Выживает сильнейший, стр. 59

– Но теперь торговли уже нет?

– Во всяком случае, на этой неделе нет. Полиция получила распоряжение сверху: мэр потребовал пару-тройку громких дел, чтобы под их предлогом еще раз попытаться навести порядок, сделать вид, что мы живем в приличном городе. Управление приказало убрать к чертям наркотики с улиц, но без привлечения дополнительного персонала и машин. Лицемеры. Получается, что, когда патруль проезжает по одной улице, торговцы спокойно переходят на параллельную. Игра в кошки-мышки.

– Как часто появляется патруль?

– Несколько раз в день. – Пирс вытащил полоску мятной жвачки. – К бедному мистеру Майерсу они опоздали. Для слепого заблудиться в таком месте...

– Заблудиться?

– А что же еще? Если только он сам не был клиентом и просто не знал, что его благодетели находятся сегодня в паре кварталов отсюда. Но поскольку доказательств этому у нас никаких, я считаю, что он заблудился.

– Мне всегда казалось, что у слепых хорошо развито чувство ориентации в пространстве, – заметил Майло. – Тем более если он посещал эту школу и знал район. Мог бы быть и поосторожнее.

– Что на это сказать? – Пирс вновь смерил меня взглядом.

Помощники коронера взвалили черный пластиковый мешок на носилки с колесиками и покатили их по растрескавшемуся асфальту к стоявшему неподалеку фургону с урчащим двигателем.

– А вы, значит, консультируете? – обратился ко мне Пирс. – У меня дочка учится в университете, мечтает стать психиатром и работать с детьми.

Голос Майло заставил нас обоих повернуть головы. Миновав фургон коронера, он стоял склонившись за огромным помойным ящиком в дальнем конце улицы.

– В чем дело? – крикнул Пирс, и мы направились к Майло.

На грязном тротуаре неровной меловой линией был обведен контур согнутого, сложенного пополам человеческого тела в окружении ржавых пятен крови.

Символической раной зияла выбоина в асфальте.

Майло указал на стену. Блестящие его глаза светились яростным удовлетворением.

Почерневшая от смога, копоти и зловонных испарений, копившихся десятилетиями, когда-то красная кирпичная стена вся была исписана и разрисована.

Кроме абсурдной мазни я на ней ничего не видел. Пирс – тоже.

– Ну и что? – озадаченно спросил он.

Майло приблизился к стене и ткнул пальцем в самый ее низ, туда, где кирпич встречался с асфальтом.

Туда, где нашел свое последнее изголовье мистер Мелвин Майерс.

Мы с Пирсом подошли вплотную. От контейнера с мусором невыносимо разило.

Палец Майло указывал на четыре белые буквы высотой примерно в половину кирпича.

Выписанные мелом, как и контур на асфальте. Чуть бледнее, пожалуй.

Аккуратные печатные буквы.

DVLL.

– И что это значит? – спросил Боб Пирс.

– То, что я добавил тебе проблем, Боб. Пирс надел очки и выставил вперед нижнюю челюсть, едва не касаясь ею кирпичной стены.

– Как-то несолидно она сделана. Придурки обычно пользуются баллончиками с краской.

– А ей и не нужно держаться вечно, – сказал я. – Суть здесь в том, чтобы сообщить.

Глава 37

Майло рассказал Пирсу детали.

– Разный способ действия, различные районы в каждом отдельном случае, – заключил Пирс. – Подонок, решивший вступить в игру с полицией?

– Так, по крайней мере, это выгладит.

– Кто еще привлечен к расследованию?

– Хукс и Макларен из Юго-западного сектора и Мэнни Альварадо в Ньютоне. Только что мы узнали о новом случае, который совсем не вписывался бы в схему, если бы не DVLL. Это уже в Голливуде, его ведет Петра Коннор, работает у Бишопа.

– Не знаю такой, – буркнул Пирс. – А Бишоп станет все-таки в один прекрасный день боссом. Что же ему не поручили?

– Он в отпуске.

– Так о чем мы сейчас говорим? О координации усилий?

– Пока и координировать-то нечего, – ответил Майло. – Копаем информацию, на сегодняшний день ее очень немного. Горобич и Рамос занимались этим вместе с ФБР, но тоже не добились никакого успеха.

