Дочь клана, стр. 25
— Ты похожа на некрасивого ребенка, — ответила Ми-па, — и еще ты странно пахнешь.
— Плохо?
— Тва, просто странно, — сказала Ми-па, — пойдем.
Ми-па повела Дар по хорошо утоптанной тропе вдоль речки к солнечному месту, где течение было перегорожено невысокой каменной плотиной и образовалась запруда.
— Это место для летнего купания, — объяснила Ми-па, сняла юбку и вошла в воду, — иди сюда.
Пока Дар раздевалась. Ми-па с нескрываемым интересом разглядывала ее тело. Особенно она удивилась, когда Дар сняла просторную блузу.
— У тебя бывают крови!
— Крови?
— Каждую луну ты получаешь дар Мут ла, — сказала Ми-па.
Ее голос прозвучал неуверенно. Дар не поняла, вопрос это или утверждение.
— Хай, — отозвалась Дар, — я получаю ее дар.
Ми-па указала на клеймо на лбу Дар.
— А это знак твоего клана?
— Тва. У меня нет клана.
— Нет клана? — переспросила Ми-па. Ей явно трудно было в такое поверить, — но ведь это значит, что ты совсем одна.
— Так и есть.
Когда Дар вошла в воду, оказавшуюся теплее, чем она ожидала, Ми-па зачерпнула какую-то мазь из глиняного горшка, стоявшего на берегу. Когда она обмазала этой мазью тело, на ее коже выступили крошечные пузырьки. Вода легко смывала мазь.
— Что это такое? — спросила Дар.
— Депиата, — ответила Ми-па и нанесла немного мази на руку Дар, — для очищения кожи.
— Это лучше песка, — сказала Дар.
— Хай, — подтвердила Ми-па и подошла к Дар сзади, — я помою тебе спину.
Дар не знала, как это принять, но прикосновения Ми-па оказались бережными и приятными. Оркская мать сначала молчала, а потом спросила:
— Ты совсем взрослая?
— Хай.
— Ковок-ма — твой муж?
Уверенная в том, что ответ на этот вопрос скоро станет известен всем матерям клана, Дар ответила осторожно:
— Мы не благословлены.
— Твоя мутури будет говорить с его мутури? — спросила Ми-па.
— Я не знаю ваших обычаев.
— И все же сыновья повинуются тебе, — заметила Ми-па, — почему?
— Сыновья почитают матерей.
Ми-па закончила мыть спину Дар и, обойдя ее, встала к ней лицом.
— Но ты вашавоки.
— Мут-па назвала меня матерью.
— Но почему сыновья повинуются тебе?
— Они верят, что меня ведет Мут ла, — ответила Дар, — у меня бывают видения.
— Какие видения?
— Не знаю, должна ли я говорить о них.
— Я — мать, — сказала Ми-па, — мне ты можешь рассказать.
Продолжая мыться, Дар рассказала Ми-па о своих видениях — о духе Тви на Темной тропе, о сражении в Сосновой лощине, об оркской матери у живой изгороди, о том, как она несколько раз видела горящего в пламени уркзиммути. Она рассказала о том, как чуть не утонула, и как ее спасло дерево, и как потом орки стали называть ее матерью. Дар только упоминала об этих событиях, но не пыталась толковать их. Ми-па слушала ее с неподдельным интересом, пока Дар не начала рассказ о своей встрече с Веласа-па.
— Не говори о нем! — вскричала Ми-па, — это касается только Мут-па.
— Из-за этого Мут-па пощадила меня?
— Думаю, да, — ответила Ми-па и умолкла.
Дар порадовалась тому, что Ми-па не стала больше расспрашивать ее ни о чем. Она не могла представить себе, как станет рассказывать этой юной матери о своей жизни в горской деревне, о службе в оркском полку так, чтобы Ми-па не разочаровалась в ней. Смыв с кожи остатки депиаты, Дар вышла из пруда, чтобы обсохнуть на солнце.
— Тебе было велено задать мне эти вопросы? — спросила она.
— Хай.
— Это все, о чем тебе велели спросить у меня?
— Хай, но у меня есть свой вопрос.
— Какой? — спросила Дар.
— Можно потрогать твои пальцы?
Дар улыбнулась.
— Конечно.
