Ледяное сердце, стр. 38

— Ты называла его кровожадным.

— В самом деле?

— На совещании, — напомнил Шталь, — ты сказала, что Юрий требовал кровавых деталей. Проявил кровожадность.

— Да, это правда. И что из этого следует?

— Давай еще раз проверим его квартиру, — предложил Шталь.

Было около шести вечера. Петре, привыкшей работать по ночам, часто в это время хотелось принять душ, а потом съесть миску каши. Вся бумажная работа и встречи в связи с расследованием армянского дела, внезапное появление Шталя и сегодняшний ленч с Майло и Алексом, равно как и вся безрезультатная вторая половина дня, внесли в ее биоритм полную неразбериху. Она чувствовала слабость и усталость.

— Конечно, — согласилась она. — Почему бы и нет?

Кевин Драммонд все еще отсутствовал, но в ответ на звонок управляющему прозвучало писклявое «да?».

Петра представилась, и дверь, зажужжав, открылась. Перед детективами появилась невысокая полная женщина лет пятидесяти с лишним, в белой спецовке, черных гамашах и теннисных туфлях. На шее у женщины висели очки с цепочкой. Масса слишком черных волос ниспадала к плечам только что завитыми локонами.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Миссис Сантос?

— Гваделупе Сантос.

Открытая улыбка. Наконец-то появился человек с приятными манерами.

— Мы ищем одного из ваших жильцов, миссис Сантос. Четырнадцатая квартира. Кевин Драммонд.

— Юрия?

— Да, так он себя называет.

— Что-то случилось?

— Что за квартирант этот Юрий?

— Милый мальчик. Спокойный. Зачем он вам?

— Нам хотелось бы поговорить с ним в связи с расследованием, которое мы проводим.

— По-моему, его здесь нет. Я видела Кевина… ммм… наверное, два-три дня назад. Встретилась с ним за домом, вынося мусор. Он садился в машину. В свою «хонду».

По данным Управления автомобильного транспорта, у Кевина была машина «сивик» выпуска пятилетней давности. Но, вспомнив о красном «аккорде» на подъездной дорожке у дома Фрэнка Драммонда, Петра спросила:

— Какого цвета?

— Белого, — ответила Гваделупе Сантос.

— Итак, мистер Драммонд отсутствует три дня.

— Возможно, он приезжает и уезжает, когда я сплю, но я его больше не видела. Удобный квартирант, — продолжала Сантос. — Папочка платит за аренду его квартиры за шесть месяцев вперед, сам он не шумит. Хотелось бы, чтобы все они были такими.

— Есть ли у него друзья? Регулярные посетители?

— Любовниц нет, если вы это имеете в виду. Нет и любовников. — Сантос смущенно улыбнулась.

— Юрий что, голубой? Сантос засмеялась.

— Нет, я пошутила. Ведь здесь Голливуд, знаете ли.

— Никаких посетителей вообще? — спросил Шталь.

— Если подумать, вы правы. Никого. Да и ходит Кевин туда и обратно не очень часто. Парень он не самый чистоплотный, но это его дело.

— А в квартире Кевина вы бывали? — спросила Петра.

— Дважды. У него подтекала вода в туалете. А второй раз я показывала ему, как пользоваться обогревателем. В технике он не очень сведущ.

— Неряха, да?

— Не то чтобы грязный, — пояснила Сантос. — Он из этих… как их называют… которые ни с чем не хотят расстаться.

— Барахольщик?

— Вот именно. Холостяк. И все у него заполнено коробочками. Не знаю, что в них. Просто Кевин ничего не выбрасывает. Хотя, да, я видела, что в одной из них. Эти игрушечные автомобильчики… спичечные коробки. Мой сын когда-то тоже их собирал в таких количествах, но не как Юрий. Только Тони повзрослел. Сейчас он служит в морской пехоте. В Кэмп-Пендлтоне. Сержант-инструктор. Некоторое время служил в Афганистане.

Петра кивнула, показывая свое уважительное отношение к сержанту Тони Сантосу. Потом спросила:

— Итак, Юрий собирает и копит всякое барахло?

— Много барахла, но, как я уже сказала, не грязного.

— Что у него за работа?

— Думаю, у него ее вообще нет. При том, что его папочка вносит арендную плату, я решила, что он… ну, вы знаете.

