Золотой плен, стр. 20
Тело на руках у него обмякло, дыхание замерло.
Бекет открыл глаза, решив, что черный ад Тимишоары уже поглотил его, но увидел перед собой золотистые, озаренные пламенем костра волосы. Ну нет, женщина, подумал он, сжимая кулаки, я дал клятву, и ты поможешь мне сдержать ее.
Катье смотрела, скованная ужасом. Темные волосы заслоняли его лицо, и выражение рассмотреть было нельзя.
Зловещий, грозный голос прорезал темноту:
– Вы отведете меня к сестре и к дьяволу... Эль-Мюзиру... Все! Покончим с этим. – Он двинулся к лесу.
– Торн! – окликнула Катье.
Не оборачиваясь, он застыл у края поляны. Костер уже догорал, поэтому она не видела, а лишь угадывала игру мышц на обнаженной спине: полковник силился обуздать свой гнев.
– Кто такой Эль-Мюзир?
Воцарилась гнетущая тишина. Шипение догорающих углей, шелест ветра в вершинах деревьев, писк какой-то лесной зверушки, попавшейся в лапы хищника, – вот все, что слышала Катье на фоне собственного взволнованного дыхания.
– Может, хватит прикидываться святой невинностью?
– Я не прикидываюсь, полковник. Я в самом деле не знаю этого...
– Эль-Мюзира, – закончил он. Имя точно осквернило свежий ночной воздух. – Дьявола. Любовника вашей сестры.
– Да нет же, Лиз не...
В мгновение ока он очутился с ней лицом к лицу. Схватил ее за плечи.
– Да, мадам. Она его любовница. Сила притягивает женщин. А этот черный дьявол силен. Он питается кровью своих жертв, высасывает ее по капле.
– Что вы несете? Моя сестра... – Катье запнулась, отвела глаза. – Лиз очень красива. Мужчины всегда были от нее без ума. Но она моя сестра...
– Она шлюха. Подстилка дьявола.
Катье сбросила его руки.
– Вы забываетесь! Дьявол, чернота, кровь – такими сказками детей пугают! Вот уж никогда бы не подумала, что солдаты так суеверны.
Бекет поднес к ее глазам сжатую в кулак руку, и в отблеске костра на ней отчетливо проступили шрамы.
– А это?.. Это, по-вашему, тоже суеверие? Да, я суеверен, потому что ношу на себе следы рабских цепей. У турок есть семь разрядов рабов. Я – эзир, военнопленный. Однажды мы... я и еще один человек выехали за ворота Вены. Я был совсем мальчишка, хотя уже полковник – отец купил мне чин и полк. Играл в войну – не на поле брани, а в гостиных Парижа, Рима, Вены... Играл и думал, что весь мир у меня в руках. А турки стояли в окрестностях города. Они напали на нас из засады и продали в рабство султану Тимишоары. В рабство, понимаете, мадам? Я был чужой собственностью, как скотина! И моего хозяина даже среди своих называли неверным.
Сильный обнаженный торс блестел от бальзама, нанесенного ее руками.
Катье старалась не смотреть на него, и уж тем более ей было страшно заглянуть ему в глаза. Ведь он сразу поймет, какое впечатление произвела на нее его «сказка».
– Но почему вы думаете, что Лиз могла связаться с таким человеком? Не надо принимать ее легкомыслие за...
– Не легкомыслие, а распутство. Оно у нее в крови... как и у вас.
– Сами вы дьявол, Торн! Говорю вам, Лиз не способна...
– Ах, не способна? Вы станете отрицать, что она спала с Ориаком, Рулоном, Марайя, Гийоном, Невиалем...
– Хватит! Довольно! – крикнула она и закрыла ему рот ладонью.
Все эти имена Катье помнила из писем сестры. Тепло его губ согревало ей ладонь, и она быстро отдернула руку.
– Нет, не хватит, – возразил он. – Кроме личной мести, у меня есть другая, не менее серьезная причина расправиться с дьяволом. – Его пальцы стали непроизвольно поглаживать ей основание затылка. – Эль-Мюзир изобрел дьявольскую жидкость – смертоносное оружие. Оно называется «Пламя Люцифера» и сжигает все на своем пути, причем затушить его невозможно ни водой, ни песком. Если выстрелить им из пушки – целые батальоны полягут, не успев взглянуть в лицо врагу.
Катье затрясла головой.
– Нет! Я не верю...
Его пальцы запутались у нее в волосах.
– Вся Европа окажется во власти дьявола. Он никого не пощадит, даже королей.