Интерес Ми-па к пальцам Дар и испытанное при прикосновении изумление стаю первым, что показало Дар, что перед ней ребенок. Она так старательно разглядывала руки и ноги Дар, что та не выдержала и рассмеялась. Смех Дар немного испугал Ми-па, но в следующее мгновение она рассмеялась по-своему — негромко зашипела.
Обсохнув, Дар оделась. Она надела нижнее белье и юбку, но блузу надевать не стала, а набросила на плечи и с помощью завязок сделала так, что получилось нечто вроде накидки, которые носили зрелые матери уркзиммути. С обнаженной грудью Дар было холодновато, но Дар решила, что это правильно, что это нужно, чтобы подчеркнуть свою женственность. Нарядившись таким образом, она попросила Ми-па поводить ее по окрестностям.
Клан Па обитал в юго-восточных предгорьях гарного хребта на протяжении жизни многих поколений. За долгие годы уркзиммути успели сделать многое. Купальня была только одним из их достижений. Ми-па показала Дар ступенчатые поля на высоких горных склонах. Снизу увидеть эти поля никто не смог бы. Точно так же умело спрятаны были кладовые и загоны для скота. Уркзиммути старательно маскировали даже тропы, по которым ходили.
Дар удивило то, что на полях трудились матери и дети. Зна-ят рассказывал ей, что в их клане этим занимались сыновья.
— А где сыновья? — спросила она.
— Они в дозоре у западного перевала. Охраняют клан от нападения вашавоки.
— Но зачем? — удивилась Дар, — вашавоки живут очень далеко отсюда. Я шла по землям около Блат Уркмути. Они безлюдны.
— Такова судьба нашего клана. Мы должны это делать, — сказала Ми-па.
— Почему?
— Это знают только те матери, у которых бывают крови.
«Вот в чем дело, — догадалась Дар, — Ми-па назначили моей сапаха, потому что она достаточно взрослая, чтобы задать мне вопросы Мут-па, но не настолько взрослая, чтобы отвечать на мои вопросы».
16
К тому времени, как Дар и Ми-па вернулись в палату, все было уже почти готово к дневной трапезе. В котле приготовили похлебку с тем же пряным ароматом, который исходил от блюда, сваренного Веласа-па. Единственная ханмути в жилище клана была невелика, и весь клан сразу не мог усесться там, поэтому первыми ели матери. Мут-па предварила трапезу, поблагодарив Мут ла. Это стало единственным проявлением ритуала. Матери подали еду себе и своим детям и, усевшись, стали весело болтать за едой.
Их обыденное поведение удивило Дар.
— Я всегда говорила: «Мут ла дает вам эту пищу» — перед тем, как подать еду, — сказала она Ми-па.
— Это потому, что ты служила сыновьям, — ответила Ми-па, — ведь это наша еда.
Дар решила воспользоваться возможностью спросить другую мать о том, что давно ее интересовало.
— Почему мы владеем пищей?
Ми-па посмотрела на Дар как на ребенка.
— Это всем известно.
— Мне — нет.
— Потому что Мут ла правит миром через матерей. От нас дети получают жизнь. Наши груди питают детей. Мы — глаза и руки Мут ла. Мы произносим ее слова. Наши дары — это ее дары.
— Это звучит разумно, — сказала Дар.
— Разве у вашавоки все не так?
— Тва. У вашавоки всем заправляют сыновья, потому что они сильны.
— Если бы это было мудро, то миром правили бы медведи, — хмыкнула Ми-па, — не стоит дивиться тому, что вашавоки так злы.
Кто-то позвал Ми-па. Она встала и подошла к нескольким матерям, собравшимся у стены. Дар осталась одна. Она была чужой посреди повседневной жизни клана. Она завидовала окружавшим ее матерям. Они выглядели гордо, живо, они чувствовали себя уверенно и удобно, имея такую власть. Ми-па сразу вступила в оживленный разговор. По взглядам, которые матери бросали в ее сторону, Дар догадалась, что они говорят о ней. К матерям подошла Мут-па, села и заговорила с Ми-па. Через некоторое время Мут-па встала и подошла к Дар.
— Тава. Даргу, — сказала она.
Дар почтительно склонила голову.
— Тава, Мать, — почтительно проговорила она.
— Тебе ведома учтивость, — отметила Мут-па, — и ты выкупалась. В этой палате живут многие. Тебе следует делать это часто.
— Я буду это делать, Мать, — отозвалась Дар, — хотя и не могу пробыть тут долго. Я обещала сыновьям отвести их домой.