Расчудесный Хуливуд, стр. 16
– Значит, вы детектив.
– Как это ты догадался?
– Да у меня глаз как ватерпас. Значит, родители наняли вас отыскать его?
– Мать наняла.
– Если одиннадцатилетний парнишка пустился в бега, видать, у него были на то серьезные причины. Не думаю, что у вас много шансов его найти.
– Он, строго говоря, никуда не убегал. Его забрали.
– Как это забрали?
– Этого я не знаю.
– Похищение с четырехлетней давностью. На что вы надеетесь?
– Попытка не пытка.
– Да уж, чего не сделаешь, чтобы подзаработать.
– Значит, свозишь меня в Рысцу Собачью?
– Только не на этой машине. Сорок миль до гор, потом еще сорок в гору.
– Я смотрел по карте.
– Удивительно, что на карте есть Рысца Собачья.
– Труднопроходимая местность?
– И местность, и люди там тоже суровые. Шуток не любят – понимаете о чем я?
– Графство «Избавление», правда?
– Что еще за избавление?
– А ты не видел фильма «Избавление» с Бертом Рейнолдсом?
– А, ну да, как же. – Таксист рассмеялся. – Только не сообразил, что дело происходит в Рысце Собачьей. Там полно сумасшедших и придурков, и я не сомневаюсь, что они всегда готовы вдуть любому – мужчине, женщине, мальчику или козе. А кое-кто готов подстрелить человека из-за пары башмаков – вот таких, как ваши. Хотя, конечно, со мной вы будете в безопасности.
– А что ты сказал насчет машины?
– Да просто решил, что ей не место на тамошних дорогах. Поедем на моем джипе. Жрет бензин, конечно, так что давайте все-таки договоримся на сотню плюс бензин, ладно?
– Но тогда тебе придется принять чек.
– Ладно. Только не вздумайте выписывать его на имя Гари Купера.
Глава четырнадцатая
В кино, как правило, обставляют дело так, будто заключенных отпускают на свободу из тюрьмы с утра пораньше. Иногда исполнитель соответствующей роли несет под мышкой пакет или сверток, перетянутый бечевой. Случается, что в руках у него дешевый чемоданчик. Голова у бедолаги лысая, как коленка, а шапчонка – явно не по размеру.
А из тюрьмы освобождают во второй половине дня. Иногда – ближе к вечеру. Снует начальство, заполняется множество бумаг, освобождаемого сперва ведут на завтрак, заставляют помыться и провести всю первую половину дня в арестантском режиме, и время тянется невыносимо медленно.
Янгер коротал утро, рассматривая собранные за годы заключения сокровища. Кое-какие книги. Куколка, вырезанная язычком брючного ремня. Зверьки, вылепленные из хлебных шариков, а затем раскрашенные.
Ему дали новое бритвенное лезвие, хотя дело происходило посередине недели, а новые лезвия выдают по субботам. Лезвие, побрившись, приходится сдавать, а на следующее утро ты его используешь по-новой. Как правило, возвращают твое личное, потому что тюремная администрация боится распространения кожных заболеваний. Всю неделю бреешься одним лезвием, а в субботу получаешь новое. Но сегодня, во вторник, он брился свежим лезвием. Тюремщик сказал:
– Будем скучать по тебе, Янгер. Ты тут хорошо устроился.
Янгер ничего не ответил. Он вообще промолчал все утро. И даже не пошел на завтрак. Никто не поинтересовался у него, почему. Все это и так знали. Есть ублюдки, втайне ненавидящие тебя, хотя ты, бывает, об этом и не догадываешься. И они непременно пристают к человеку, дожидающемуся освобождения. Затевают с ним драку. И если администрация в дурном настроении, тебя наказывают и о досрочном освобождении не может идти и речи. Случается это, конечно, не часто, однако случается. Может, все это просто россказни, но стоит ли рисковать?
От стрижки он отказался, а тюремщик сказал:
– Ну, как хочешь.
Никакого напутствия произнесено не было. Начальник караула обделывал какие-то делишки в Сакраменто. Помощника начальника караула не смогли разыскать. Сержант охраны пожал Янгеру на прощание руку.
– Ну, как ты, справишься?
– Надеюсь.
– А работу тебе подыскали?
– Прямо в пятницу начну мыть машины.
– А у тебя есть родственники, у которых можно поселиться?
– Мои родственники в горах.
