Утренняя песня, стр. 44
– Ты никуда не пойдешь.
– Я должна уйти! Буд едет, а я скорее умру, чем дам ему снова притронуться к Пипу!
– Он даже близко к тебе не подойдет, – горячо заявил Остен. – Клянусь! Ханна, существует только один способ освободить вас с Пипом. Убить его.
Она мечтала о смерти Мейсона с той самой ночи, когда сбежала из Буд-Холла, о том, что тогда они освободятся от страха и получат возможность так устроить жизнь Пипа, что ему не придется оглядываться. Временами она надеялась, что сможет убить Буда сама. Но если это сделает Остен, его могут посадить в тюрьму... повесить...
– И ты станешь убийцей? Разрушишь не только собственную жизнь, но и жизнь тех, кто тебя любит? Это не выход!
– Господи Иисусе, я должен что-то сделать!
– Убить Буда? Сбежать из Рейвенскара? Доказать, что ты безответственный глупец? Ты этого хочешь, Остен? Хочешь доказать, что твой отец прав?
Остен не сдержал стона. Глаза его лихорадочно блестели.
– Я ни за что не позволю вам с Пипом уйти отсюда одним.
– И как вы собираетесь удержать меня здесь, сэр? Заковать в цепи?
Он весело взглянул на нее.
– Ты, как всегда, благоразумна. К сожалению, придется использовать винный подвал.
– Что? Что ты...
Она ругалась и пиналась, когда он подхватил ее на руки.
– Проклятие, Данте, отпусти меня! – закричала она, когда он понес ее вниз. – Помогите! Кто-нибудь...
Испуганные служанки в белых чепчиках высунулись в коридор, не веря своим глазам. Лакеи засуетились.
– Несите ключ от винного подвала, – приказал Остен, добравшись до конца лестницы. – Мы должны ее запереть. Бекка, принеси вещи!
Симмонз с подозрением взглянул на хозяина и с сочувствием на Ханну.
– Но, сэр, вы не можете так просто...
Аттик вышел из кабинета с руками, скрещенными на груди, и у Ханны застыла в жилах кровь, когда она увидела торжество на его лице.
– Я знал, что вы поймете, сэр. А одеть ее – неплохая мысль. Ведь приедут судейские.
– Никаких судейских не будет! – заорал Остен. – Я собираюсь спасти шею этой женщины, нравится ей это или нет.
– Но, сэр, это несерьезно! – прошипел Аттик.
– Еще как серьезно, ведь она вполне может выцарапать мне глаза.
– Сэр, прошу вас, остановитесь и подумайте о последствиях столь поспешных действий, – взмолился Аттик, побледнев. – Трудно себе представить, что может случиться.
– Открой дверь подвала или ищи себе работу где-нибудь в другом месте, старик!
Испуганный Аттик взял ключи у дворецкого и побежал вперед, повинуясь приказу хозяина.
– Остен, вы с ума сошли? Это опасно, незаконно.
– Симмонз... старина... – выговорил Остен, отбиваясь от ударов Ханны и спускаясь по лестнице. – Терпеть этого не могу, но придется посадить под замок и его. А то, боюсь, этот мерзавец опять доберется до Пипа.
Ханна принялась яростно браниться, когда Остен опустил ее на деревянный поддон, и боднула его. Два лакея вбежали и удерживали ее внизу, загораживая единственный путь к спасению.
– Проклятие, пустите! – кричала Ханна.
Почему ей никто не помогает?
У нее сжалось сердце, когда раздался голосок Пипа:
– Нанна? Что случилось с Нанной?
– Пип!
Слезы выступили у нее на глазах, когда она попыталась вырваться.
– Пожалуйста, Остен! Отпусти нас, ради Бога! Ты не знаешь Мейсона! Не знаешь, на что он способен! Он избил мою сестру до смерти. Но она была его женой, и никто не мог этому помешать! Никто не мог доказать...
Она увидела, что Симмонз поднял Пипа и передает мальчика в протянутые руки Остена. То, что Пип пошел на руки Остена, испугало Ханну.
Господи, почему она позволила себе так сильно полюбить их обоих? Она не вынесет, если потеряет кого-то из них. А скоро появится сам дьявол.
– Пип, – произнес Остен, поглаживая мальчика по голове. – Ты мне доверяешь, мальчик?
– Д... да.
Ханна знала, как трудно было Пипу довериться мужчине, знала, что Остен это понимал.
– Но Нанна плачет. – Голос Пипа дрожал.
