Не забывай, стр. 42

Последние слова Себастьяна прозвучали в полной тишине; Кейт, отвернувшись к окну, смотрела на темную площадь. Трагедия разыгралась здесь, на этих самых улицах, напротив неровной каменной стены, где сейчас висит скромная памятная табличка, такая простая и неброская – живое воплощение невыразимого ужаса той далекой ночи. Время словно бы остановилось. Кейт могла видеть Жизель у стены, слышать свист пуль, наблюдать, как она упала на землю. Что она должна была чувствовать в этот момент, эта девушка, ее бабушка? Она и Эрнст принесли в жертву столь многое, и в конечном счете – ее. Кейт закрыла глаза, пытаясь унять судороги в горле. Руки Себастьяна обвили ее, возвращая в настоящее, он поцеловал слезы на ее щеках, прижимая ее голову к своей груди.

– Кейт, любовь моя, не надо так расстраиваться. Это история не о тебе, ты лишь дальний ее отголосок. Да, это горько слышать и знать, но мы должны быть благодарны Эрнсту и Жизель за отвагу и твердость. Война отобрала у нас этих людей, готовых на любые жертвы во имя своих убеждений, их и других, подобных им.

Она, дрожа всем телом, прижалась к нему, он уложил ее в постель и укутал одеялом.

– Все хорошо, любимая? – спросил он кротко.

– Боже, Себастьян, я такая идиотка. Сижу, плачу, хотя сама в безопасности, в тепле, цела-целехонька, – Кейт вытерла глаза и постаралась улыбнуться. – Они были так храбры перед лицом опасности, Себастьян. Не знаю, как бы я повела себя на их месте. Вероятнее всего, ты отыскал бы меня под кроватью.

– Что-то сомневаюсь.

– Нет, в самом деле. У меня никогда не хватало смелости иметь свои убеждения, даже в тех мелочах, которые касаются меня и только меня.

– Глупая девочка, ты недооцениваешь себя, – Себастьян поцеловал ее волосы. – Никто не может знать, на что он способен, пока не попадет в ситуацию. Как я понимаю, ты способна на многое. Возможно, ты сама в этом однажды убедишься, и можешь мне поверить, Жизель и Эрнст гордились бы своей внучкой. Прислушайся к моим словам и перестань заниматься самоуничижением.

– Ты очень добрый, Себастьян, но существует уйма вещей, в отношении которых я была малодушна. Взять хоть тебя: я больше тряслась за свою безопасность, чем думала о твоих переживаниях и чувствах ко мне.

Себастьян засмеялся.

– Однажды на пляже я, помнится, выслушал от тебя кучу таких жалоб, и уже тогда сказал, что ты судишь себя слишком строго. Твой отец шагу не давал тебе ступить самостоятельно, а когда ты пыталась что-то сделать по-своему, подвергал тебя обструкции. Он – твой бич божий, но я надеюсь, что ты не собираешься до конца жизни жить по его сценарию.

– Говоря по правде, я все это плохо понимаю.

– Представляю, какие адские усилия нужны, чтобы вырваться из-под его диктаторской пяты. Но я считаю, что так обращаться с кем-либо, как он с тобой, не имеет права никто. Разве это нормально, когда тебя топчут ногами? Ты действительно была игрушкой в его и Дэвида, руках, ведь это так? Господи, какой несчастной ты была на Ямайке!

– Точно. И глядя назад, я не могу поверить, что была такой глупой.

– Это не глупость. Уроки жизни усваиваются потом и кровью, и только тот будет хорошим учеником, кто не побоится встретить судьбу лицом к лицу. Ты прирожденный боец, Кейт, даже если иногда защищаешь не то, что нужно, – закончил Себастьян с улыбкой. – Но именно за это я тебя люблю больше всего.

– Ты удивительно великодушный человек.

– Вовсе нет. Все мы в пылу борьбы делаем ошибки, радость моя. Я был круглым дураком, если позволил прошлому, все равно, твоему или моему, встать на пути нашего будущего. Единственное, о чем хотел бы тебя просить – будь честной в наших с тобой отношениях.

Кейт обняла Себастьяна за шею и прижалась к нему.

– Я сделаю все, что в моих силах, обещаю. Ты знаешь, вчера в церкви я вдруг ощутила, как сильно люблю тебя, действительно люблю. Я думала, ты предатель и не рассчитывала когда-либо увидеть тебя вновь, и это было так больно, но теперь не имеет значения, я так виновата перед тобой и мне нет прощения. Но твердо могу сказать: я никогда не буду такой, как раньше. Благодаря тебе я изменилась, Себастьян, и, несмотря на мое предубеждение к твоим политическим взглядам, я даже не пыталась бороться с моими чувствами, понимаешь.

