Волшебник Хуливуда, стр. 28

– И вы в этом абсолютно уверены? – с мягкой насмешкой спросил Джексон.

– Когда вы увидели, что у Гоча в палате есть посетитель, и когда вы увидели, что Гоч мертв, и когда вы узнали, что этот посетитель, похожий на Уолли Бири, даже не приходится покойному родственником, почему вы не вызвали полицию немедленно? – спросил Лаббок.

– Я же не знала, из-за чего умер мистер Гоч. Выглядело это естественной смертью: кровоизлияние в легких, и так далее. Я же не знала, что ему перерезали горло.

– Но посетитель, весь залитый кровью…

– Он и сам был в ужасе. Он сказал, что наклонился расслышать то, что вроде бы собрался сказать Кении Гоч – или ему показалось, будто тот хочет что-то сказать, – и тут мистера Гоча вырвало на него. Кровь была у него на щеках и на шее. Я его вымыла.

– А почему вы не велели ему задержаться?

– Я не подумала, что это может иметь какой-то смысл. Но даже если бы я об этом подумала, как, по-вашему, я могла бы задержать его?

– Могли вызвать службу безопасности.

– У нас в службе пожилой мужчина и мальчик, и у обоих пистолеты без права ношения оружия. В наши дни охранникам не больно-то много платят.

Джексон, хлопнув себя по колену, поднялся с места. Лаббок еще какое-то время понаблюдал за Мэри, а затем тоже встал.

– Думаю, на сегодня все, – сказал Джексон. -Только, пожалуйста, никуда не уезжайте из города. Возможно, нам потребуется допросить вас еще раз.

Она встала проводить их. Точнее, ей не терпелось выпроводить их из своего дома.

– И еще одно, – уже в дверях сказал Лаббок, вручая ей свою визитную карточку. – Кто-нибудь зайдет в хоспис проведать Гоча или начнет крутиться, задавая о нем вопросы, немедленно позвоните по этому телефону – и нас с напарником разыщут в любое время дня и ночи.

Она вновь кивнула, подумав при этом о Свистуне. И решила ничего не рассказывать о нем этим сыщикам.

– А вы думаете, что тот посетитель убил Кении Гоча? – спросила она напоследок.

– А вы-то сами как думаете? – ответил Джексон.

По третьему разу Свистун прослушал записанные на автоответчик голоса Бобби Л., Бобби Д. и усталой Дианы и решил, что это профессионалки, так сказать, коллеги и приятельницы Кении по работе на панели, которым он всегда мог позвонить, как, впрочем, и они ему, чтобы в разговоре найти утешение и лекарство от бессонницы.

С третьего раза взял трубку Пуч. Отвечая на вопрос Свистуна, он сказал, что зовут его на самом деле Уильямом Манделем. Голос у него был как у мальчика. Он не колеблясь сообщил, что отлично знал Кении, но затем они расстались. Он ничего не слышал о Кении восемь, а то и девять месяцев. Свистуну показалось, что мальчик надеется на его посредничество, чтобы помириться с Кении. Когда Свистун сообщил ему о смерти Кении, Уильям повесил трубку, даже не дав ему задать следующий вопрос.

Вышел он теперь и на Джета.

Тот оказался подозрительным и недоверчивым малым. Из него Свистуну не удалось выдавить ни подлинного имени, ни домашнего адреса.

– Кении сказал, что ты его связной.

– В каком смысле связной? – удивился Джет.

– Ну, знаешь, малость того, малость этого.

– Слушай, брат, не наводи тень на плетень!

– Ну, сам понимаешь.

– Нет, не понимаю. Не понимаю и понимать не хочу. Но я понимаю, как вести себя с теми, кто ходит вокруг да около. Ты слыхивал о провокациях? Слыхивал о тайных агентах?

И сразу же после этого он бросил трубку.

Свистун невольно подумал о том, не заразился ли сугубо полицейской манерой вести допрос, да и просто беседовать с людьми, столько времени провозившись как с представителями силовых структур, так и со всякими подозрительными личностями. И чуткий человек сразу же понимает, что в разговоре имеет дело с сыщиком, пусть и с частным сыщиком.

