Свадьба на выбор, или Женихи в ассортименте, стр. 46

От его футболки пахло костром и дешевым кетчупом. Внезапно этот запах показался ей тошнотворным.

– Нельзя так маниакально привязываться к вещам, – завел свою любимую песню Максим.

– Возможно, ты и прав, – наконец ей удалось выкрутиться из благоухающих приготовленной на костре жратвой объятий, – но это же не значит, что надо специально вещи портить. Между прочим, я прекрасно помню, как я покупала эти джинсы. Это было в Амстердаме, в день, когда уже надо было улетать. У меня оставались последние сто пятьдесят евро, и я думала – спустить их на эти штаны или привезти обратно в Москву? До зарплаты было далеко. – Она грустно улыбнулась воспоминаниям.

На магазинчик какого-то малоизвестного местного дизайнера она наткнулась случайно – он располагался в глубине одной из тихих узеньких улочек. В том районе было мало туристов, и ей обрадовались, как родной. Угостили ромашковым чаем с медом, выложили перед нею весь ассортимент, подходящий ей по размеру. Она выбрала джинсы и украшенный ракушками и стразами чехол для мобильного. Нельзя сказать, что она без сожаления рассталась с последними деньгами. Будучи убежденной модницей, Яся прекрасно понимала, что с нее дерут втридорога, что не могут сшитые в кулуарах этого же магазинчика штаны стоить столько же, сколько фирменные «Дизели». Но уходить с пустыми руками из такого оазиса гостеприимства было как-то неудобно. А уже в Москве, примерив джинсы перед большим зеркалом, она поняла, что ей повезло приобрести настоящую жемчужину. Они сидели идеально, и даже ее весьма упитанные бедра смотрелись в них почти худыми.

– Но я же не знал… – виновато улыбнулся Максим, – я просто пошутить хотел.

– Ну и шуточки у вас, поручик, – она заставила себя улыбнуться в ответ, – знаешь, мне хочется вернуться в Москву.

– Ты обиделась? Ясь, ты же знаешь, деньги у меня сейчас есть. Давай завтра пойдем в магазин и купим тебе самые дорогие джинсы, какие только там будут!

«Ага, и я буду носить их ровно до тех пор, пока тебе снова не вздумается сыграть в регби жареными куриными ножками», – подумала она.

– Не надо. Честное слово, я не обиделась. Просто… устала. – Она произнесла это, и в тот только момент сама поняла, что сказала чистую правду. Это похожее на Африку жирное пятно на ее любимых джинсах стало последней каплей. Индикатором ее смертельной усталости, главная причина которой даже не в том, что она почти не спала ночью, а в колоссальном моральном напряжении, в котором она жила последние несколько месяцев.

Она должна собрать волю в кулак и покончить с этим.

Если твой жених уронил жареную курицу тебе на колени – достаточно весомый ли это аргумент для интеллигентного расставания?

– О чем задумалась? – подтолкнул ее плечом Андрейчик.

Нет, нельзя же вот так. Она столько времени прятала голову в песок вовсе не для того, чтобы торопливо выпалить ему правду у потухающего костра.

– Ни о чем. Так ты подбросишь меня до города? Очень уж хочется домой.

Но домой она так и не попала. Едва машина Андрейчика, весело посигналив на прощание, скрылась за поворотом, Яся воровато оглянулась по сторонам и, обогнув дом, вновь оказалась на шоссе. Она понимала: в таком состоянии просто нельзя оставаться наедине с собою.

– В «Атриум», – скомандовала она остановившемуся «бомбиле» и предложила сумму, втрое превышающую обычный тариф.

Она отправится в многозальный кинотеатр, выберет соответствующий настроению фильм, скорее всего безмятежную комедию, и тихо вздремнет под предсказуемо благостные реплики героев. А потом, когда сразу перед титрами главный герой заключит главную героиню в финальные хеппиэндовские объятия, она растрогается, смахнет слезу и постарается честно ответить самой себе на тревожный вопрос: Полонский или Андрейчик? Спокойный теплый уют или будоражащая кровь свобода?

