Доктор Смерть, стр. 88

— Несколько месяцев назад здесь поселилась женщина из Лос-Анджелеса, которая...

— Покончила с собой. Вот зачем вы приехали? Когда это произошло, полиция даже не стала со мной разговаривать. Впрочем, и не должна была, меня в ту ночь здесь не было. Мой сын работал. Но он тоже ничего не знал — вы читали отчет.

Я не стал его поправлять.

— Где сейчас ваш сын?

— Во Флориде. Тогда он просто гостил у меня и оказал услугу, потому что я приболел. — Старик постучал пальцем по пузырьку. — А сейчас он вернулся в Таллахасси. Он водитель-дальнобойщик. Так в чем дело?

— Просто уточняем кое-какие детали, — сказал я. — Для отчета. Ваш сын не упоминал, кто оформлял миссис Досс в тот вечер?

— Она сама заполнила все бумаги — трусливая стерва. Барнетт сказал, она выглядела очень плохо, едва держалась на ногах, но сделала все сама — расплатилась кредитной карточкой. Ваши ребята забрали квитанцию. — Старик улыбнулся. — Она не из наших обычных клиентов.

— То есть?

Смех зародился где-то в глубине его живота. Когда он достиг горла, старик закашлял. Приступ удушья продолжался слишком долго.

— Прошу прощения, — наконец сказал старик, вытирая рот тыльной стороной руки. — Как будто вы не поняли, что я имел в виду.

Он снова улыбнулся. Я улыбнулся ему в ответ.

— Не бедная, не пьяная, по мужикам вроде тоже не тосковала, — весело произнес старик. — Просто богатая трусливая стерва.

— Почему вы называете ее трусливой?

— Потому что если Господь отвел тебе определенное количество лет, как ты смеешь смеяться Ему в лицо? Она была такой же. — Он указал на шкафчик Монро. — Такое тело, а она растратила его на политиков и прочий сброд. Знаете, этот бикини стоит больших денег. Но сейчас такое никому не нужно. Думаю, надо будет достать компьютер и выставить купальник на продажу в «Интернете».

— Ваш сын не говорил, миссис Досс приехала не одна?

— Да, кто-то ждал ее в машине. Сидел за рулем. Барнетт не приглядывался. В нашем деле чрезмерная наблюдательность не нужна, верно?

— Верно, — согласился я. — А больше здесь никого не было? Может быть, кто-нибудь еще что-то заметил.

— Быть может, Марибель, горничная. Она ее и нашла. Марибель заступила в одиннадцать ночи, работала до семи. Она попросила ночные смены, потому что днем работала в Палмдейле. Но ваши ребята с ней уже говорили. Марибель мало что смогла рассказать, да?

Я пожал плечами.

— Да, она ведь была немного...

— Больна, — опередил меня старик. — Ну да, беременна, с ног валилась. Один раз у нее уже был выкидыш. После того, как Марибель нашла... ну, то, что она нашла, она никак не могла перестать плакать. Я думал, у нас будет то, что иногда показывают по телевизору, прямо здесь, на стоянке. Вам когда-нибудь приходилось принимать роды?

Я покачал головой.

— В конце концов, все окончилось благополучно?

— Да, родился мальчик.

— Здоровый?

— Вроде бы, да.

— Вы не скажете, где я могу ее найти?

Старик махнул большим пальцем.

— Там, в шестом номере. Сейчас Марибель работает днем. Вчера вечером в шестом номере была гулянка. Волосатые парни. На машине номера штата Невада, расплачивались наличными. Таких свиней сюда на порог нельзя было пускать. Марибель придется потрудиться.

Поблагодарив его, я направился к двери.

— Открою вам маленькую тайну, — бросил он мне вдогонку.

Я остановился.

Старик подмигнул.

— У меня есть номер «Плейбоя» с Мэрелин Монро. Я его не выставил, потому что он стоит кучу денег. Столько же, сколько все остальное вместе взятое. Расскажите об этом своим друзьям.

— Обязательно.

— Не забудьте.

Марибель оказалась молоденькой невысокой девушкой, хрупкой на вид. Ее бело-розовый фартук выглядел неестественно опрятным на фоне асфальта в колдобинах и растрескавшихся красных дверей. На ней были перчатки по локоть, волосы забраны назад, но ко лбу прилипли мокрые от пота выбившиеся пряди. Тележка, стоявшая у двери номера шесть, была заполнена флаконами с чистящими средствами и половыми тряпками. В большой корзине валялись пустые бутылки, грязное белье и мусор. Марибель уделила моему удостоверению больше внимания, чем ее шеф.

