Год хорошего ребенка, стр. 35
Тогда вперед выступил Игорь Иванович. Он не был таким физически крепким. Но зато был более политически раскован. Он понимал, что надо брать скульптуру. Тогда будет больше дружбы и меньше убийств президентов, войн во Вьетнаме, созданий атомных бомб, безработицы, угнетения негров, беспрерывных вояжей так называемых политических деятелей в так называемые свободные страны якобы свободного мира. Он взял скульптуру в объятия и весело сбежал вниз к своим ребятам. Ребята окружили статую и были счастливы.
Отгремели аплодисменты, отзвучал гимн СССР. Госпожа Карабас продолжила вручение наград:
— Третье место заняла страна третьего мира — Индия.
В зале раздались восторженные вопли ребят третьего мира.
— Как известно, Индия — самая известная страна в Азии, — продолжала госпожа Карабас. — Поэтому по решению организационного комитета она награждается самой известной башней Европы — Эйфелевой башней.
— Смотрите, — говорил комментатор. — Очень внимательно смотрите. Эйфелева башня едет в Азию. Это событие мирового значения. Франция раздает свои произведения направо и налево. А остальные страны? Нет ли здесь политического перегиба и произвола?
Рома Рогов в Москве очень внимательно смотрел на это событие мирового значения, но никакого перегиба и произвола не видел. И Елизавета Николаевна не видела. И сестра Ольга не видела. И их мама-архитектор не видела ничего страшного в том, что страна Франция шлет свои башни и скульптуры во все стороны.
— И правильно делает, — сказал Рома. — Сначала башни начнут ездить, а потом и людей станут пускать.
— Я думаю, что ты скоро увидишься со своей Розалиндой, — сказала Елизавета Николаевна. — Она такая активная девочка.
А «такая активная девочка» в это время сидела в зале вместе со своей командой и с нетерпением ждала дальнейшего распределения мест и призов.
— Четвертое место заняла объединенная команда ФРГ-ГДР. Она награждается Великой Китайской Стеной.
Тут началось великое немецкое столпотворение. Две команды побежали на сцену и с удовольствием потащили вниз Великую Китайскую Стену. Как ее делить на две команды — у ребят голова не болела.
Четвертый приз — это прекрасно. Пусть политики разбираются, как разделить награду и где ее поместить.
— Вы видите, что творится в зале! — говорил комментатор. — Ликованию нет предела. Организационный комитет раздает победителям замки и башни. Здесь и Биг Бен, и Тадж-Махал, и падающая Пизанская башня… Вы слышите, слышите звуки музыки… Нет вы не слышите звуки музыки, потому что в оркестровую яму кто-то упал. Это господин Ичикава. Он упал вместе с башней. Это знаменитая башня из Пизы. Она упала впервые в жизни. Она упала на руководителя знаменитого оркестра мистера Глюкли. Интересно, цела ли знаменитая башня? Кажется, цела. Цел ли знаменитый дирижер Глюкли? Кажется, тоже цел, потому что мы снова слышим музыку. Цел ли мистер Ичикава? Кажется, не очень, потому что его начинают перебинтовывать… Вот китайская делегация понесла знаменитую башню… Ее понесли вместе с господином Ичикава, прибинтованного к знаменитой башне…
Когда все башни были розданы, началась раздача поощрительных призов и премий. И здесь удача выпала на долю голландской команды тоже.
— За постоянно ровные результаты во всех видах соревнований награждается нидерландский мальчик Ханс! — торжественно произнесла госпожа Карабас. — Это путевка для поездки в Советский Союз!
Розалинда от радости запрыгала. Запрыгала и вся голландская команда. А Ханс побежал на сцену.
Бабушка Розалинды сказала маме:
— Эти Соединенные Штаты имеют остатки совести. Наконец, хоть вспомнили о Голландии. Ни одной башни нам не подарили.
— Путевка лучше, — сказала мама. — Кто-то поедет в СССР, какой-то счастливчик. А от башни толку мало, только пыль с нее вытирать.
