Холод страха, стр. 27

Оставалось только гадать, как молодой человек нашел это место. Она посмотрела на него. Он улыбнулся ей во, весь рот. Зубы белые, как луна, отнюдь не желтые, квадратные, страшные.

Но он ее пугал, как пугает незнакомое насекомое. Она почувствовала, как его сухая кожа коснулась ее руки, и по телу пробежала дрожь.

Использовать против него все ту же наивность или попытаться очаровать? Если он поверит в искренность ее чувств, то, пожалуй, обезумеет и убьет ее. А сама мысль о том, чтобы соблазнить его, вызывала отвращение. Об этом не хотелось даже думать.

Кроме того, она чувствовала, что он уготовил ей что-то ужасное.

— Скажи мне правду. — Молли не говорила — рубила. — Ты — его фэн? Ты начитался о нем в газетах?

Ее прозорливость удивила его, на что Молли, собственно, и рассчитывала.

— Мой муж, он приторговывал крэком, сидел с Человеком-Тигром в одной камере. Они были близки, как братья. И сейчас Человек-Тигр в моем доме. Она выдержала паузу, чтобы до него дошел смысл ее слов. Действительно, такая история могла шокировать кого угодно, даже ее. — Я с ним спала.

Молодой человек как-то сразу сник, в глазах мелькнуло недоверие.

— Ты чокнутая… — Голос дрожал, как пичужка на тонкой ветке. — Ты не могла… я…

Его лицо закаменело, потом сильно дернулось, словно он терял контроль над собой. На мгновение она подумала, что какие-то ее слова взбесили его и сейчас он на нее набросится. Иногда человек начинает махать кулаками, если видит, что у него нащупали слабое место. Но нет. Он лишь пытался пролепетать, что Человек-Тигр — он…

— Нет, — отрезала Молли. — Не ты. Я с ним спала и знаю. — Ее рука, которая по-прежнему шарила под сиденьем, нащупала что-то грязное, холодное, твердое. Пальцы сжались на железяке, она кашлянула, чтобы он посмотрел на нее, и выхватила из-под сиденья монтировку.

Молодой человек увидел ее, но деваться-то было некуда. Молли накачала мышцы рук, пакуя и передвигая коробки с вещами. Она ударила его в висок, изо всей силы, череп треснул, как яйцо. Она ничего не чувствовала, ничего. Человек ли это или один из призраков, рожденных ее воображением. Маска свалилась с его лица. Черная полоса появилась на голове, извилистая, как горная дорога. Кровь полилась не сразу.

Молли не без труда перебралась через него и вылезла из машины. Вытолкнуть его не удалось.

Мертвецы становятся очень уж тяжелыми.

Молли растерла ноги, сведенные судорогой, огляделась. Пахло пивом, ржавым металлом, сырой землей. Листья, кружась, падали на землю, замирали. Где-то высоко, за темной стеной деревьев, находилась тюрьма, залитая ярким светом, оплетенная колючей проволокой.

Почему Человек-Тигр притащил свою первую жертву именно сюда, к самой тюрьме? Неужели он никак не мог освободиться?

Наверное, да, наверное, он так и не осознал, что есть свобода.

Она подошла к зеву черного туннеля сняла с колючек куста клок свадебной фаты. Положила в карман. Полиция поблагодарит ее за эту улику.

Вернулась к "фольксвагену". Молодой человек усох, сжался, превратился в кучу грязной одежды. Молли коснулась его головы, черной от крови. Пролом стал шире, в нем виднелась кость. Губы посерели.

Молли выпрямилась, вытянула руки перед собой. Они словно принадлежали кому-то еще. С пальцев капала кровь, медленными, большими каплями. Муха уселась ей на нос, и она механически смахнула ее. Руки упали, как плети.

Она наклонилась, всмотрелась в свое отражение в пыльном стекле автомобиля. Лицо в кровавых полосах. Словно в боевой раскраске.

Неужели логово Человека-Тигра здесь, в лесу, у каменных стен тюрьмы? Если она войдет в этот черный туннель, проложенный через лес к тюрьме, что она найдет по пути? Груду костей, зеркало, стопку газетных вырезок? Надо бы поспешить.

