Собственность короля, стр. 38
— Никаких вашавоки, — повторил орк, но на этот раз не так уверенно.
— Мы подаем пищу, а Мут ла почитаема вами, — сказала Дар по-оркски. — Если вы не верите, что мы матери, убейте нас. Убейте всех матерей вашавоки. А потом покиньте Объятия Мут ла и ешьте вместе с солдатами, потому что вы станете такими же, как они.
Орк замахнулся топором, но Дар и глазом не моргнула.
— Сначала убейте маленькую мать, — сказала она. — Она не понимает вашей речи. Она доверяет уркзиммути. Удивите ее — ударьте побыстрее.
Орк растерялся. Он опустил топор и уставился на Ковока.
— Что я слышу? — спросил он.
— Мудрые речи, — ответил Ковок-ма.
— Ты спишь с вашавоки? — спросил другой дозорный. — Это очень странно.
— Мы не такие, как другие вашавоки, — заметила Дар.
Тви схватила Ковока за руку.
— Что такое? — испуганно спросила она.
Ковок-ма не ответил. Он сказал дозорным по-оркски, чтобы Тви не поняла:
— Маленькая мать хочет знать свою судьбу. Сказать ей, что она умрет?
— Я не могу это решить, — ответил орк с топором и посмотрел на своих спутников. — Пойдем, — сказал он.
Когда дозорные ушли, Дар спросила:
— Что теперь будет?
— Думаю, они приведут Мудрых сыновей поговорить с тобой.
— И что мне делать?
— Покажи свою мудрость.
Вскоре дозорные возвратились, а с ними — еще пятеро орков в коротких колпаках. В отличие от людей орки не украшали свое оружие и доспехи в знак высокого положения. Тем не менее Дар почувствовала, что эти орки — особы важные, а колпаки — знак их мудрости. У одного из орков длинные косматые волосы были тронуты сединой. Он шагнул вперед и заговорил:
— Я слыхал, что здесь есть вашавоки, которая говорит как мать.
— Я и есть мать, — заявила Дар, не вставая с земли. — Поэтому говорю, как подобает матери.
— Как твое имя?
— Эта стоянка — не твой дом, — ответила Дар. — Правильнее будет, если первым ты назовешь свое имя.
Седой орк явно удивился.
— Откуда вашавоки знает это?
— Подумай, — предложила ему Дар. — И ты узнаешь ответ.
Орк растянул губы в усмешке.
— Меня зовут Нагта-ят.
— Меня — Даргу.
— Хорошее имя для тебя.
Дар тоже растянула губы в улыбке и показала орку свои черные зубы.
— Мне уже так говорили.
— Почему ты желаешь остаться в Объятиях Мут ла?
— Здесь я чувствую свою близость к Мут ла, — ответила Дар.
— И ты не скучаешь по своим сородичам?
— Тва, — покачала головой Дар. — Они лишены мудрости.
Нагта-ят усмехнулся.
— Это хороший ответ. — Он перевел взгляд на Ковока. Тот не встал, но поклонился. — И тебе не противна их вонь?
— Они чисты, — ответил Ковок-ма. — И не пахнут страхом.
Нагта-ят склонился к Дар и принюхался.
— Но зачем тебе понадобилось, чтобы эти двое спали в твоем шалаше?
— Чтобы почтить Мут ла, — сказал Ковок-ма.
— Трудно сыновьям познать волю Мут ла, — покачал головой Нагта-ят.
— Поэтому они и должны слушать матерей, — сказала Дар.
Нагта-ят обернулся и сказал тем оркам, которые пришли вместе с ним:
— В том, что говорит эта мать, есть мудрость.
Стоило Нагта-яту произнести слово «мать», как Дар поняла: теперь никто не причинит зла ей и Тви.
27
В сборном лагере образовалось две общины — в одной люди, в другой орки. Весть о Дар быстро разлетелась и среди тех, и среди других. Орки стали относиться к Дар как к диковинке — странной помеси матери и вашавоки. Некоторые видели в ней больше от вашавоки, другие приняли ее как мать. Были и третьи, отвергавшие ее. Среди них находились и такие, которые ее ненавидели, но и они покорились воле Мудрых сыновей, позволивших Дар и Тви спать в Объятиях Мут ла.
