Ледяное сердце, стр. 64
— Интуиция тебя не подводит. Если ты думаешь, что она в опасности, предупреди ее об этом.
— В основном я это сделал… О'кей, мне нужно узнать, как там у Петры, а потом посмотреть, что наша автомобильная лаборатория делает с «хондой» Кевина Драммонда. Спасибо, что выслушал меня.
— Это доставило мне удовольствие.
— Робин все еще в Сан-Франциско?
— По последним данным, да.
Алекс ответил, не меняя интонации, но Майло понял, что задал вопрос не вовремя. Сейчас не до посторонних размышлений. Нужно держаться курса.
Знать бы только какого.
— Если что-нибудь выяснится, я тебе сообщу, — сказал Майло.
— Буду весьма признателен, — дружелюбно ответил Алекс. — Трудное тебе досталось дело, правда?
36
Эрик Шталь отжался пятьдесят раз на одной руке, потом еще четыреста классическим способом. При такой физической нагрузке потел он редко, но в этот раз промок до нитки. Что это — ожидание предстоящей встречи с Дональдом Мерфи?
Глупо. Он должен держать все под контролем. Но тело врать не умеет.
Он принял душ, надел костюм и поехал в санаторий для выздоравливающих «Сан-Гарден» на Map-Виста.
В санатории, двухэтажном здании, отдыхали старики в инвалидных колясках.
У Шталя закружилась голова от больничного запаха. Он подавил острое желание ретироваться, стойко, как новобранец, впервые попавший в учебный лагерь, выдержал это испытание, поправил лацканы пиджака и направился к конторке.
За ней сидела филиппинка средних лет в белом халате. Многие слуги-филиппинцы в Саудовской Аравии не слишком отличались от рабов. То есть были в еще худшем положении, чем Эрик.
На карточке, прикрепленной к груди женщины, было написано ее имя — Корасон Диас и что она помощник заведующего отделением.
Что на больничном жаргоне означало «клерк».
Шталь улыбнулся ей, стараясь казаться славным парнем, и сообщил о цели своего визита. — Полицейский?
— Ничего серьезного, мадам. Я хочу поговорить с одним из ваших пациентов.
— Мы называем их гостями.
— Гость, которого я ищу, — Дональд Мерфи.
— Сейчас посмотрю. — Застучали клавиши компьютера. — Второй этаж.
Шталь поднялся на лифте на второй этаж. В середине отделения находился пост медицинской сестры. Вокруг него стояли и беседовали несколько женщин в красной униформе. Вдоль длинного коридора располагались палаты. В холле — две раскладушки. На одной из них — мятые постельные принадлежности.
Шталь с трудом сохранял спокойствие.
Когда он приблизился к сестрам, те продолжали разговаривать. Он собирался спросить номер палаты Дональда Мерфи, но тут заметил над постом белую доску, на которой синим фломастером были написаны имена пациентов и цифры.
Двести четырнадцать.
Он прошел по коридору, минуя палаты, из которых доносились шум телевизоров и щелканье медицинской аппаратуры.
Запах стал еще интенсивнее — специфический запах химических веществ, зловоние рвоты, фекалий, пота и чего-то еще, что Шталю не удавалось идентифицировать.
Кожа Эрика стала липкой, его пошатывало. Остановившись, он прислонился к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Почувствовав себя лучше, Шталь направился к нужной палате.
Он вошел в открытую дверь и закрыл ее за собой. У мужчины, лежавшего на койке, к носу и рукам были подведены какие-то трубки. Включенные мониторы свидетельствовали о том, что он жив. Из-под простыни спускался катетер, вставленный в бутыль, наполненную мочой.
По данным ВМС, главному старшине в отставке Дональду Артуру Мерфи шестьдесят девять лет, но этот человек выглядел глубоким стариком.
Шталь взглянул на браслет на запястье больного. Д.А. Мерфи. Дата рождения совпадает.
Сердце у Шталя неистово колотилось. Подавив тревогу, он внимательно осмотрел прикованного к койке мужчину. Морщинистое лицо, спутанные седые волосы, местами рыжеватые. Крупные кисти рук покрыты коричневыми пятнами. Цвет распухшего носа указывал на злоупотребление спиртным.
Глаза закрыты. Тело неподвижно, как у мумии. Дыхание едва заметно.