Ханс спустился в зал, вернулся в свою команду и дал рассмотреть путевку Эмме и Аренду. Сам тихо сказал Розалинде:
— Это ты поедешь в Москву. У тебя там много друзей, у меня нет никого.
— Но это ты заслужил! — возразила растроганная Розалинда. — Ты должен ехать.
— Я должен папе помогать, — сказал мальчик. — Мой отпуск кончился.
Потом было много песен и танцев. Был концерт самодеятельных коллективов разных делегаций. Выступали и взрослые артисты — фокусники и акробаты, дрессированные попугаи и клоуны…
Розалинда ничего этого не замечала:
— Я поеду в Москву! Я поеду в Москву! Я поеду в Москву! — думала она.
— …Вот и закончился небывалый праздник! — сказал диктор. — Так не хочется расставаться. У многих ребят на глазах слезы!
И это было правдой! Многие плакали. Но не Розалинда.
— Я поеду в Москву! — звенела в ее голове прекрасная мысль. — Но потом тревожно прозвучала другая: — Если бабушка отпустит!
Глава тридцать вторая
ВОЗВРАЩЕНИЕ, ИЛИ …ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
В Утрехт Розалинду привез тот же автобус «Фрешель». У автобуса ее встретили папа, бабушка и брат. Ребят встречали не только родственники, их встречала еще целая команда телевизионщиков.
Поцелуи, съемки, коллективные фотографии. Розалинда еще раз записала адрес Ханса и аккуратно положила в карман.
— Спасибо за путевку, — поблагодарила она Ханса.
— Бабушка, представляешь, этот мальчик просто так отдал мне свою премию.
— Не просто так, — возразил Ханс, краснея. — Тебе она нужней.
— А что за премия? — спросил папа.
— Каникулы в любой стране, в какой захочешь. Теперь я могу поехать в Москву, папочка, папочка!
— Может быть, лучше поговорим об этом в машине, — сказала бабушка.
— А мы тебя по телевизору видели! — вмешался Вильям. — Ты такая тощая… А меня теперь тоже покажут по телевизору? — спросил он, показывая на камеры и репортеров вокруг них. Папа велел Розалинде пожать руки вожатым.
Прощаясь с Эммой и Арендом, Розалинда заметила, что у Ханса берут интервью два репортера. Он был героем команды, а его премия была у нее.
По дороге домой в машине о Москве не говорили, говорили только о Жевене. Бабушка ни на минуту не умолкала. Она знала какой-то особый секрет: как задавать вопросы, не давая времени на ответ. Можно подумать, что ездила в Жевену она — Аалче Вилминг.
Только дома, где ее нежно обняла и поцеловала мама, Розалинде дали возможность немного поговорить. И пока она рассказывала об отеле «Вильгельм Тель», о Хансе, Симоне, эстафете, госпоже Карабас и о шарах, бабушка задумчиво смотрела на красивую икону. Розалинда ни слова не сказала об истории с похищением — она боялась, что ее никогда больше не пустят за границу, если только узнают о том, что случилось.
— Не нужно тебе было брать эту премию, — сказала мама. — Она предназначена для мальчика.
— Какая вредная премия, — вставил папа. — Ребенок не должен ездить один за границу на каникулы.
На этом разговор о премии закончился.
С того дня Розалинда опять начала каждый день ходить на прогулку с собакой соседа, который за это время прибавил пару-другую килограммов веса.
Подолгу гуляя в полдере, Розалинда рассуждала с Тобиасом — следует ли обратно отдать премию ее владельцу Хансу.
И вдруг бабушка разрешила проблему.
— Рози, — заявила она как-то, — поздравь меня, я приняла решение. Во время осенних каникул мы вместе полетим в Москву. Я уже купила два билета. У меня были кое-какие сбережения. Они у меня лежали в банке, сейчас я поняла, что с ними делать.
Розалинда думала, что ослышалась. Что это сон, что сейчас бабушка растворится. Но бабушка не растворялась, а наоборот стала еще сильнее проясняться.
— Но ты же, бабушка, ничего общего не хотела иметь с этим Советским Союзом. Ты же всегда говоришь, что они говорят…