– Слишком хорошо, можешь мне поверить, и считай это своей собственной, особой разновидностью храбрости. А теперь спи, моя любовь, и ни о чем не беспокойся. Все остальное мы обсудим утром.

Он всем телом прижался к ней, и когда ее дыхание стало ровным и она сладко уснула, сам сомкнул веки в полном изнеможении.

На следующее утро Кейт проснулась в колыбели рук Себастьяна. Она сонно улыбнулась, вдыхая аромат его спящего тела. Чистый, целомудренный. Себастьян. Прижимаясь носом к твердой линии его подбородка, она потянулась поцеловать его уголок рта теплыми губами.

Его глаза приоткрылись, увидев ее, Себастьян улыбнулся.

– Кейт, – промурлыкал он, обнимая ее за талию, затем стал серьезным, обретя ясность сознания. – Кейт, любовь моя.

Он заключил ее в крепкие объятия, прижимаясь к ней всем телом.

– Ты знаешь, когда я начал любить тебя? – он откинул волосы с ее лица.

– Нет. И когда же?

– В тот самый первый день, когда тебя перестало тошнить и ты ухмыльнулась, как идиотка.

– Ты дьявол, Себастьян! Какие гадкие вещи ты говоришь!

– Тем не менее, это так, и однажды тебе придется объяснить, что значили эти слова: «Аполлон, ягненок». Я несколько дней после этого ходил озадаченный.

– О, это ничего не значило, и это трудно объяснить.

– Кейт, любовь моя, ты покраснела, – тихо засмеялся он. – Как бы там ни было; но когда ты покинула Ямайку, я был очень огорчен, что мы встретились именно при таких обстоятельствах. Я имею в виду, в частности, свидание с этим ублюдком.

– Правда? Вот почему ты так упорствовал, после того, как я была с тобой груба у Кристи.

– Моя дорогая, когда ты вошла в дверь, я не мог поверить, что это – судьба. На самом деле я укрепился в мысли, что необходимо сохранить конспирацию. Вообще-то, я был на полпути к любви, и препятствий как таковых не существовало. Я чувствовал, что ты свободна. На ужине у Джеффри все было кончено, мая судьба решена.

– Ты говорил тогда об этом. Но я боялась, что не готова к такому повороту событий.

– Думаю, ты была готова несколько больше, чем предполагала. Разве не давала ты мне повода надеяться?

– И потом, ты смущал меня... Себастьян, для чего ты увез меня на уик-энд в Витворт? – Кейт смотрела на него с любопытством.

– Догадайся.

– Вероятно, чтобы соблазнить меня, – сказала она с усмешкой.

– Бог мой, нет! Я мог бы это проделать в любом месте.

– Ах ты, ничтожество!

– Но ведь ты и без того заставила меня ждать достаточно долго, – сказал он, перекатываясь на ее сторону.

– А как долго ты был готов ждать? – спросила она, вспоминая ливень со шквалом и его внимательные глаза, ожидавшие ее реакции.

– Честно говоря, не знаю, но в тот вечер, когда к нам подкатили Петер с лордом Гумбертом, я начал сомневаться в безошибочности твоего инстинкта. Я решил, что пора брать инициативу в свои руки и немного проучить тебя, И еще я решил, что пора представить тебя моей семье.

– Ты думаешь, они поняли?

– Боже мой! Конечно, да. Они не дураки. Последней, кого я приводил в дом, была Анна – и сколько же лет назад это было!

– Себастьян, ты мог бы им рассказать про это.

– Кейт, дорогая, в любом случае они в курсе, поверь мне. И они, и даже Элизабет. Единственный тяпа-растяпа, кто ничего не заметил, это была ты.

– Элизабет? Неужели?

– У нее отличное женское чутье, у этой женщины. Она пожелала узнать о моих намерениях в первый же визит, прямо за чаем.

– Не может быть! Ты ей сказал? Себастьян поглядел на нее с крайним удивлением.

– А кто же еще, по-твоему, должен был это сделать? Я сказал: «Мисс Форрест, я собираюсь соблазнить Кейт, хотя не думаю, мисс Форрест, что она об этом уже знает». И та сказала – цитирую: «Какая замечательная идея! Как здорово, что она пришла вам в голову. Я очень довольна».