– Нанна никогда не плачет. Тебе придется ненадолго остаться здесь. Ты можешь быть очень храбрым? – Мгновение он раздумывал, будто взвешивая то, что собирался сказать. Она увидела, как сверкнули его глаза, когда он решил сказать Пипу правду. – Твой отец приезжает в Рейвенскар.
– П... папа?
У Ханны сжалось сердце, когда она услышала в голосе ребенка неподдельный ужас. Он весь дрожал. Чего только Остен не делал, чтобы Пип снова стал веселым, забыл о своих страхах. И вот сейчас он снова стал прежним.
– Он... он нас нашел?
– Господи, Пип, прости! – выкрикнула она. – Мы не должны были оставаться здесь.
– Пип, мальчик мой, послушай меня, – проговорил Остен, беря его на руки. – Я сделаю так, что твой отец никогда больше не обидит ни тебя, ни Ханну, клянусь. Ты мне веришь?
– Но папа... папа ломает людей. Он их бьет, когда впадает в ярость. Из-за него мама ушла в рай. – Ребенок тихонько всхлипнул. – Я не хочу, чтобы ты ушел в рай. Не хочу, чтобы Ханна ушла туда без меня.
Остен крепко прижал мальчика к себе.
– Никто не собирается в рай, мальчик мой. Разве что в ад...
Полный мрачной решимости, Остен обратился к лакею:
– Симмонз, принеси щенка мастеру Пипу.
Но Лиззи уже сопела и скулила в поисках мальчика. Остен опустил Пипа, взял извивающегося щенка и встал на колени перед Пипом.
– Крепко держи Лиззи, Пип, пока я не вернусь и не выпущу вас отсюда, – сказал он, вручая ребенку щенка.
Пип смотрел в глаза Остену так доверчиво, что разрывалось сердце. Придерживая Лиззи одной рукой, он положил другую на подбородок Остена.
– Я снова боюсь. Как тогда на лошади.
У Ханны перехватило дыхание, когда Остен запечатлел на щеке ребенка горячий поцелуй.
– Я тоже боюсь. Боюсь потерять тебя и Ханну. Я так люблю вас обоих! Я в ярости оттого, что кто-то пытался вас обидеть. Ты такой сильный мальчик. Папа не смог сломить тебя в Ирландии. Жизнью клянусь, я не позволю сломить тебя здесь.
Ханна никогда не любила его так, как сейчас.
– Остен, ради Бога. Отпусти нас! Отпусти!
Он обнял Пипа и встал.
– Позаботьтесь о том, чтобы у них были пища и вода. Принесите им светильник. И слушайте все... – Он взглянул на слуг. – Никто ни словом не обмолвится о том, где находятся Пип и Ханна, или, клянусь, вы пожалеете о том, что появились на свет!
С этим словами он удалился.
Ханна упрашивала, молила, боролась, но слуги выполняли распоряжения Остена, их глаза были широко распахнуты, а лица полны сочувствия. «Это ради твоего же блага, дорогуша... Хозяин хочет, чтобы ты была в безопасности... Не бойся...»
Слова утешения сводили ее с ума. Многое из того, что она говорила, вызывало у них негодование, но все, начиная с посыльного и кончая экономкой, поддержали решение хозяина запереть ее.
Когда приказы Остена были исполнены, все вышли из подвала. И дверь с грохотом захлопнулась.
Ханна вскочила и забарабанила в нее кулаками. Кто-то повернул ключ в замке, и все стихло.
– Нанна?
Она повернулась и увидела его – такого маленького и хрупкого, изо всех сил старающегося быть смелым.
– Господи, Пип! – воскликнула она, упав на колени и протянув к нему руки. – Я не должна была оставаться здесь.
Ханна заключила Пипа в объятия, и он вытер ей слезы.
– Не плачь, Нанна. Разве ты не слышала? Мистер Данте сказал, что любит нас.
Да, Остен Данте их любит. Его недоверчивое сердце сдалось, позволив разрушить стены, отгораживавшие его от мира.
Ханне оставалось лишь молиться, чтобы эта любовь не стоила ему жизни.
Глава 19
Ее пальцы кровоточили от попыток открыть замок, суставы были покрыты рубцами и царапинами, голос охрип от криков о помощи.
Пип наконец заснул, положив голову Ханне на колени.
Господи, что происходит за дверью подвала? Не грозит ли Остену опасность? Ведь Буд их выследил...
Она умоляла Остена отпустить ее, спасти от кошмара, в который Мейсон Буд превратил ее жизнь. Что собирается сделать этот мужчина с тайнами, недоверчивым сердцем, смелостью и глубокой печалью? Мужчина, которого считали... как она тогда сказала? Бесполезным, как гладкий камень? В действительности он самый лучший из мужчин, которых она когда-либо знала.