Взгляд кролика, стр. 50

Короче, стратегия заключалась в том, чтобы каждый подписавшийся в поддержку заводских рабочих и их детей, тут же активно включался в кампанию и тоже начинал собирать подписи. Таким образом можно было в очень короткое время собрать большое количество подписей.

Одного только сочувствия недостаточно. Чтобы движение ширилось и росло, необходимо деятельное участие. Родители и учителя, вдохновленные примером детей из класса Котани-сэнсей, которые приняли и полюбили умственно отсталую девочку, не ленились ходить по домам и объяснять людям ситуацию.

В некоторых семьях оба родителя работали и поэтому не могли участвовать в заседаниях родительского комитета. Были еще и родители неуспевающих учеников — они не ходили на родительские собрания, потому что им было неприятно. Соответственно, в тот день, когда была принята резолюция, они не проголосовали. Но теперь и те, и другие охотно участвовали в кампании в защиту заводских.

— Кроме активных членов родительского комитета есть еще немало родителей, голоса которых мы должны учесть, — сказала Котани-сэнсей директору.

Понемногу другие учителя тоже начали принимать участие в движении по сбору подписей. Впрочем, не все они делали это добровольно — были и такие, которые присоединились к кампании только после того, как родители учеников возмутились их безразличием.

"Адачи-сэнсей, потерпите еще немного! У нас теперь много сторонников. Мы вот-вот соберем нужное количество подписей", — беззвучно шептала Котани-сэнсей. Домов в районе было много, и она допоздна обходила их один за другим.

Стояла поздняя осень. Вечерами было уже холодно.

Адачи лежал, закутавшись в одеяло, и смотрел в темное небо. Звезды были видны даже тут, в большом городе. В сочетании с холодным воздухом они были особенно красивы.

Незадолго до этого к нему приходили родители заводских детей. Они посидели, поболтали с ним о том о сем. Запросто, как со старым другом. Они больше не извинялись перед ним, не говорили ему формальных слов благодарности, потому что друзьям формальности ни к чему.

— Как много сегодня падающих звезд. Настоящий звездный дождь, — задумчиво сказал сам себе Адачи.

С той стороны ограды раздался стук.

— Сэнсей, там у вас еще кто-то есть?

— Исао! Нет, никого уже нет.

— Тогда мы сейчас придем.

Через несколько мгновений дети уже были у палатки. Особо не церемонясь, они расселись, а некоторые и разлеглись вокруг учителя.

— Вы замерзнете, — сказал Адачи с укором.

— Да нет, мы же только что поели… — начал было Токудзи и осекся.

— Все в порядке, Токудзи. Не обращай внимания, — со слабым смехом сказал Адачи-сэнсей.

— Мы проводили Кодзи до дома, — сказал Исао.

— Какие вы молодцы!

— Сэнсей, вам плохо? — с опаской спросил Джун.

— Да, как-то не очень хорошо, — Адачи прикрыл глаза.

Дети сидели вокруг и не знали, что делать. Они во все глаза смотрели на учителя.

— Я сейчас смотрел на небо и видел, как падают звезды, — вдруг ни с того ни с сего сказал Адачи. — В тот вечер тоже был звездопад…

— В какой вечер?

— В тот вечер, когда ваш учитель впервые в своей жизни украл…

— Украл? Что вы украли? — дети не поверили своим ушам.

— В тот день я был такой же голодный, как сейчас. И тогда я пошел и украл… В это трудно поверить, правда, Мисаэ?

— Ага, — легонько кивнула Мисаэ.

Адачи-сэнсей рассмеялся.

— В жизни всякое бывает, — Адачи погладил девочку по голове. — Обычно мы съедали в день по пять маленьких картошин, каждая размером с большой палец. И все.

— Так вы все время голодный ходили!

— Да. Ужасно голодный. У меня всегда болел живот, вот как сейчас, и я ни о чем думать не мог, кроме еды. И знаешь, Мисаэ, у меня тоже был старший брат. Такой же добрый и хороший, как твой.

Джун смутился.

— И я ходил воровать вместе с братом. Мы залезали с ним в сараи и воровали кукурузу и соевые бобы. Это было очень страшно. И неважно, в первый раз ты воруешь или в десятый. Каждый раз страшно, как в первый раз.