Она уже направилась к черной дыре, но остановилась. Может, сначала обратиться в полицию? Но до участка далеко, и она могла заблудиться, сбиться с пути. А тюрьма близко, Молли знала, где она находится, даже сейчас видела за деревьями лучи прожекторов, обшаривающие небо. Она могла идти на свет по тропе, проложенной Человеком-Тигром.

Тропа уходила в нужном ей направлении. Она еще раз огляделась и шагнула в лесную тьму.

— Привет, — поздоровался он.

Стивен Дональдсон

Червь-победитель

Не успев осознать, что он делает, он взмахнул ножом.

(Дом Крила и Ви Сампов. Гостиная.

(Ее полное имя Вайолет, но все называют ее Ви. Они состоят в браке уже два года, и она не цветет.

(Их дом скромен, но удобен — Крил занимает в своей фирме хорошее место, хотя повышений не получает. В гостиной многие вещи лучше пространства, которое занимают. Хорошее стерео контрастирует с состоянием обоев. Расстановка мебели указывает на определенную степень горького бессилия: нет никакой возможности расположить диван и кресла так, чтобы сидящие в них не видели пятен сырости на потолке. Цветы в вазе на угловом столике настоящие — но кажутся пластиковыми. Вечером лампы отбрасывают тени в самые неожиданные места.)

Они поздно возвратились с большой вечеринки, где знакомые, сослуживцы и незнакомые люди выпили довольно много. Когда Крил отпер входную дверь и направился впереди Ви в гостиную, он больше обыкновенного походил на растрепанного медведя. Виски зажгло злобность в его обычно тусклых глазах. Ви позади него смахивала на цветок в процессе превращения в осу.

— Мне все равно, — сказал он, сразу устремляясь к серванту, чтобы налить себе еще виски. — Но я бы хотел, чтобы ты этого не делала.

Она села на диван и сбросила туфли.

— Черт, ну и устала же я!

— Если тебя ничто другое не интересует, — сказал он, — так подумай обо мне. С большинством из них мне приходится работать. Половина из них может меня уволить, если им вздумается. Ты портишь мое служебное положение.

— Мы уже вели этот разговор, — сказала она. — Восемь раз на протяжении этого месяца. — Какое-то неясное движение в дальнем затененном углу заставило ее повернуть голову в ту сторону. — Что это?

— Что — это?

— Что-то двигалось. Вон в том углу. Не говори, что у нас здесь завелись мыши!

— Я ничего не видел. Мыши у нас не завелись. И мне все равно, сколько бы раз мы ни вели этот разговор. Я хочу, чтобы ты прекратила.

Несколько секунд она смотрела в угол. Потом откинулась на спинку дивана.

— Как я могу прекратить, если я ничего не делаю!

— Как бы не так, черт подери! — Он выпил виски и опять наполнил стопку. — Если бы ты насела на него чуть сильнее, тебе пришлось бы засунуть руку ему в брюки.

— Неправда.

— Ты думаешь, никто не видит, что ты делаешь? Ведешь себя так, будто в комнате больше никого нет. А в ней полно людей. Все на этой чертовой вечеринке следили за тобой. Твоя манера флиртовать…

— Я не флиртовала. Я просто с ним разговаривала.

— С твоей манерой ФЛИРТОВАТЬ у тебя должно было бы хватить порядочности хотя бы смутиться.

— А! Иди ложись спать. Я для этого слишком устала.

— Потому что он вице-президент? Ты думаешь, что поэтому он хорош в постели? Или тебе просто нравится заигрывать с вице-президентом, чтобы придать себе статус?

— Да не флиртовала я с ним! Богом клянусь, с тобой что-то не то! Мы просто разговаривали. Ну, понимаешь, шевелили губами и языком, чтобы получались слова. В колледже мы изучали литературу. У нас есть общие интересы. Мы читали одни и те же книги. Помнишь, что такое книги? Ну, штучки с напечатанными в них мыслями и историями? Сам ты говоришь только о футболе и о том, что кто-то в фирме сводит с тобой счеты, и что новая секретарша не носит бюстгальтера. Порой у меня такое ощущение, что в мире только я еще умею читать.

Она подняла голову, посмотрела на него и вздохнула: