Сумасшедший отпуск, стр. 36
– Ты… что-то видела? – наконец поинтересовался он, когда мы почти добрались к дому.
– Да… нет. Не знаю! Какую-то тень.
– Может, волк?
– Может, – усмехнулась я, окинув внимательным взглядом окружавший нас лес. – Только если он умеет быстро бегать по деревьям. Или, может быть, в вашем лесу есть обезьяны?
Он помрачнел, но все же вернул мне улыбку.
– В нашем лесу есть все. – И направился к домику. – Ты голодная?
– Есть немного… – Я пошла за ним. – А какие будут предложения?
– Ты забыла? Вчера мы здесь оставили много печеной рыбы. К тому же Петр просветил меня насчет своих запасов. – Гришка легко взбежал по скрипучим ступеням и исчез за дверью. – Надо…
Его голос оборвался. Чувствуя нарастающее беспокойство, я влетела на крыльцо и, распахнув дверь, замерла. Сено, еще вчера покрывающее пол духмяной периной, превратилось в золу. Да что там сено, все: еще вчера заботливо выкрашенные стены, пол и потолок – оказались почерневшими и вздувшимися, словно здесь прошлись напалмом. Окно не разбито, но оплавлено так, что через него можно увидеть только цветные пятна, в которых угадывались синь неба, зелень леса и кусочек золотистого берега.
– Это что же здесь такое произошло? – Я переступила с ноги на ногу, оставляя следы в покрывающем весь пол неровном слое пепла.
Гриша не ответил. Обойдя по периметру комнату, он выудил из кармана нечто круглое, отдаленно напоминающее черную шайбу, вгляделся в эту штуковину, как в компас, и, шагнув к квадрату люка, дернул его за оплавленное кольцо.
– Будь тут. – Он спрыгнул в дохнувшую сыростью темноту.
Я замерла, ошалело оглядываясь.
Н-да, мрачная картинка! Послушалась на свою голову! Интересно, что лучше – лес со странными тварями или обгоревший дом? Причем обгоревший только изнутри!
Подойдя ближе, с опаской заглянула в люк. Несколько уходивших вглубь ступенек были видны прекрасно, а вот потом все заливали чернила мрака.
– Гри-иш! Гри-ша?
Ти-ши-на…
Интересно, что можно делать в темном подвале? Так до-олго! Сколько уже прошло времени? Пять минут, десять? Для меня целая вечность!
– Гриш, я иду к тебе!
Никакого ответа.
Немного подождав, я мысленно попрощалась со своими новенькими джинсами и, усевшись на обгорелый пол, спрыгнула на первую ступеньку. Под ногами бездонным омутом плескалась темнота.
Отлично! Знать бы еще, чего мне в доме не сидится? Пусть в сожженном, но освещенном солнышком. Лезу, понимаешь ли, в какую-то могилу! И ради чего? Кого?
За безрадостными размышлениями я не заметила, как ступеньки закончились и нога встретила пустоту.
Ой, мамочка! А главное – ничего не видно!
Я похолодела от невероятной догадки.
А если дна нет? Ну или очень далеко? А вдруг Гришка туда просто упал?
– Гри-иш! Гриша!!!
Хотя вряд ли: эха нет, звук гасится, как при земляных стенах…
Я села на последнюю ступеньку, затем перевернулась на живот, начала осторожно сползать и… встала на твердый пол.
Ура! И что только не лезет в голову, когда висишь одна и в темноте!
Глаза понемногу стали привыкать. Плотный сумрак разрезали тени, даже не показав, а лишь наметив углы и стены. Я огляделась. Скорее всего комнатка когда-то была кладовой. На дальней стене, опутанные дырявой шалью вековых паутин, крепились толстые полки. На полу виднелись остовы не то ящиков, не то сундуков, а в углу темнела разверзнутым ртом арка входа. Дверь, а точнее – сбитая из досок крышка, валялась рядом.
Так вот, значит, куда пропал Гришка!
Подойдя ближе, я заглянула в абсолютную тьму.
Брр, идти туда?
– Гри-иш! – Мой голос вспыхнул и тут же погас, словно испугавшись царившей здесь тишины.
Вдруг из глубины тоннеля донесся звук.
Ладно!