— Что?

— Что у него есть… проблемы. Он из тех, кто не может работать регулярно.

— А что за проблемы?

— Мне не хочется называть… он действительно тихий. Ходит опустив голову. Так, словно избегает разговаривать.

Сильно отличается от того нахального парня, который надоедал Петре своими вопросами. Кевин умел вести себя в разное время по-разному.

Петра показала Сантос фотографию Кевина Драммонда, полученную в Управлении автомобильного транспорта. Нечеткое фото пятилетней давности. Худой темноволосый парень с невыразительным лицом. «Смуглая кожа, карие глаза, рост — шесть футов два дюйма, вес — сто пятьдесят фунтов, нуждается в корректирующих линзах».

— Это он, высокий, носит очки. Не очень хорошая кожа — кое-где прыщи. — Прикоснувшись к подбородку, Сантос добавила: — Это так, будто он имел с этим проблемы, когда был моложе, и они еще не полностью зажили.

Шесть футов два дюйма соответствовали описанию убийцы Беби-боя, которое дал Линус Брофи. Осилил бы худощавый парень Василия Левича? Конечно, если учесть фактор внезапности.

— Застенчивый, — сказала Петра. — Что еще?

— Он из тех, кому нравятся компьютеры и кто любит быть сам по себе. У него здесь тонны компьютерного барахла. Я в этих делах не очень разбираюсь, но все это, похоже, дорого стоит. Хотя за аренду платит его папочка, мне показалось, что он… все равно жилец хороший. Никаких проблем. Надеюсь, у него нет неприятностей?

— Вам было бы очень жаль потерять такого жильца? — спросил Шталь.

— Еще бы. Ведь никогда не знаешь, кто тебе достанется.

На обратном пути к участку, когда начинался закат, Петра обратила внимание на пожилых мужчину и женщину. Они медленно шли по авеню Фаунтин, а за ними шествовала большая белая с желтым клювом утка.

Петра несколько раз закрыла и открыла глаза, желая убедиться в том, что у нее не начались галлюцинации. Потом остановилась и подала назад, чтобы поравняться с этой парочкой. Они едва продвигались вперед, и Петра приноровилась к их скорости. Две бедолаги в тяжелых пальто и вязаных шапочках. Половые различия между ними почти исчезли, как это порой случается у очень старых людей. Им было, наверное, лет по девяносто или около этого. Каждый шаг давался им с трудом. Утка шла без привязи и отставала от них лишь на несколько дюймов.

Мужчина посмотрел на машину, взял женщину за руку, они остановились, и на их лицах появилась робкая улыбка. Старики заподозрили, что нарушили какие-то правила, касающиеся животных. Пусть их.

— Милая утка, — сказала Петра.

— Это Горацио, — ответила женщина. — Он был нашим ребеночком в течение долгого времени.

Утка подняла лапку и почесала брюшко. Маленькие черные глазки так и сверлили Петру. Утка заняла оборонительную позицию.

— Привет, Горацио, — сказала Петра. Перья у утки взъерошились.

— Приятной вам прогулки. — И Петра отъехала от обочины.

— Что это было? — спросил Шталь.

— Реальность.

Через два дня после встречи с Петрой и Шталем Майло попросил меня прийти на вторую беседу с Эвереттом Киппером.

— Это будет визит без приглашения, — сказал он. — Я позвонил ему, но Киппер постоянно на каких-то заседаниях. — Почему возобновился интерес?

— Я хочу поговорить с ним о «Груврэт», узнать, не желал ли Юрий Драммонд взять интервью у Джули. Петре и Шталю не удалось заполучить нужные экземпляры, но Драммонд представляется более интересным. Это двадцатичетырехлетний нелюдим. Настоящее имя Кевин. Живет в квартире с одной спальней в самой худшей части Россмор. Никто не видел его последние семь дней. Как, любопытно? Журнальчик фанатов, который он издает, похоже, плод его тщеславия, бред сивой кобылы. Папочка, адвокат, платит за сына арендную плату, а может быть, покрывает и издательские расходы. Он не сказал Петре почти ничего. Так и уползает в свою скорлупу.

— Он юрист.

— Петра выявила внутренний конфликт в их семейных отношениях. Кевин в семье что-то вроде белой вороны, и папочка с явным неудовольствием разговаривал о нем.