Лекции профессора Чайникова, стр. 14

— Вы знаете, Миша, — сказал профессор Чайников. — Я не перестаю вами восхищаться. Сколько лет я вас знаю, вы все понимаете. Но самое интересное, что вы все понимаете неправильно.

— Правильно, неправильно, — пробурчал Миша, — подумаешь! Некоторые вообще никак не понимают.

— А теперь я делаю такой рисунок, — сказал профессор Чайников.

— Отгадайте, что это такое?

— Картина, — твердо сказал Миша Кувалдин. — «Воздушные шарики погружаются в тучу». Натюрморт.

— А другие версии у вас есть? — спросил профессор.

— Есть. Это картина «Гроза над демонстрацией».

— Почему?

— Потому что во время демонстрации всегда воздушные шарики носят, и очень часто бывает гроза.

Профессор поморщился.

— А вы что думаете? — спросил он Марину.

— Мне кажется, этот рисунок необходимо дополнить. Можно?

— Пожалуйста, — разрешил профессор. — И что тогда выйдет?

— А вот что, — сказала Марина.

— Теперь этот рисунок называется «Моя собачка любит рисовый суп».

— Да ерунда! — закричал профессор Чайников. — Да даже ни капельки не собачка. Даже ни капельки, ни капли не рисовый суп! Товарищи телезрители, поймите — внутри нарисован порошок.

Сразу же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий.

— Я знаю. Я понял. Это шапка золотоискателя на золотоносном прииске, где плохо налажен производственный контроль.

Из глаз Чайникова опять покатились глицериновые слезы.

— Да нет. Это микрофон в разрезе. Обыкновенный микрофон. А внутри насыпан угольный порошок. Когда человек говорит в микрофон, угольный порошок то сжимается под действием колеблющейся мембраны, то разжимается. Понятно?

— Понятно, — ответил Миша Кувалдин. — А что здесь делают шарики?

— Это не шарики. Это контакты. К ним подведены провода. Когда электрончики бегут по этим проводам и вбегают в микрофон, то им то легко идти внутри, то трудно. Потому что порошок то плотно лежит, то неплотно. Поэтому ток через микрофон меняется в соответствии со звуковыми волнами изо рта человека. Вам все ясно?

— Все, — ответила Марина Рубинова. — А электрончиков там не засыпает углем?

— Нет, наоборот. Чем сильнее сжат порошок, тем легче по нему бежать электрончикам. Вот смотрите. Вот у нас работает передатчик и дает в эфир колебания высокой частоты. Помните эту схему? Теперь мы включаем в нее микрофон и сажаем к микрофону Марину.

— Почему все время Марину? — обиделся Миша.

— Хорошо, сажаем Мишу. И он будет нам петь.

Профессор возобновил рисунок.

— У нас через лампу бегут вот такие колебания.

— Они же бегут и через микрофон, через угольный порошок. Теперь Миша будет для нас петь букву «А».

Марина сразу повернулась к экрану и сказала:

— Прослушайте, пожалуйста, букву «А» в исполнении певца Миши Кувалдина.

Миша набрал полную грудь воздуха и заревел, как Шаляпин:

— Пешеходов нам не надо, — сказал профессор Чайников. — Только букву «А».

Миша снова запел:

— Уже лучше, — сказал профессор Чайников. — Так вот, когда наш Миша поет «А-А-А», колеблется мембрана. Вот так:

— Порошок то сжимается, то разжимается. И электрончикам то легко бежать, то плохо. И получается так, что их частая беготня, частые колебания управляются нечастыми колебаниями мембраны микрофона.

— Профессор, — спросил Миша. — А почему колебания мембраны микрофона несчастные?

— Не несчастные, а нечастые. Такой процесс влияния одних колебаний на другие называется наложением колебаний. И теперь уже Мишино «А-А-А» при помощи высоких колебаний через антенну летит по всему белому свету. То есть получается, что мы редкие звуковые колебания рисуем частыми электронными.

— Товарищ профессор, — снова спросил Миша, — а зачем мы это делаем? Разве нельзя через антенну сразу пускать по белому свету низкие звуковые колебания? То есть мое «А-А-А»?

— Колебания низкой частоты, а по-другому звуковые колебания, плохо распространяются в пространстве. Еле-еле летают. А колебания высокой частоты чрезвычайно быстрые и шустрые.

— Давайте проведем эксперимент, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас выключим в студии все микрофоны, все электроприборы, создающие высокочастотные колебания. И все вместе будем после этого кричать что-нибудь. Интересно, услышат нас телезрители хотя бы в ближайших домах или нет?

— Дорогие телезрители, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас начнем кричать во весь голос. И как только вы что-нибудь услышите, немедленно звоните нам в студию и говорите — что вы услышали.

Телеоператоры начали все выключать. Пока они все выключали, Марина спросила:

— Профессор, а что мы будем кричать?

— Да все, что в голову взбредет: А, О, У! КУ-КУ-КУ!

— Готово? — спросил профессор операторов.

— Готово, — ответили телеоператоры.

— Давай! — скомандовал профессор. И все, кто был в студии, заорали благим матом:

— А-А-А-А-А-А-А!

— О-О-О-О-О-О-О!

— И-И-И-И-И-И-И!

— КУ-КУ-КУ!

Но никто из радиослушателей не звонил и не говорил, что он слышал. Марина Рубинова так кричала, что от звуковых колебаний у нее слезла вся помада с губ и все румяна со щек. Она решила восстановить все это и полезла в кучу одежды искать свою сумку. И вот как раз в этот момент в студии раздался громкий нечеловеческий крик:

— Ой, мама!!!!!!! Ой, мыши!!!!!!!!!!!!!!!!

Тут же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий:

— Профессор, я слышал, что вы кричали без всяких там ламп и колебаний.

— И что же?

— Ой, мама, ой, дышит!

— Почему?

— Я не знаю почему. Наверное, чья-то мама перестала дышать. А потом стала дышать снова. И вы очень обрадовались и закричали: «Ой, мама, ой, дышит!»

— Почти правильно, — неохотно согласился профессор Чайников, глядя на Марину.

— Эх, вы, — грустно сказал он ей. — Такой эксперимент испортили!

ЛЕКЦИЯ ДЕВЯТАЯ

Наушники, диоды

и другие радиоустройства

В этот день Марина Рубинова позвонила профессору Чайникову рано утром задолго до эфира.

— Товарищ профессор, вчера летучка была на телевидении. Нас обвиняют, что мы мало передач проводим на свежем воздухе. Какие у вас будут предложения?

Профессор подумал и сказал:

— Во время занятий откроем форточку.

— Профессор, я серьезно, — сказала Марина. — Может, мы выйдем на улицу и там проведем лекцию.

— Хорошая мысль, — согласился профессор Чайников. — Мы с наушниками и диодами выходим на улицу, а телезрители сидят дома перед телевизорами. Это и есть занятия на свежем воздухе?

Марина промолчала.

— Или мы предлагаем телезрителям взять телевизоры с собой и идти в парк. А там в каждом пеньке есть розетка для тока.

Марина опять промолчала. А потом придумала:

— Профессор, а может быть, им вынести телевизоры на балкон?

— Прекрасная мысль! — согласился профессор. — Чуть-чуть закапает дождик — сразу же произойдет короткое замыкание, и телевизор выйдет из строя, потому что сгорит целиком. Можно будет на нем еще и шашлыки поджарить. Целый пикник получится.