Первый всадник, стр. 34

Однако все это мелочи. Главное — разбить отцу сердце, поквитаться за то, что он так рано махнул на себя рукой и свел маму в могилу.

Футбол стал для Фрэнка лучшей частью жизни, в нем воплотились все его мечты и надежды.

Они ни разу об этом не говорили, хотя Фрэнк понимал, что отцу страшно этого хочется. После смерти матери они вообще практически не разговаривали. «Не видел лопату для снега?», «Помоешь машину?»

К последнему классу Фрэнк решил уехать из Кервика как можно дальше. По иронии судьбы это удалось благодаря профсоюзной стипендии для детей котельщиков.

Калифорнийский университет оказался идеальным вариантом. Там прошло четыре безмятежных года на факультете свободных искусств, где он усердно занимался журналистикой. Именно в Беркли Дейли увлекся биологией и даже решил было позаниматься на медицинском факультете, но детство на грани нищеты дало о себе знать — медицина обернулась бы огромными долгами. Поэтому, получив в восемьдесят девятом году диплом, он вернулся на восточное побережье и принялся искать работу.

Работа нашлась в Нью-Йорке — русско-английскому изданию «Альянс» требовался англо-говорящий редактор. Вскоре вышла первая серия статей про Брайтон-Бич — «маленькую Одессу» — в «Вилидж войс» и «Бостон глоуб мэгэзин». К девяносто второму году Фрэнк завоевал несколько премий за тематические статьи и журналистское расследование. Материал про банду русских эмигрантов, нефтяных контрабандистов, привлек внимание «Вашингтон пост», Фрэнка взяли в штат. Успешная работа в разделе криминальной хроники завершилась повышением в экзотический раздел — национальной безопасности. Там все тоже шло хорошо, у Дейли уже появилась внушительная сеть информаторов, когда его внезапно опять повысили, прикрепив тему президентских выборов. Этому повышению Фрэнк не радовался. Он не любил работать с политикой. Нудная тема: сплетни, утечки информации и расстановка сил — больше ничего.

В Фонд Джонсона он сбежал от дальнейшего повышения в Белый дом, освещать жизнь первой семьи государства «из первых же рук». В ужасе от такой перспективы Фрэнк подал заявку на освещение «чужого и незнакомого» мира вирусов.

Так можно передохнуть от «Пост» и не сдать позиции. А пока, работая над интересной темой, спокойно подумать, кто он на самом деле такой и чего хочет от будущего.

Сейчас, глядя на ползущий по потолку свет автомобильных фар, Фрэнк именно об этом и думал: кто он, собственно, такой? Неужели он действительно способен... как там сказал дядя Сид?.. злиться и в следующем тысячелетии? А что? Возможно. Очень на то похоже.

С другой стороны, может, и правда пора...

Он потянулся к телефону и набрал код Кервика.

Раздался гудок, затем женский голос: «...код междугородной связи изменился. Новый код...»

Господи, сколько времени прошло! Даже код детства изменился.

Глава 17

Приготовив себе с утра кофе, он уселся читать свежий «Пост» и разгонять головную боль.

Над sin nombre Фрэнк работал до трех часов ночи и до сих пор не закончил. Плохо. Вторая пятница месяца — крайний срок сдачи статей. Опять же, если сегодня не обзвонить порты, придется ждать до понедельника.

На мгновение захотелось позвонить в фонд и рассказать слезную историю про то, как несчастный отец лежит в больнице...

Нет. До этого он еще не опустился. Лучше сесть работать до полудня... нет, пока не закончит. Потом и порты обзвонить успеется.

В два часа статья помчалась к Дженнифер Хартвиг в рюкзаке затянутой в спандекс курьерши, которая больше всего походила на персонаж дешевого постапокалиптического боевика. Туда же отправились униженные мольбы по возмещению расходов.

Кто бы мог подумать, что фея-крестная окажется чучелом на велосипеде!

Из «Вкуса Таиланда» доставили еду, которую Фрэнк съел прямо из картонки.

Обзванивать порты оказалось занятием нудным и, вероятнее всего, бессмысленным. Но других зацепок не было. Поэтому он добросовестно взялся за дело, хотя уже через десяток звонков буквально выл и лез на стену.

