — решил он в приливе хладнокровия. — Потом прикажу начать эвакуацию. Господа, единственное, что я могу, это дать вам совет: немедленно возвращайтесь по домам и не выходите оттуда.

Он уже надавил ладонью на ряд кнопок звонков, не обращая более внимания на собеседников. Коплан, подойдя вплотную, оперся о стол.

— А этот дом на Гази-стрит? — заорал он. — Вы позволите им безостановочно посылать приказы, которых ждут мятежники в Багдаде и других городах Ирака?

Ошеломленный, начальник пролепетал:

— Но… у меня нет больше времени этим заниматься! У меня нет сил, чтобы захватить этот дом. Мне понадобилась бы поддержка батальона полиции, вооруженного до зубов. Телефоны не ра…

— Вы убежите с поля боя? Не погасив очаг, распространяющий пожар?

В коридоре захлопали двери, звонок тревоги звучал на всех этажах. В кабинет вихрем ворвался человек и обратился к начальнику в таком возбуждении, что Хасан и Фабиани его не поняли.

Начальник резко встал, бросил два слова подчиненному, который тут же убежал. Затем он сказал Коплану:

— Слишком поздно. Мои люди, осуществляющие охрану домов министров, возвращаются один за другим. Вокруг резиденций встают солдаты. Теперь оставьте меня, я занят.

Это было сказано тоном, не допускавшим возражений.

Коплан хмуро сказал спутникам:

— Пошли, будем выкручиваться по-другому.

Они повернулись, пошли по коридору, спустились на улицу.

Внешне все еще ничего не происходило. Никакой шум мотора не нарушал ночной покой, никакой ропот не слышался из серого тумана, предшествующего рассвету.

Все трое мужчин сели в машину, которую повел Коплан. Он резко взял с места и направился к эр Рашид-стрит.

— Где вас высадить, Хасан? — спросил он. Опершись локтями на спинку переднего сиденья, турок ответил:

— Я рассчитывал вернуться в Мосул. Моя машина осталась у ночного заведения на Абу Навас-стрит. Но я могу остаться с вами. Поскольку у меня есть документы иракского гражданина, я ничего не боюсь. А что собираетесь делать вы?