Введение в социальную философию: Учебник для вузов, стр. 32

Общество в социальной философии перестает быть системой абстракций, оно «оживает» и вырастает в сложности и масштабе, насыщаясь движением и развитием разнообразных актов человеческой самореализации.

Необходим научный аппарат, использующий весь объем известных науке подходов для того, чтобы фиксировать живые связи социального процесса, и не столько для написания «широкой картины» его, сколько для выявления сил, воспроизводящих и развивающих этот процесс.

Стремление социальной философии к многомерному, объемному «охвату» и конкретному отображению общественного процесса – подчеркнем еще раз – вовсе не идет вразрез с установками научного познания на объяснение, прогнозирование, на использование теоретически обоснованных концепций, моделей, схем и т.п. Социальная философия включает этот аппарат в свою работу, но постоянно выявляет его зависимость от хода социальной эволюции, учитывает ограниченность схем и условность моделей в описании полифонии общественного процесса.

В этом плане социальную философию можно трактовать как социальную онтологию или систему схем, описывающую динамику и структуру социального процесса, конкретные его формы, реализующиеся в разных комбинациях деятельности людей. Социальная онтология выстраивается в ходе обобщений человеческого опыта, преломившегося в знания социально-гуманитарных дисциплин, выразившегося в осознании людьми проблемности их повседневной практики. Социальная онтология, таким образом, не постулируется – как это было в традиционной метафизике, – но «выводится» из различных аспектов духовно-теоретической и обыденно-практической деятельности людей. Связывая разные картины, модели, «стоп-кадры», описывающие многогранность социального бытия, социальная онтология выстраивает его обобщенный образ. При всей условности этот образ чрезвычайно важен, поскольку позволяет людям выявить систему ориентирования их деятельности, определяет структурность мировоззрения.

В нашем дальнейшем изложении мы попытаемся представить социальную эволюцию в последовательности описаний, направленных на выяснение того, как возникали ее основные формы, как они функционировали и что обусловливало их смену. В построении этих описаний будет учтен опыт выделения в социальной эволюции а) аграрной, технологической, посттехнологической ступеней, б) традиционного, индустриального, постиндустриального обществ, в) систем непосредственно личной, вещной и опосредованно личной зависимости между людьми. Выделение подобных ступеней достаточно масштабно, чтобы увидеть, как меняются связи, оформляющие взаимозависимости и единство социального мира. Вместе с тем предложенный подход не преуменьшает социально-исторических различий отдельных обществ, позволяет заключить социальные формы в особенный национально-культурный контекст. Подобная онтология служит не сведению культурно-исторических различий общественных систем к простому объяснению или правилу, а конкретизации масштабов социальной эволюции, выявлению узловых моментов и ориентиров ее движения, т.е. выполняет мировоззренческую функцию. Ее цель – не абстрактное обобщение, а «обобщение», учитывающее возможность согласования разных подходов, моделей, схематизаций общественного процесса.

Вопросы

1. Как связаны между собой обособленные субъекты, обособленные предметы и обособленные акты?

2. Каким образом людям удается перемещать социальный опыт не только в пространстве, но и во времени?

3. Как действуют «магниты», притягивающие друг к другу социальные качества людей и вещей, разделенных во времени и пространстве?

4. Почему и как меняются формы социального хронотопа?

5. Как людям удается практически использовать сверхчувственные качества предметов?

6. Почему социальный процесс не укладывается в одномерное описание?

7. Возможно ли совмещение рационального и многомерного понимания социального бытия?

Основная литература

1. Бурдье П. Социальное пространство и генезис классов // Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

2. Левинас Э. Тотальность и бесконечность: эссе о внешности // Вопр. философии. 1999. № 2.

3. Маркс К. Товарный фетишизм и его тайны // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.

4. Мерло-Понти М. Временность // Историко-философский ежегодник – 1990. М., 1991.

5. Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987.

6. Флоренский П.А. Время и пространство // Социол. исслед. 1988. № 1.

7. Хайдеггер М. Время и бытие // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

8. Современный философский словарь. Лондон, 1998; статьи: «Вещи», «Время социальное» и «Пространство социальное», «Качества социальные», «Метафизика социальная», «Онтология социальная».

Дополнительная литература

1. Гачев Г. Европейские образы пространства и времени // Культура, человек и картина мира. М., 1987.

2. Кемеров В.Е. Метафизика-динамика // Вопр. философии. 1998. № 8.

3. Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса. М., 1980. Гл. 3.

4. Лола Г.Н. Дизайн. Опыт метафизической транскрипции. М., 1998.

5. Лой А., Шинкарук Е. Время как категория социально-исторического бытия // Вопр. философии. 1979. № 12.

6. Мещеряков А.И. Слепоглухонемые дети. М., 1974.

7. Сартр Э.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М., 1988.

8. Фуко М. Слова и вещи. М., 1977.

9. Хюбнер К. Рефлексия и саморефлексия метафизики // Вопр. философии. 1993. № 7.

Глава VIII

Проблема становления социальности

§ 1. Динамика и сложность социальных форм

В чем смысл социального творчества?.. Да в том, что человеку с утра до ночи приходится связывать порознь существующие вещи.

Человек взаимодействует с различными вещами, его окружающими,' но взаимодействует так, что выявляет все новые способы освоения вещей. Как гимнаст на разных снарядах проявляет свои различные усилия и навыки, так и «исторический» человек в ходе преодоления разных препятствий, а стало быть, и создания разных деятельных способностей, создает новые формы реализации своих сил. Причем, если присмотреться к работе гимнастов с различными снарядами, можно увидеть в этих последних (перекладинах, брусьях, «конях», лентах, мячах) обобщенные типы предметности, специально выявленные и подготовленные формы. Квалифицированное человеческое взаимодействие с предметами как бы высвечивает эту форму энергичным и тренированным человеческим усилием.

Человек использует подсказанные природой формы предметов, но он выявляет, отбирает, комбинирует эти формы по-своему, в соответствии с «хитростью» собственного разума (правда, не всегда на пользу себе и своим ближним).

Мы уже говорили о том, что понимание людей как вещей особого рода, описание человеческих взаимодействий по «логике вещей» может дать для социального анализа лишь ограниченные результаты.

Более продуктивным представляется подход, рассматривающий вещи в качестве внешних выражений каких-то человеческих свойств, предполагающий, соответственно, своего рода «реконструкцию» человеческих качеств по качествам вещей и по комбинациям последних.

Но ведь предметность, окружающая, скажем, современного человека, по большей части создана самими людьми. И важно понять, собственно, не то, каких усилий вещи требуют от нас, а то, какие качества и комбинации человеческих усилий эти вещи «впитали» или преобразили. Разница здесь почти такая же, как при сопоставлении прочтения книги и ее написания. В целом ясно: при всей общности представлений, которые должны быть у автора и читателя, от них все-таки требуются совершенно различные по характеру усилия.