Я шагнула в темноту и прислушалась к ощущениям: под ногами что-то твердое – кирпичи или камни. Раскинув руки, я коснулась влажных, гладких, чуть выпуклых стен. Угу. Коридор неширокий, скорее всего, каменный…
Сделав несколько осторожных шагов, я осмелела и пошла вперед, но через несколько метров едва не врезалась в стену. Ощупав внезапно выросшую передо мной преграду, я с удивлением почувствовала, как рука провалилась в пустоту.
Хрустнув по истлевшим дощечкам, видимо когда-то бывшим дверью, я шагнула дальше и остановилась, кожей ощутив чье-то присутствие.
– Кто тут?
Воздух шевельнулся почти у самого лица, словно что-то наклонилось ко мне близко-близко, будто разглядывая.
Я попятилась, наткнулась на что-то мягкое и теплое и, не выдержав, заорала.
– Тихо ты! – Одна рука обхватила меня за талию, вторая зажала рот, наглухо перекрыв доступ воздуха и выход звука. – Не кричи. Это я. Сейчас я тебя отпущу. Держись за меня. Пойдем вперед. Впереди ровный каменный пол.
Услышав негромкий Гришкин голос, я тут же успокоилась, а почувствовав свободу, вцепилась ему в руку и так же, как он до этого, приглушенно заговорила:
– Откуда ты знаешь, что там, впереди? У меня уже даже глаза болят от напряжения, а я все равно ничего не вижу! Пойдем лучше назад!
– Просто ориентируюсь на ощущения, звуки и запахи. – Он сделал несколько медленных шагов, приноравливаясь под мои спотыкания, и вдруг, с легким вздохом обняв за талию, притянул к себе. – Ты мне доверяешь?
– Что? – Надо признаться, вопрос меня насторожил, но… насколько же мне стало спокойнее, когда я ощутила боком жар, идущий от его тела! – Гм, как это ни странно мне говорить – но да. Доверяю.
– Тогда ни о чем не думай. Просто иди вперед. Разум в таких ситуациях только мешает. – В следующую минуту я – в ответ – тоже обняла его за талию для страховки, и мы быстрым шагом пошли вперед.
Глава 23
Галина
Вечер пятницы и преддверие выходных разгрузили дороги от пробок, так что добраться до указанного отделения мне удалось всего минут за тридцать.
– Сколько с меня? – Я торопливо достала из карманов брюк смятые купюры.
– Двести пятьдесят, – оценивающе покосился на меня водитель.
– Дам еще столько же, если подождете.
– Мм… – Какая мучительная работа мысли! Что называется, синица в руке или утка под кроватью! – А долго ждать?
– Если бы знала! – Сунув ему купюры, я искренне развела руками.
– Давайте так, – тут же сообразил свою выгоду таксист. – За каждые полчаса ожидания вы мне заплатите по сотне, ну и двести пятьдесят за обратную дорогу!
– Согласна! – Я выскочила из машины. Вряд ли я задержусь здесь дольше часа.
Взлетев по ступенькам, я приоткрыла тяжелую дверь и оказалась в невероятно мрачном, по моим ощущениям, коридоре: синюшные стены, выложенный белой плиткой без узоров потолок, маленькие лампочки. Нечто подобное я видела в морге, когда однажды оказалась в этом приюте безжизненных тел.
– Вы по делу или с заявлением? – Голос прозвучал откуда-то снизу. Я отпрянула от стены и только сейчас разглядела замурованное в ней окошечко. Заглянув в него, я неловко улыбнулась флегматичной, неопределенных лет женщине в форме.
– По делу. Мне звонили! Просили приехать. Мне нужно забрать человека.
– Пройдите по коридору, как увидите лестницу – вниз и направо.
– Спасибо! – Я бросилась в пустынный коридор.
Ряд безликих дверей пролетел полосатой лентой. Лестница! Ступени привели меня в полуподвальное помещение, где за стеклянной перегородкой сидел усатый мужчина в форме и мрачно отгадывал кроссворды. Дальняя стена этого помещения заканчивалась железными дверями с разлинованным прутьями окошечком.
– Здравствуйте! – Я как можно старательней заулыбалась хмуро глянувшему на меня стражу порядка. – Я по поводу Мельникова. Вам должен был звонить мой адвокат.
– А, – он отложил журнал, – Галина Сергеевна Никольская? Кем вам приходится Петр Михайлович Мельников?
– Мм, друг, – сориентировалась я и закидала его вопросами: – А что произошло? Почему он здесь?
– А вот он сказал, что вы его невеста. – Не вдаваясь в объяснения, страж принялся буравить меня внимательным взглядом.