— Так вы несколько раз… это… ну… — хриплым голосом спросил Широ.

— Мне было очень-очень страшно. Поэтому четыре или пять раз я сходил с братом, а потом перестал. Но мой брат ничего не боялся. Он воровал легко. Раз за разом, как ни в чем не бывало. Нас ведь было семеро детей, и он словно ласточка, которая в клюве приносит своим птенцам еду, приносил нам то, что ему удалось стащить.

— И полицейские ни разу его не словили?

— Ловили, и не раз. Но он все равно продолжал воровать. И в конце концов его отправили в исправительную колонию для несовершеннолетних.

Дети испуганно смотрели на учителя.

— И в тот самый день мой брат умер, — сказал Адачи-сэнсей. Он сказал это очень просто. Настолько, что дети даже не сразу поняли, о чем он говорит.

— Мой брат очень любил читать книжки, как и твой брат, Мисаэ-тян. В тот день, когда он умер, у него в кармане лежала потрепанная книжка Сетона-Томпсона "Рассказы о животных". Он ее зачитал до дыр. — Адачи смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. — На самом-то деле нет такого человека, который бы мог воровать как ни в чем не бывало. Я просто был маленьким и ничего не понимал, и жалею об этом до сегодняшнего дня. Я съел жизнь своего старшего брата. Я вырос, питаясь его жизнью.

Дети сидели, затаив дыхание.

— И не только я. Все люди живут, питаясь жизнями других людей. Жизнями тех, кто погиб на войне. Жизнями тех, кого убили за то, что они выступали против войны. Есть люди, которые поедают чужие жизни, не задумываясь. Есть и такие, кому это приносит страдания. — Адачи снова закрыл глаза.

— Мне так жалко вашего брата, — всхлипнула Мисаэ.

Адачи ласково обнял девочку.

— Мисаэ, у тебя прекрасное сердце. Ты замечательная девочка. Вон посмотри, еще одна звезда упала. Это мой брат. Человек, у которого было такое же прекрасное сердце, как и у тебя.

Все дети посмотрели на небо.

Ласково сияя, на небе висели звезды, похожие на глаза огромной рыбы.

ЭПИЛОГ

Небо в то утро было высокое-высокое. Кое-где виднелись остатки перьевых облаков, похожие на нежные мазки кистью. Две большие птицы, наверное, коршуны, играя друг с другом, пересекали его с востока на запад. На "базе" шел урок, но ребята то и дело отрывались от занятий и смотрели на небо.

— Ух, высоко!

С раскрытыми ртами они смотрели вверх, туда, где летели птицы.

— Гадство какое. Везет же этим коршунам.

— Ага. Знай себе забавляются, вместо того чтобы учиться, — с завистью сказал Ёшикичи.

Коршуны становились все меньше и меньше. Вот они стали размером с бобовое зернышко, а потом и вовсе исчезли.

И в этот момент раздалось фырканье и урчанье, и на завод въехал маленький грузовик. Большие грузовики, которые привозят мусор, урчат совсем по-другому.

Дети обернулись на звук и увидели, что в кузове поверх тюков и коробок сидит Кодзи. Улыбаясь во весь рот, он махал рукой Исао, Джуну и всем-всем-всем.

— Это ж Кодзи!

— Кодзи вернулся!

Ребята вскочили.

— Кодзи!

Тут уже было не до учебы.

Все, кроме Исао, со всех ног бросились к грузовику.

Исао побежал к Адачи.

— Сэнсей, Кодзи! Кодзи вернулся на завод!

— Что?

Адачи не поверил своим ушам. Он попытался встать, но сил у него почти не было, покачнувшись, он чуть не упал. Исао поспешно подставил ему плечо.

— Все в порядке, все в порядке, — бодро сказал Адачи.

Кодзи соскочил с грузовика и побежал к Адачи, который шел нетвердыми шагами, опираясь на плечо Исао.

— Сэнсей! — радостно завопил Кодзи и кинулся обнимать учителя.

— Полегче там, — сказал Исао, подстраховывая Адачи сзади, чтобы тот не упал. Адачи-сэнсей обнял налетевшего на него мальчика.