Скорость, с которой удавалось добиться ответа, целиком и полностью зависела от умственных способностей взявшего трубку секретаря. Иногда на все уходило несколько минут. Иногда за десять минут только удавалось прорваться через паутину автоответчиков, которые без всякой жалости предлагали один ненужный вариант за другим.

Как выяснилось, большинства служащих «нет на месте», или они «на другой линии», вышли «пообедать» и так далее. К четырем часам все-таки удалось дозвониться до девятнадцати портов и одиннадцать исключить из списка. Все они либо в девяносто седьмом году не получали останки погибших, либо получали до сентября. Еще несколько десятков портов ждали проверки.

Фрэнк встал и потянулся. Потребуется уйма времени.

Но ему повезло.

Тренькнул телефон — из бостонского порта перезвонила «обедавшая» женщина по имени Филлис («не надо церемоний, просто Филлис») и сообщила, что за прошлый год в их порт восемь раз привозили тела погибших, причем пять из них одновременно.

Фрэнк рухнул в кресло, стукнув кофейной чашкой об стол.

— Вы уверены?

— Разумеется! Я бы не ошиблась! Это так необычно!

— Что?

— Во-первых, их количество. Во-вторых, их привезли на корабле, а обычно погибших доставляют самолетом. Несчастный случай на море.

— Вы не знаете название корабля?

— "Хрустальный дракон". Красивое, правда?

Фрэнк принялся рассыпаться в благодарностях, но «просто Филлис» и слушать его не стала:

— Это моя работа, данные общедоступны. Дайте номер вашего факса, я вышлю все остальное.

Пять минут спустя из агрегата выползли восемь страничек с именами и свидетельствами о смерти, подписанными корабельным врачом, неким Питером Гидраем. Причина смерти — утопление.

Здесь же едва различимое под орнаментом из разнообразных печатей письмо из американского посольства в Рейкьявике про «несчастный случай на море» с обращением к таможне «обойтись без излишних формальностей». В бумаге значилось, что по прибытии в Бостон тела должны поступить в распоряжение Дж. С. Белла — владельца похоронного бюро города Сагус в Массачусетсе.

Поскольку смерть произошла на море, именно Беллу вменялось в обязанность препроводить усопших в последний путь.

Следующая бумажка, удостоверяющая, что все вышеуказанное произведено, с кривой подписью организатора похорон и инициалами таможенного чиновника. Фрэнку еще в Государственном департаменте разъяснили, что это более-менее стандартная процедура. Наверное, у Дж. С. Белла какая-нибудь договоренность с портом, поэтому тела поступают к нему.

Список погибших был в алфавитном порядке:

Леонард Бергман, 22 года Артуро Гарсия, 26 лет Кристофер Йейтс, 27 лет Томас О'Рейли, 39 лет Росс Д. Стивенс, 52 года.

Ни одного знакомого имени. Зато странно, что все из одного города: Лейк-Плэсид, штат Нью-Йорк.

Не может такого быть. Хотя, конечно... Может, это победители лотереи среди добровольцев-пожарников или...

Нет, вряд ли. Такое совпадение маловероятно. Согласно снимку со спутника, трупы шахтеров извлекли из могил девятого сентября девяносто седьмого года. На свидетельствах о смерти стояло двенадцатое сентября, в Бостон тела перевезли четыре дня спустя.

Что делать? Ответ очевиден: не нервничать.

Фрэнк набрал номер похоронного бюро Белла.

Энни сказала, что тела, проведшие восемьдесят лет в земле, сильно видоизменились, высохли.

— То есть стали мумиями?

— Нет, — ответила она. — Представь, что бывает с едой в морозилке. Мясо понемногу видоизменяется, потому что теряет влагу. Примерно через месяц даже кубики льда становятся вдвое меньше.

Это хорошо. Впалые глаза, выступающие ребра и провалившийся рот так просто не замаскируешь. Тем более тела потеряли примерно половину изначального веса. В похоронном бюро этого не могли не заметить.

На третьем звонке к телефону подошла женщина и, узнав, что Дейли — репортер, с ходу заявила, что «ничего нового нет».