– Но при чем тут Лиз? Она в глаза не видала никакого Эль-Мюзира. Пусть она не всегда была верной женой, но в последнее время исправилась. Прежде Лиз под любым предлогом уезжала из Д'Ажене и колесила по всей Франции, но теперь она уже год не покидала Константина.
– Разве она не в Серфонтене? – напомнил ей Торн.
– В Серфонтене, – с неохотой признала Катье. – Но не с Эль-Мюзиром.
– Нет, именно с ним.
– С чего вы взяли? Она взяла с собой только астролога.
Торн молчал.
– Астролога... – потрясение повторила она. – Онцелус старый человек.
– Онцелус и есть Эль-Мюзир.
– Не может быть, вы ошибаетесь! – (Онцелус делает лекарство для Петера!)– Нет-нет... – Она попятилась, замахав на него рукой. – Вы ошибаетесь, Торн! Я же видела его. Он старик.
– Видели? – переспросил Торн. – Вы видели его лицо?
– Коне... – Катье вдруг осеклась. – Нет, лица не видела, – пробормотала она едва слышно.
– Ну вот. Он и есть Эль-Мюзир.
– Да нет же! Он человек, Торн! Человек, а никакой не дьявол. – В голосе слышались истерические нотки. – Лиз никогда бы... нет, неправда...
– Почему вы его защищаете?
– Потому что это неправда. Нет! Вы лжете!
Торн дернулся, будто она его ударила. Его руки сжались в кулаки. Дыхание со свистом вырывалось из груди.
– Можете говорить что угодно, мадам. Но завтра утром вы проводите меня к нему. К Эль-Мюзиру.
Глава VII
Бекет проснулся перед рассветом. На душе было муторно. Листья под головой зашуршали, и он перевернулся на бок. Прошлую ночь он спал довольно крепко: сказалась усталость после битвы, а нынче его опять мучили кошмары. И еще сероглазая красавица.
Он с болью вспомнил, как вчера оттолкнул ее. Уже давно ни одна женщина так не прикасалась к нему. В душе опять зашевелилось презрение к самому себе, но Торн решительно отогнал его. В конце концов, он мужчина, а не памятник. Одно ее тело соблазнит хоть евнуха, а добавь сюда пылкость и гордый нрав...
Он поискал ее глазами, и сердце екнуло. Нету! Исчезла! Вскочил, натянул ботфорты и стал осматривать примятую траву, где она спала.
– Будь ты проклята!
Бекет потрогал зеленый ковер, еще хранивший тепло ее тела. Видимо, она встала совсем недавно – полчаса, не больше. Вырвал пучок травы и отшвырнул в сторону.
– Ну, мадам, на этот раз я вам не спущу!
Он обыскал поляну и легко нашел ее следы возле кустарника. Горькая усмешка искривила его губы. Сам виноват, это не она тебе изменила, а твоя собственная бдительность. Он отломил веточку и яростно терзал ее пальцами, высматривая, куда ведут следы.
Наконец отряхнул руки и зашагал обратно к кострищу. Быстро оделся, собрал вещи, оседлал Ахерона. Глаза еще несколько мгновений шарили по траве, затем он тронул поводья. Красотка сполна заплатит за свою измену!
Катье выбилась из сил, выдергивая стебли дикого винограда, прикрывавшие вход в пещеру. Времени мало – небо уже светлеет. Она глянула через плечо, ожидая и боясь увидеть человека в алом мундире верхом на вороном жеребце.
За долгие годы тут все переменилось. У нее ушло больше времени, чем она ожидала, чтобы отыскать большой холм, по очертаниям напоминающий гуся, – под ним и был заветный лаз. Ей было пятнадцать, когда она простилась с этими местами, готовясь перешагнуть порог детства. И все же память не подвела ее. Коридор, который англичанину нипочем не найти, приведет ее прямо в Серфонтен.
Вырвав последний стебель, она удовлетворенно вздохнула и юркнула в узкую нору. Прямо у входа валялись старая масляная лампа, груда свечных огарков и огниво. Но масла в лампе давно нет, огарки совсем крошечные, огниво проржавело. Катье чуть было не выругалась вслух.
Она выбрала самый большой огарок. В памяти еще звучал смех Лиз, когда сестра поднесла к лицу свечу и показала новые серьги – жемчужины в обрамлении крошечных алмазных подвесок. Нравятся ?– спросила Лиз и, смеясь, помотала головой; подвески мелодично зазвенели. Отчим подарил. А тебе ничего?