Плоть и кровь, стр. 65

– Конечно, наличными, – сказал я, доставая бумажник.

Он выбрал нужный ключ на связке и вставил его в замок на двери будки.

– Заржавел. Океан своего не упустит. Странно, правда? Океан будет здесь еще миллиард лет, а мы уйдем. Так зачем волноваться и забивать себе голову всякой мурой?

Каяки лежали возле уборных, накрытые синим брезентом. Сторож вытащил каяк белого цвета с желтой каймой, предназначенный для одного гребца. Потом принес весло из будки. Я переоделся, пока Норрис (после того как я заплатил, он соизволил назвать свое имя) готовил лодку. Полуодетый, на холодном ветру, я дважды проверил рукава и брюки неопренового костюма на предмет ползающих тварей. А как только надел костюм, сразу же согрелся.

– Ого, – воскликнул Норрис, когда я появился в полном облачении. Он стоят на коленях возле лодки и протирал внутри какой-то грязной тряпкой. – Мистер Ллойд Бриджис собственной персоной!.. На левой брючине есть застегивающийся карман для бумажника и ключей. Остальное оставьте в машине. Кстати, хорошая у вас тачка. Если вернетесь вовремя, я не буду ее угонять. – Он засунул тряпку в задний карман шорт и похлопал по борту лодки. – Самая лучшая. Раньше пробовали грести?

– Да.

– Значит, должны знать: иногда кажется, что лодка вот-вот перевернется, хотя на самом деле это не так. Если хотите набрать скорость, держите ритм: быстрее гребете – быстрее плывете. И не выпускайте весло из рук. Оно не утонет, но его может унести течением, и тогда мне придется вас оштрафовать.

Мы подтащили каяк к кромке воды, потом он спихнул его в океан и держал, пока я забирался внутрь.

– Удачи, – сказал Норрис, отталкивая меня от берега. – Если увидите что-нибудь интересное, непременно расскажите мне.

Глава 27

Физическая нагрузка на руки пойдет мне на пользу. Побыть в одиночестве в море тоже не помешает.

Слабый влажный бриз обдувал лицо. Проплывая мимо стеклянной летающей тарелки Дэйва Делла, я набрал скорость. Здание было огромным, но, как оказалось при ближайшем рассмотрении, изрядно потрепанным: серая краска облупилась от ветра и соли. Шторы на окнах были опущены; по всем признакам в доме сейчас никто не жил.

Следующий особняк примостился на краю скалы за небрежно подстриженным кустарником. Позади дома виднелись кривые сосны. Шаткие ступеньки, спускающиеся к пляжу, раскачивались на ветру, нижняя часть лестницы была убрана.

По мере продвижения на юг бриз усиливался, пришлось изрядно потрудиться, чтобы меня не отнесло от берега. Скоро возникли и первые признаки быстрин – узкие полоски бурлящей воды на спокойной поверхности океана.

Я проплыл еще мимо трех особняков, к двум из них вели такие крутые ступеньки, что напоминали скорее приставную лестницу. Рассказ Норриса о быстро исчезающем пляже был преувеличением, и все же следы эрозии на камнях я действительно заметил. Отроги скал выходили в море, и я отплыл чуть дальше от берега, чтобы обогнуть их.

Внезапно солнце скрылось, вода потемнела. Я был в пятнадцати ярдах от линии прилива, когда из-за скал возник фуникулер Тони Дьюка.

Участок Дьюка был шире и располагался выше, чем у соседей, а линия берега была более извилистой. Склоны обрыва засадили кустами, но те из них, что прижились, напоминали серо-зеленые островки среди шрамов, начерченных эрозией на теле скал. Внизу расположился пляж овальной формы, видимый только с воды.

Пассажирская кабина была наверху, в тени коричневой металлической будки, где скорее всего находился мотор, приводящий в движение подъемный механизм. Тросы падали на пляжный песок почти вертикально, вдоль отвесной скалы. Если даже растения не смогли закрепиться там корнями, можно ли доверять металлическим болтам?

Кто-то решил, что можно. На пляже рядом с двумя светловолосыми детишками сидела женщина в шезлонге. Я был слишком далеко, чтобы угадать ее возраст. Большая соломенная шляпа закрывала лицо, а свободное белое платье скрывало фигуру. Девочка лет трех в розовом купальном костюмчике ярко-оранжевым совком наполняла песком зеленое ведерко. Голый четырехлетний мальчуган плескался в воде и собирал водоросли, выброшенные приливом.