Хотя зря, наверное, она ставит вопрос так прямо. В последнее время – ей было сложно признаваться в этом даже самой себе – она разочаровалась в обеих ипостасях своей странной любви. Спокойный уют обернулся смертной скукой. А свобода – сплошной нервотрепкой.

Когда она, наконец, добрела до билетных касс, выяснилось, что о сентиментальной комедии и речи не идет. Ей предстояло выбрать между фильмами с многообещающими названиями «Межгалактические ребята-2» и «Безумные упыри». Поколебавшись, она выбрала упырей. Кладбищенская романтика это все же лучше, чем пяток второсортных актеров в дурацких скафандрах, которые весь фильм будут устраивать разборки на планетах с труднопроизносимыми названиями.

Она запаслась попкорном, пепси-колой и шоколадками и, угрюмо проигнорировав заигрывания бармена, прошла в зал.

На экране развивалось предсказуемое малобюджетное действо – визжащая блондинка, вытаращив огромные глупые глаза, неслась по пустынной улице ночного города. Кажется, ее преследовал некий монстр, которого в целях заинтриговывания зрителей показывали только со спины.

Она пришла сюда, чтобы отвлечься, но следить за тем, как блондинку разрывают на кусочки, было почему-то скучно. Ее мысли настойчиво возвращались к пахнущему костром мужчине, который всерьез рассчитывал на ее пожизненное общество.

Кстати, вот Максим Андрейчик кино не любил.

– Что за глупость, – говорил, усмехаясь, он, – выкладывать пятьсот рублей за какую-то полную ерунду. Которую потом, в случае чего, можно будет просмотреть на кассете из видеопроката.

И когда она только с ним познакомилась, она даже прониклась этой его странноватой философией. Прочие мужчины казались ей пыжащимися неудачниками, которые не признают иных ценностей, кроме ботинок Гуччи да ужинов с красавицами в статусных ресторанах. Все прочие были заражены стереотипами, и только Андрейчик казался ей настоящим. А сейчас она понимала, что его восприятие мира тоже, по сути, было однобоким.

Рядом с ней какая-то парочка старшего школьного возраста самозабвенно предавалась самому волнительному подростковому развлечению – сеансу эротики в кинотеатре. Их не смущало ни то, что в зале было полно народу, ни то, что билеты им достались не на вожделенный последний ряд, а в самую серединку.

В сумочке затренькал мобильный. Как некстати! Как же ей было неохота ни с кем из них разговаривать.

– Яська? – Голос Вики был таким звонким, что соседствующие с ней любители фильмов ужасов возмущенно на нее зашикали. – Яська, срочно приезжай на Тверскую! Мы здесь в «Этаже» сидим, пьем.

– Вы – это кто? – подозрительно уточнила она. – С Ренатиком? Или, – она болезненно поморщилась, – с Падре Диего?

– Падре Диего – ненормальный, – хохотнула Вика, – кстати, а куда ты тогда так стремительно унеслась?

– Мммм… Вспомнила, что оставила включенный утюг, – машинально соврала Яся, – а что он тебе про меня наговорил?

– Да ничего. Как только ты ушла, со сцены вернулся Ренатик, и всем было уже не до тебя… Так ты приедешь? Мы здесь с Аленой.

– Что?! – Услышав такое, Ярослава даже забыла о том, что в кинотеатрах принято если не отключать мобильные телефоны вовсе, то уж хотя бы беседовать шепотом.

– Да, – подтвердила Вика, довольная, – мы помирились. Аленка позвонила, извинилась и сказала, что скучает. И я решила ее простить. Так что теперь мы все должны за это выпить.

– Вообще-то я в кино…

– И слышать ничего не хотим! – отрезала Виктория. – Живо выходи на улицу, прыгай в такси, и чтобы максимум через полчаса была в «Этаже»!