Для людей Дар стала притчей во языцех. Говорили, что она ненормальная — скорее всего, извращенка, и уж точно — предательница рода человеческого. Но несмотря на то, что Дар стала отверженной, она слишком сильно интересовала всех, чтобы на нее совсем перестали обращать внимание. Умопомрачительные рассказы и то, что орк убил человека ради нее, окружали Дар ореолом загадочности. В то время как другие женщины ложились с солдатами ради объедков с их стола, Дар стали именовать «оркской распутницей». О том, что происходило в шалаше у Ковока, ходили бесчисленные красочные истории. Дар знала о том, что о ней постоянно болтают, но всеми силами старалась не обращать на это внимания.
Репутация имела свои преимущества. Все знали, кто такая Дар. И хотя солдаты говорили о ней разные мерзости, рук они не распускали. Одних это унижало, у других она вызывала неохотное уважение. Даже мердант Коль оставил ее в покое.
Другие шилдроны из той роты, где служила Дар, прибыли в лагерь в ближайшие несколько дней. Нена наболтала пришедшим женщинам гадостей про Дар, а мердант Коль быстро внушил всем и каждому, что любой, кто станет хорошо относиться к Дар, будет сурово наказан. Словом, Дар осталась изгоем. Даже Мемни стала ее сторониться, и Дар не смогла узнать, почему у ее бывшей подружки выбиты передние зубы.
После того как полк воссоединился, жизнь потекла привычным чередом. Женщины должны были собирать хворост, таскать с реки воду, варить кашу. Но других дел не было. Мужчины, которых не муштровали, как пехотинцев и кавалеристов, чаще всего слонялись без дела. Многие из служащих в полку женщин проводили с ними день, и вся работа ложилась на плечи тех, у которых не было любовников.
Прибытие в лагерь Человека Королевы принесло изменения в скучные будни Дар. Когда он въехал на берег в сопровождении последней из оркских рот, пронесся слух о том, что он намерен устроить своему войску смотр. Эта весть возымела удивительное действие на мердантов. Они вдруг воспылали жаждой добиться строжайшей дисциплины. Впервые с того дня, как Дар начала служить в полку, мужчины стали пытаться выглядеть хоть отчасти по-военному. Одни точили мечи и кинжалы, другие, имевшие доспехи, стали очищать их от ржавчины. Женщинам приказали навести порядок на стоянке полка, снять все шатры и расставить их в более строгом порядке. Орков эти приготовления не затронули. Они словно бы ничего не замечали.
На заре в день смотра перед полком появились офицеры — редкий случай. Они приказали всем солдатам выстроиться ровными шеренгами. Построились в линейку и женщины, и все стали ждать прибытия Человека Королевы. Тот явился, когда солнце уже взошло. Он медленно въехал на стоянку верхом на коне, в сопровождении мерданта Коля, также ехавшего верхом. Впервые в жизни Дар увидела полководца. Больше всего в нем ее поразило то, как он похож на старшего мерданта. Человек Королевы был выше и крупнее Коля, но оба производили впечатление людей крепких, закаленных в боях и властных. Власть была словно бы запечатлена в их суровых чертах, солдаты это чувствовали — и вели себя соответственно. Полководец и мердант привыкли к послушанию со стороны подчиненных и ничего другого не ждали. Дар порадовалась, когда они проехали мимо. И не она одна.
Вместе с Человеком Королевы в лагерь прибыл новый конюх мерданта Коля, после чего Дар освободили от обязанности ухаживать за Громом. Она тосковала по этой работе. Коль оказался прав — она была наделена особым чутьем в обращении с лошадьми, и это чутье расцвело, пока она заботилась о жеребце мерданта. Дар обнаружила, что понимает животных. Они нравились ей, ей с ними было легко. В сравнении с людьми животные казались невинными, безгрешными. В чем-то они напоминали орков. Да, лошадь могла убить человека ударом копыта, но она бы сделала это честно, бесхитростно.
Когда выдавалась свободная минутка, Дар стремилась оказаться рядом с конюшней, чтобы хоть посмотреть на лошадей. Была у нее для этого и другая причина — там было безопаснее, потому что рядом с конюшней стояли лагерем кавалеристы и пехотинцы. Глядя на эти подразделения войска, Дар поняла, что те мужчины, что служат вместе с орками, на самом деле представляют собой войсковые отбросы. Пехотинцы и кавалеристы превосходили их во всем. Они содержали в порядке свое оружие и доспехи. Они не лентяйничали, часто упражнялись и оттачивали свое боевое мастерство. Они были крепче, дисциплинированнее и чаще всего вели себя не так грубо.