— Лос-Анджелес? — спросила она с едва заметным акцентом. — Что вас сюда привело?

— Помните женщину, покончившую с собой? Миссис Досс... Ее лицо словно захлопнулось.

— Нет, и не надейтесь, я не буду говорить об этом.

— Я вас не виню, — сказал я. — И не собираюсь заставлять вас все заново пережить.

Руки в перчатках уперлись в бедра.

— Тогда что вам нужно?

— Мне бы хотелось узнать о том, что было до этого. Постарайтесь вспомнить любые мелочи. Устроившись в номер, миссис Досс выходила из него? Просила вас принести поесть, выпить? Вы ничего не запомнили?

— Нет, ничего. Они приехали вскоре после того, как началась моя смена — около полуночи. Я это уже говорила. Но я их не видела... понимаете...

— Они, — сказал я. — Их было двое.

— Да.

— Второй человек пробыл здесь долго?

— Не знаю, — ответила Марибель. — Ну, какое-то время. Я дежурила за столиком администратора, потому что Барнетт — это сын Милтона — собирался на вечеринку и не хотел говорить об этом отцу.

— Но утром машины здесь уже не было.

— Не было.

— Кто был вместе с миссис Досс?

— Я его не рассмотрела.

— Расскажите все, что запомнили.

— Да я почти ничего не видела. Лицо... — У нее навернулись слезы. — Все было просто омерзительно... Зачем вы снова об этом вспомнили...

— Извините, Марибель. Просто расскажите мне, что вы видели, и можно будет обо всем забыть.

— Я не хочу попасть в историю — не хочу, чтобы меня показывали по телевизору и все такое.

— Обещаю, этого не будет.

Она медленно стянула перчатку.

Долго стояла молча. Потом заговорила.

И вдруг все встало на свои места.

Глава 37

Опять просто шерсть.

Мой лучший синий костюм, белая рубашка в синюю полоску, желтый галстук, начищенные до блеска ботинки.

Одежда для того, чтобы идти в суд.

Распахнув двухстворчатую дверь 12-го отдела, я вошел внутрь. Как правило, слушания по гражданским делам проводят за закрытыми дверями; свидетелям приходится ждать в коридоре. Но сегодня утром мне повезло. Джуди слушала речи двух рассудительных адвокатов, обмениваясь шутками с Леонардом Стикни, судебным приставом, с которым я был знаком.

Единственный зритель — я устроился в заднем ряду. Леонард Стикни, заметив меня первым, дружески кивнул.

Через секунду Джуди тоже увидела меня и широко раскрыла глаза от удивления. Величественная и торжественная в черной мантии, она тотчас отвернулась, снова став деловой.

Я ждал. Через десять минут, приказав адвокатам подготовить какие-то документы в тридцатидневный срок, Джуди объявила перерыв, и подозвала к себе Леонарда. Прикрыв микрофон рукой, она что-то шепнула ему на ухо и вышла из зала.

Леонард направился ко мне.

— Доктор Делавэр, ее честь просит вас к себе.

Мягкий свет, резной стол, мягкие кресла, на стенах сертификаты и дипломы, семейные фотографии в серебряных рамках.

Мой взгляд остановился на одной из них. Младшая дочь Джуди — Бекки. Девочка, ставшая слишком худой, обратившаяся за помощью к врачу, пытавшемуся лечить Стейси.

Бекки — с кем занималась Джоанна. Чьи оценки снова стали плохими, как только эти занятия закончились.

Бекки, худевшая в то время, как Джоанна раздавалась вширь, прекратившая отношения со Стейси.

Сняв мантию, Джуди повесила ее на вешалку из красного дерева. Сегодня на ней был костюм бананово-желтого цвета, облегающий, отделанный кремовой шнуровкой. Серьги с большими жемчужинами, небольшая брошь с бриллиантом. Все до одного волоски на месте.

Золотистые сияющие волосы.

Джуди села в кресло за письменным столом, заставленным блестящими предметами. Рамки с фотографиями, хрустальная ваза, коллекция крошечных бронзовых кошек, мельхиоровое пресс-папье, судейский молоток из орехового дерева с бронзовой пластиной на ручке.