Последнее прощение, стр. 52
В начале апреля сэр Джордж написал, что, если полковник Вашингтон сможет выделить сопровождающих, Кэмпион могла бы приехать в Оксфорд в мае. Можно было договориться с врачами и адвокатами. К тому же как раз собирался церковный суд, и Кэмпион могла бы аннулировать свой брак с Сэмьюэлом Скэммеллом. Ее смущала необходимость доказывать свою девственность, но она это сделает. Не считая набега Этелдина, апрель выдался хороший. Дожди были обильные, травы зеленели, становилось все теплее и теплее. Кэмпион училась ездить в дамском седле, но полковник Вашингтон не отпускал ее далеко от замка и настаивал, чтобы ее сопровождали офицеры. Она обследовала нижнюю часть долины или дорогу, ведущую в близлежащие холмы, где уже тучнели овцы. Выдавались дни, когда небо было почти совсем ясным, только несколько белых облачков собиралось в вышине, но свежий ветер обещал и их разогнать и открыть ей безоблачную синеву мечты. Река жизни медленно несла Кэмпион по тому, напоминавшему уэрлаттонский, пруду, где Тоби смотрел на нее сквозь ситник. Иногда она вспоминала об этом и смеялась. Порой она бросала взгляд на печать у себя на шее. Драгоценность стала столь привычной, что она нередко забывала о скрытой в ней тайне. Вот когда кончится война, говорила леди Маргарет, когда король победоносно возвратится в Лондон, а сэр Гренвилл Кони окажется в числе побежденных, вот тогда, и только тогда, они смогут заставить его раскрыть тайну.
Окончание войны казалось таким далеким. На севере зашевелились шотландцы, отвлекая внимание короля от Лондона, и Кэмпион смирилась с тем, что ей придется отложить разгадку тайны печати.
А потом, подобно тому, как спокойное течение могут взбаламутить хлынувшие холодным бурным потоком талые воды, с ужасающей внезапностью нагрянула война.
20 апреля, накануне Пасхи, о ее приближении возвестил стук копыт во дворе замка, крики, топот сапог по лестнице Нового дома. Дверь в длинную галерею была распахнута настежь.
Кэмпион и леди Маргарет обернулись. В дверях стоял высокий человек, одетый в кожу и доспехи. Кэмпион вскрикнула первой:
— Тоби!
Не будет врачей, повитух и адвокатов в Оксфорде. Не будет и свадьбы. Король распустил парламент, а его войско двинулось навстречу шотландцам, но не это заставило Тоби и сэра Джорджа спешно вернуться в Дорсет. Парламент, лондонский парламент, издал указ, по которому все земледельческие графства, житницу страны, следовало очистить от роялистов, чтобы обеспечить в этом году Лондон пшеницей, говядиной, бараниной, фруктами и элем. Войскам был отдан приказ сосредоточиться на очистке западных территорий. Один из шпионов, которыми кишели оба лагеря, послал сообщение королю. Для сэра Джорджа то были горькие новости. Замок Лэзен предполагалось захватить, начав осаду на Пасху, и сэр Джордж и Тоби устремились домой, прихватив поспешно собранное пополнение. Надо было успеть в замок до того, как противник сожмет кольцо.
Сэр Джордж вошел следом за Тоби в галерею, а за ними появился и полковник Вашингтон. Леди Маргарет поднялась им навстречу.
— Кэмпион, ты должна уехать.
— Нет!
— Да! Джордж, она сможет остановиться у Тэллиса в Оксфорде?
Сэр Джордж согласился:
— Сможет. Но не лучше ли отправить ее подальше?
Кэмпион покачала головой.
— Нет!
— Вы никуда не поедете, мисс Кэмпион. Поздно. — Полковник Вашингтон смотрел сквозь широкое окно. Лицо его было уныло. — Проклятые красномундирники подошли слишком быстро. Простите, ваша милость.
Из деревни в замок торопились жители. За мельницей и домами, в лэзенских полях, Кэмпион увидела круглоголовых. Неприятельские всадники, чьи сцепленные доспехи напоминали панцирь омара (они прикрывали торс, бедра и руки), следовали за своим знаменосцем по дальней стороне лэзенского ручья. Сэр Джордж удрученно посмотрел на полковника Вашингтона.
— Вы не знали, что они так близко?
— Не знал, сэр Джордж. Я ежедневно высылал патрули, но, мне кажется, они появились из южных лесов. Там целую армию можно спрятать.
— Из Уэрлаттона? — спросила Кэмпион.
— Откуда-то оттуда, мисс Кэмпион, — ответил Вашингтон.
Ростом он был невелик, но теперь, излучая уверенность, он будто вырос. Он подошел к камину и остановился под гордой обнаженной Дианой.
— Они не предполагают, что этот орешек им не по зубам. Наши ребята в хорошей форме. — Он имел в виду обитателей Лэзена, которых обучили стрельбе из мушкета и обращению с пикой, увеличив тем самым гарнизон до внушительных размеров. — Да, думаю, мы заставим их пожалеть о безрассудстве.
— Мы заставим их пожалеть обо всем. — Леди Маргарет с ненавистью смотрела на прибывающие парламентские войска. — Прошу прощения, полковник. — Она распахнула окно и крикнула через ров одно-единственное слово, заставившее вздрогнуть двух часовых. — Ублюдки!
— Маргарет! — Сэр Джордж был шокирован. Полковник Вашингтон пригладил пальцем усы:
— Полагаю, они удивятся. К концу мая мы увидим их спины.
Тоби подошел к Кэмпион, нежно глядя на ее взволнованное лицо.
— Ты же слышала, что сказал полковник, любимая. К концу мая они отсюда уберутся.
Она взяла его за руку, ощутив под пальцами твердую холодную кожу. Левой рукой она дотронулась до печати и подумала, уж не этот ли золотой талисман привел сюда вооруженных людей.
В Лэзен пришла война. Пришли враги. Они окружили ее, угрожали ей, и, наблюдая, как гарнизон готовится к обороне, Кэмпион чувствовала, что река ее жизни вновь подхватывает ее, увлекает прочь от тихой заводи и мчит неведомо куда. Она вцепилась в руку Тоби, будто та была ее якорем.
Началась осада.
Глава 16
К концу мая круглоголовые не ушли, но и к захвату замка тоже не приступили. Их попытки даже на несведущий взгляд Кэмпион казались любительскими и неэффективными.
Работы по подготовке штурма велись в основном на северной стороне, где неприятель соорудил огромную площадку из земли и дерева, разместив на ней свои главные орудия. Отсюда однажды утром был открыт огонь, сопровождавшийся каким-то утробным звуком, вспугнувшим грачей, которые захлопали крыльями и тревожно загалдели. Круглое ядро с устрашающим ревом шлепнулось о северную стену, причинив на удивление мало ущерба. Полковника Вашингтона куда больше беспокоила вражеская мортира, которую в разговоре с Кэмпион он назвал «зловредным кухонным горшком». Она выплевывала снаряды высоко в воздух, и те, описав дугу, падали по эту сорону укреплений. Именно от мортиры погиб первый человек в Лэзене — кухарка, которой на кухне проломило череп. Полковник Вашингтон отправил осаждавшим письмо, вынесенное из замка под флагом, означавшим перемирие, в котором издевательски поздравил их с убийством служанки. Он сообщал о часе похорон и попросил на время службы прекратить пальбу. Перемирие было соблюдено, и в тот день пушки круглоголовых больше не стреляли.
Часть нападавших разбила лагерь с севера, а часть обосновалась в покинутых деревенских домах. Однако сторожевые посты были повсюду вокруг замка. По численности круглоголовые превосходили гарнизон замка по крайней мере втрое. Но Кэмпион казалось, что полковника Вашингтона это ничуть не пугает. В первую неделю мая он провел вылазку против главной батареи. Его люди в сумерках прыгали с Новой стены у караульного помещения, заряжали оружие и бросались на позицию парламентских войск. Кэмпион и леди Маргарет наблюдали за происходящим со сторожевой башни. Они видели, как над батареей поднялось знамя Лэзендеров, слышали, как роялисты кричали «ура», и в вечерней тишине распознали даже стук молотков, приводивших в негодность вражеские пушки. Сгущающаяся темнота была озарена вспышками выстрелов. Подобно зимнему туману расползался дым разрывов, гремел боевой клич защитников замка: «Король Карл! Король Карл!»
— Назад! Назад! — махал своим людям полковник Вашингтон, восседавший на лошади. Мушкеты в последний раз выбросили сноп искр в сторону пытавшихся контратаковать круглоголовых, роялисты уже перепрыгивали через остатки ими же разрушенных деревянных заграждений и устремлялись назад к замку. Кэмпион видела, как Тоби с обнаженным мечом уводит своих людей с батареи, а потом показалось, будто все небо на севере осветилось зарницей, огромное пламя окрасило горизонт, батарею окутало дымом. Через несколько секунд последовал оглушительный грохот — это взорвался вражеский пороховой склад. «Король Карл! Король Карл!»