Женщина, похоже, спала; в песке рядом с ней сверкало что-то стеклянное.

Я остановился и только слегка подгребал, чтобы оставаться на месте.

Бриз натолкнул меня на быстрину, лодка качнулась, и внутрь попало немного воды. Сразу же стало холодно; лужа, в которой стояли босые ноги, напоминала ледяную ванну. Проплыв владение Дьюка, я оглянулся: мальчуган уже потерял ко мне всякий интерес, вода доходила ему до бедер, и он весело плескался в океане.

Я проплыл мимо еще нескольких вилл, увидел парочку домов размером с целый собор, но людей больше не заметил.

Ветер крепчал, и мои ноги, погруженные в соленую воду, онемели. Я нашел спокойное место и посидел немного, уставившись в океан и размышляя, зачем я вообще сюда приперся. По каяку пронеслась тень пеликана – большой серой птицы, может быть, той самой, что я видел на пирсе. Пеликан нашел мель, поросшую водорослями, и обосновался там. Птица сидела, не обращая внимания ни на что, кроме насущной задачи поиска пропитания. Горделивой и полной достоинства осанкой пеликан смахивал на стареющего монарха с двойным подбородком.

Я поплыл дальше, борясь с поднимающимся волнением – волны становились все злее и круче. Пятьдесят минут прошло с тех пор, как я надел водолазный костюм. Самое время возвращаться.

Я не добыл историй о голых девицах, которых так ждет Норрис, и никаких доказательств для Майло. Маленькие дети на пляже – вероятно, второе поколение отпрысков Дьюка.

Развернувшись в обратную сторону, я решил ничего не говорить Майло об этом путешествии. Может, он позвонит сегодня, может, и нет. Я греб быстрее и старался держаться ближе к берегу, насколько позволяли отмели. К тому времени, как появился фуникулер, я уже покрылся потом.

Кабина фуникулера оставалась неподвижной на вершине. Однако незнакомка в белом платье встала, сняла шляпу и бежала, что-то выкрикивая. Ее золотистые волосы развевались.

Я был слишком далеко, чтобы разобрать слова, но тон был ясен: женщина в полной панике.

Маленькая девочка в розовом купальнике сидела на том же месте с оранжевым совком в руках. Мальчика нигде не было видно.

Потом я его увидел – крошечная белая точка барахталась в воде ярдах в двадцати к северу от каяка.

Мальчуган едва высовывался из воды, словно мячик для пинг-понга, такой неприметный, что я запросто принял бы его за обломок пенопласта.

Золотоволосая незнакомка вбежала в океан как раз в тот момент, когда волна накрыла мальчика с головой. Я начал грести к месту, где заметил его в последний раз. Там все еще виднелся водоворот – узкий, воронкообразный.

Мальчика не было.

Малышка поднялась на ноги и засеменила за женщиной.

Я начал отчаянно работать веслами и все равно двигался "Слишком медленно. Тогда я нырнул в ледяную воду.

Даже спокойный океан заставляет человека почувствовать себя слабым, ибо волны не заботит людская самооценка.

Я нырял, потом греб, снова нырял, снова греб, стараясь не потерять из виду то место, где мальчик ушел под воду. Волны разыгрались в полную силу, подгоняемые поднявшимся ветром.

Внезапно я его заметил – в десяти ярдах дальше, лицо в лучах солнца казалось почти белым, рук не видно. И все же он еще держался на плаву – совсем недурно для ребенка его возраста. Вопрос только в том, как долго парень сможет продержаться? Вода была ледяной, даже у меня сводило мышцы.

Я сосредоточился на том, чтобы не упускать из виду светлую голову, и беспомощно смотрел, как малыш вновь ушел под воду. Когда же он опять появился на поверхности, то был еще дальше от берега. Его относило в море, медленно и неумолимо. За моей спиной слышались крики женщины, иногда перекрываемые шумом прибоя.

Я немного сменил курс, рассчитав, куда течение несет мальчика, увеличил угол траектории нашей предполагаемой встречи и поплыл к этой точке. Мне невольно вспомнились едва не утонувшие дети, которых я осматривал в детской больнице Западного округа. В основном непоседливые маленькие мальчики. Они выжили, но пережитое наложило отпечаток на их сознание до конца дней.