Таков, значит, общий итог. Пригоршня телефонных номеров – все знакомые Кении на момент его смерти, да, должно быть, и все, какими он успел обзавестись за годы, проведенные в Хуливуде. И если бы речь шла об истинных друзьях, то таким их количеством не могли бы похвастаться и многие кинозвезды. Беда, однако же, заключалась в том, что в список из двадцати шести номеров наверняка входили не только друзья, но и враги.

Свистун взял две чистые карточки и составил список людей, на которых ему не удалось выйти и с трех попыток. Во всех этих случаях с ним беседовал автоответчик или никто не снимал трубку. Два (или две?) Бобби, Диана, Джейн, Майк и Килрой.

У Килроя наконец сработал автоответчик. Профессора сравнительного религиеведения гуманитарного факультета лос-анджелесского университета Джона Килроя не оказалось дома.

На вторую карточку он нанес имена тех, с кем ему имело смысл потолковать с глазу на глаз. Джордж Игрок, отец Мичем, Джет – если его удастся изловить – и усталая Диана. Интуиция плюс расположение имен в памяти аппарата – вот что помогло ему составить этот список. Черт побери, раньше или позже поговорить придется все равно со всеми. Не так-то их на самом деле много.

– Что-нибудь ценное раздобыл? – спросил Джексон.

– Перерыл всю ванную и провел три минуты в спальне. Обычная женская ерунда – и кое-что необычное.

– А что необычное?

– Настои на травах с причудливыми названиями, причем в огромном количестве. Какие-то корешки. Кристаллы, талисманы, амулеты…

– Ну, и что в этом особенного? В любой лавчонке можно накупить такой ерунды целый короб.

– Она, не забывай, медицинский работник, – возразил Лаббок. – Так к чему ей вся эта хреномун-дия?

– А может, она ведьма? – в шутку сказал Джексон.

Лаббок шутку не принял.

– И книги с крайне странными картинками и символами. Как ты думаешь, не подключить ли к Делу Эссекса?

– На мой взгляд, сам Сатана внедрил Эссекса в лос-анджелесскую полицию. Культами, видите ли, он занимается! Тоталитарными сектами! А у нас с тобой самое обыкновенное убийство.

– А с чего ты взял, что оно самое обыкновенное?

– Да ради всего святого, человека убили. Давай все по порядку.

– Ладно, Эссексу пока ничего говорить не будем, – согласился Лаббок. – Только я все равно ничего не понимаю. Она же медицинский работник.

– Ты что, совсем невежа? А откуда, по-твоему, взялись ведьмы? Они лечили людей травами и притираниями.

– А еще летали на метле. Как тебе кажется, сиделка Бакет летает на метле или нет?

– Думаю, нет.

– Ну, шило-то в жопе у нее есть, это точно.

Глава восемнадцатая

Майк Риальто всегда боялся темноты. Причем нельзя было сказать, будто он боится ночи, – но только пока кругом остается достаточное количество огней. В таком огромном городе, как Лос-Анджелес, где ночное небо залито огненным маревом, он чувствовал себя отлично. А вот оставшись в запертом помещении – даже в собственной квартире, – начинал нервничать после заката. И даже поздние телешоу не избавляли его от страха.

Когда он не занимался всегдашним сводничеством и поиском молодых дарований, способных сверкать разве что на панели, и не выслеживал сутками напролет, уличая в неверности, чьего-нибудь мужа или чью-то жену, его можно было увидеть на автобусной остановке в Сансете, в Голливуде, в Мелроузе или в Санта-Монике. Он сидел на скамье, приветствуя взмахом руки ночных бабочек и вышедших на охоту за ними гуляк и подкрепляя тем самым собственную репутацию чудака, одного из самых главных чудаков во всем Хуливуде.

Рассказывали, что Ричард Никсон в ходе своей первой предвыборной кампании проехал в лимузине с машинами сопровождения мимо одной из этих остановок, разглядел Риальто и поинтересовался, кто он такой, в ответ на что получил самые исчерпывающие объяснения.

Никсон велел водителю развернуться, подъехал к остановке, открыл окошко лимузина и спросил:

– Как поживаешь, Майк?

Риальто уставился единственным целым глазом на незнакомца с подозрительно знакомой физиономией, встал со скамьи, сошел на дорогу, приблизился к машине и сунул голову в окошко.