Пирс клацнул зубами. Отличные зубы – дантисту с ним бы стало скучно.

– Что вам требуется от меня здесь?

– Эй, Боб, – Майло присвистнул, – не мне указывать, что ты должен делать.

– Почему бы нет? Жена наставляет меня постоянно, равно как и ее мать. И мои дочери. И все остальные, кого Господь не обделил языком... Ну ладно. Значит, вечером я напишу рапорт по сто восемьдесят седьмой – убийство, совершенное во время ограбления. Потом постараюсь узнать, была ли у мистера Майерса семья. И проверю его на наркотики. Если семья существует, сообщу туда об этом. Если нет – отправлюсь завтра в школу, наведу справки о том, являлся ли он их слушателем, заберу бумаги. – Пирс улыбнулся. – Не дай Бог завязну по горло – придется звонить среди ночи Брюсу. Обрадую его перспективой сесть на дело, когда сам я уже буду забрасывать удочки в Хэйденское озеро, размышляя над тем, кто из моих ближайших соседей окажется тронувшимся арийцем, а кто ненавидит окружающих из принципа, без всякой причины.

– А тебя не слишком ранит, если вечерком я тоже попытаюсь заняться Майерсом? – осведомился Майло. – Проверю по компьютеру, может, загляну в школу.

– Школа закрыта.

– Вдруг у них там есть кто-то на телефоне? Мне нужно удостовериться в том, что он был их слушателем, может, они смогут еще что-то сказать.

Пирс округлил глаза, но выражение лица его при этом не изменилось.

– Ночью? У тебя бессонница?

– Уже который год, Боб.

– Ну-ну, давай, отчего же. Звякни тогда и в семью. А если ты будешь настолько любезен, отведи еще моего пса к ветеринару, пусть тот перетянет ему яйца.

– Брось. Я не собираюсь переходить тебе дорогу.

– Да я в шутку. Делай, что сочтешь нужным. Мне осталось сорок восемь дней, а за этот срок в одиночку такое дело ни за что не раскрутишь. Держи меня в курсе, и все. – Пирс повернулся ко мне лицом. – Вот так работает наша полиция. Будете консультировать?

– Человеку незнающему надпись не рассмотреть, – сказал я Майло, когда мы отъехали. – Очень личное послание.

Он вывернул руль, направив машину по Шестой улице на запад. Мы мчались по вымершим полутемным закоулкам, где единственными двигающимися фигурами были рабочие, разгружавшие пикапы с товарами у дверей редких магазинчиков.

– Зарезать слепого, инсценировав Ограбление, – задумчиво произнес Майло. – Как бы говоря этим: вот какой я умный, зачтите еще одно очко в мою пользу.

Мы выехали на скоростную дорогу.

– По телу что-нибудь удалось определить? – спросил я.

– Нет. Бедняга превратился в фарш.

– Значит, с чистотой и аккуратностью покончено, как и с убийствами из сострадания к жертве. Он набрал необходимый разбег и теперь поддает газу, наращивая не только степень насилия, но и уровень риска. Орудует при свете дня, чуть ли не у всех на виду. Видимо, считает, что руководствуется высокой философией, хотя на самом деле он всего лишь еще один психопат.

– Меня больше волнует его действительно возросшая уверенность в себе, Алекс. У него и мысли нет о том, что мы начинаем понимать ситуацию, а с запретом Кармели на публикации в прессе нам и в самом деле еще труднее его вычислить. Хотя как нам разговаривать с газетчиками? Сказать им, что потенциальной жертвой является любой человек с темной кожей и физическими недостатками? Населению только этого и не хватает.

– Темная кожа, физические недостатки плюс Малькольм Понсико, вступивший в клуб, члены которого не считают инвалидов людьми. Смерть Майерса диктует необходимость присмотреться к «Мете» повнимательнее, Майло. Мы должны использовать преимущество того, что киллеру ничего не известно пока о наших действиях. Я отправлюсь в магазин, посмотрю, нет ж там доски объявлений, заговорю с Зиной. Вдруг удастся оказаться приглашенным на следующее заседание «Меты»?

С приличной скоростью мы пронеслись под эстакадой развязки на Криншо.

– Если Ламберт буквально окажется femme fatale, [7]то разговор с ней будет значить куда больше, чем непринужденная светская болтовня, – заметил Майло.