– В Сьерре?
– В Аппалачах.
– И ты тоже туда собираешься?
– Не сразу. Когда смогу.
– И там у тебя семья?
– Нет никого.
– Но хоть жить-то тебе есть где?
– Мне сняли комнату в гостинице.
– Вот и прекрасно.
– Надеюсь.
– Но ты справишься?
– Надеюсь, сержант.
– Ладно, прощай.
Он поехал на автобусе в сторону Лос-Анджелеса и всю дорогу проглядел в окно. Мир оказался так красив, что он с трудом переносил это.
Он вышел на Центральной Парковой в новом костюме, в кроссовках-"адидасах", с запасными джинсами, парой сорочек, сменой нижнего белья и наличностью в сумме восьмидесяти долларов.
Остался на стоянке, дожидаясь одного из трех автобусов, которые могли бы доставить его в гостиницу на Западной Авеню.
Глава пятнадцатая
За рулем джипа Хок казался совершенно другим человеком. Выглядел он сильнее, внушительней, стал словно бы шире в плечах, да и во всех остальных отношениях источал уверенность, словно бы набравшись ее у собственных карабина и дробовика, уложенных на заднее сиденье.
– Нас ждут неприятности? – спросил Свистун, мотнув головой в сторону заднего сиденья.
– В той части графства, куда мы едем, все берут в дорогу ружье, а то и парочку, – ответил Хок. -Может, даже оленя подстрелим.
– Но ведь не сезон.
– Сезон? Здесь никто не думает об охотничьем сезоне. Да и кому бы пришло в голову проверять? Лесники держатся от здешних холмов подальше.
– "Избавление".
Хок, рассмеявшись, хлопнул ладонью по баранке. Казалось, ему нравится мысль о том, что здесь за каждым кустом может поджидать смертельная опасность.
Он свернул с двухполосной дороги на грязный проселок, вьющийся в гору.
– И сколько нам еще ехать? – спросил Свистун.
– Нам предстоит преодолеть ближайшую гряду, а потом еще две такие же.
Какое-то время спустя местность, по которой они ехали, стало уже невозможно называть даже проселком: скорее, это был след, оставленный не часто проезжающими здесь машинами. На некоторых участках шел вязкий песок, другие оказывались предательски скользкими.
Однажды они наехали на валяющегося со свернутой шеей фазана, и Хок пробормотал:
– Черт побери!
К тому времени, как они доехали до убогой заправки, у которой выстроилась очередь мини-грузовиков, Свистуна уже порядочно растрясло.
Здесь, на крылечке, сидели двое стариков и молодой парень, нахохлившийся так, словно в любое мгновенье был готов сорваться с места и броситься прочь. Все они жевали табак, время от времени схаркивая наземь. Их густые плевки застывали в здешней пыли.
В отличие от того, как обстоит дело в кинокартинах, никакой красотки, наигрывающей на банджо, здесь не обнаружилось. Свистун почувствовал из-за этого внезапное и острое разочарование.
На молодом парне был фартук, исходя из чего можно было предположить, будто он хозяин заведения.
– Привет. Меня зовут Хок. Я из Джонсон-сити, – сказал таксист, выбираясь из джипа. – А это мой друг из Лос-Анджелеса, и ему охота посмотреть, как мы тут живем.
– Охота? Он приехал поохотиться? – спросил владелец бензоколонки.
– Нет.
– Он что-то умеет?
– Нет.
– Так зачем его принесло?
– Его интересуют старые истории.
Этот ответ, судя по всему, аборигенам понравился, потому что они дружно закивали головами.
Свистун поставил одну ногу на нижнюю ступеньку крыльца.
– Можно воспользоваться вашим кабинетом задумчивости?
– Чем-чем?
– Туалет у вас тут имеется?
– Хочешь посрать, ступай на тот берег ручья. Хочешь поссать, давай прямо тут под деревом, и ходить никуда не надо.
Владелец и старики уставились на Свистуна так, словно устроили ему настоящий экзамен.
Он подошел к дереву и расстегнул ширинку. После этого все, судя по всему, решили, что он парень что надо. Пока он с облегчением мочился в покрытые мхом и грибами корни, у него за спиной хлопнула дверь. Поглядев через плечо, он увидел девчушку в джинсах и во фланелевой рубашке. Улыбаясь, она следила за тем, как он справляет малую нужду.