— Мистер Мерфи?
Старик не шелохнулся. Контрольные приборы не зафиксировали никакой реакции.
Все впустую. Шталь стоял, размышляя о том, с кем поговорить, когда у него вновь началось головокружение. Зловоние доконало его.
Он опустился на стул и закрыл глаза…
Эрик очнулся, услышав резкий голос:
— Кто вы такой и что здесь делаете?
Шталь открыл глаза, бросил взгляд на часы, висевшие над мониторами. Он отключился на несколько минут.
— Отвечайте! — потребовал тот же голос. Металлический, женский — звук трубы, да и только.
Обернувшись, он увидел женщину лет шестидесяти, широкоплечую, крупную, с копной начесанных волнами и покрытых лаком волос золотистого цвета. Она явно злоупотребляла косметикой. Дорогой вязаный костюм бутылочного цвета с большими кристальными пуговицами и белым кантом на лацканах был ей слишком тесен. В руке она держала сумочку крокодиловой кожи с массивной застежкой, украшенной искусственным бриллиантом. В ушах были бриллиантовые серьги, на индюшачьей шее — нитка черного жемчуга.
— Итак? — прогремела она. Женщина свирепо разглядывала Шталя, уперев руки в широкие бедра крестьянки. На ее правой руке сверкало кольцо с изумрудом. — Я сейчас же вызову охрану.
У Шталя болела голова. Голос женщины звучал так, как будто ножом скребли по тарелке. Порывшись в кармане, Эрик показал ей значок.
— Вы из полиции? Так какого же черта вы спали в палате Дональда? — Сожалею, мадам. Мне стало дурно. Я присел, чтобы перевести дух, и, должно быть, отключился…
— Если вы больны, вам тем более не следует находиться здесь. Дональд очень плох. Не лезьте к нему. Это возмутительно!
Шталь встал. Головокружение прошло. От общения с этой грубой женщиной тревога сменилась раздражением. Любопытно…
— Вы родственница мистера Мерфи?
— Нет-нет-нет. — Палец угрожающе поднялся, изумруд засверкал. — Скажите, почему вы здесь?
— Убита дочь мистера Мерфи.
— Эрна?
— Вы знали ее?
— Знала ли я ее? Я тетка Эрны. Младшая сестра Дональда. Что с ней случилось?
Злоба, настойчивость, ни тени сочувствия.
— Вы не удивлены?
— Молодой человек, у Эрнадин было психическое расстройство. Многие годы. Дональд не поддерживал с ней никаких отношений, я — тоже. Да и никто в семье. — Она посмотрела на больного. — Как видите, беспокоить Дональда незачем.
— Давно ли он в таком состоянии?
Выражение ее лица означало: «А тебе-то какое дело?»
— Много месяцев, молодой человек.
— Кома?
— Вы, видимо, детектив, — засмеялась женщина.
— Что с ним, мисс?..
— Миссис Трублад. Альма Трублад.
Младшая сестра Мерфи. Эрик не мог представить себе, что она когда-либо была ребенком.
— Мадам, не расскажете ли мне что-нибудь о…
— Нет, — отрезала Альма Трублад.
— Мадам, вы не слышали моего вопроса?
— В этом нет никакой необходимости. Я ничего не могу рассказать вам об Эрнадине, кроме того, что она страдала психическим расстройством. Она прожила слишком долго, если хотите знать. Жизнь на улице в таком состоянии… Дональд не видел ее многие годы. Поверьте мне на слово.
— Сколько лет?
— Много. Они потеряли связь.
— Вы сказали, что она прожила слишком долго…
— Конечно. Эрнадин отказывалась от помощи, шла своим путем. Жила на улицах. Она всегда была странной маленькой девочкой. Дикая, замкнутая, с причудами и необычным отношением к пище — ела мел, грязь, испорченные продукты. Она рвала на себе волосы, ходила кругами и разговаривала сама с собой. Целыми днями рисовала, а таланта у нее вовсе не было. — Альма Трублад выпрямилась. — Мне не нравилось, когда она находилась рядом. Эрнадин дурно влияла на моих детей. И предупреждаю вас, офицер, я не позволю, чтобы мою семью втянули во что-то недостойное.
— Ну и ну, — проговорил Шталь.
— Что это означает, молодой человек?