На грани победы-1: Завоевание, стр. 38
Она вздохнула.
— Это путешествие исполнено страдания. Оно исполнено славы. И, к сожалению, мы должны вернуться из него, вырезав ее дар из наших тел. Но, хоть мы и возвращаемся к подобию нашего прежнего облика, каждый раз, когда мы служим сосудами этой боли и славы, мы меняемся навсегда. Часть этого остается с нами. До тех пор, пока…
Слова застряли у нее в горле.
— Ты сама это увидишь, — сказала в конце концов Межань Куад. — А теперь — что ты хотела мне сказать?
Нен Йим огляделась, чтобы удостоверится, что их никто не слышит.
— Здесь вполне безопасно, адепт, — успокоила ее Межань Куад. — Говори свободно.
— Кажется, я закончила карту нервной системы и структуры мозга джиидаи.
— Это хорошая новость. Весьма похвально. И что ты будешь делать дальше?
— Это зависит от того, какие результаты мы хотим получить. Если мы хотим добиться ее повиновения, тогда следует использовать имплантантыограничители.
— Зачем тогда мы составляли карту ее нервной системы?
Нен Йим почувствовала, как зашевелилась ее прическа, и попыталась успокоить ее.
— Не знаю, мастер. Это было ваше распоряжение.
Межань Куад наклонила голову и еле заметно улыбнулась:
— Я не пытаюсь обмануть тебя, адепт. Я избрала тебя по нескольким весьма специфическим соображениям. О некоторых из них я тебе говорила; об остальных я умолчала, но подозреваю, что ты достаточно умна, чтобы понять их. Предположим на миг, что руководящих протоколов нет. Что ты будешь делать при отсутствии инструкций? Гипотетически.
— Гипотетически, — сказала Нен Йим. У нее было такое чувство, словно она балансирует над пищеварительными ворсинками моу луура. Ей даже почудился резкий запах кислоты. Если она ответит правдиво, ее могут уличить в ереси. Если ее догадки относительно наставницы окажутся неверными, это будет ее последний разговор в качестве формовщицы и один из последних в ее жизни.
Но поддаваться страху было нельзя.
— Я модифицировала бы иглокол-раздражитель в соответствии с нашими представлениями о ее нервной системе, это дало бы нам очень хороший контроль.
— Зачем?
На этот раз Нен Йим не колебалась. К чему бы этот разговор не привел, колебаться было поздно.
— Несмотря на проверенность протокола, которому мы следовали, все, что мы сейчас имеем — лишь эмпирические догадки о том, как функционирует ее нервная система. Все, что мы сделели — это отобразили неизвестное на известное. Но «известное» — это нормы, которые годятся для йуужань-вонгов, а не для людей, а мы уже знаем, что у них отсутствуют некоторые из наших структур, а конфигурация других не соответствует нашей.
— То есть ты говоришь, что древний протокол бесполезен?
— Нет, мастер Межань Куад. Я бы сказала, что это отправная точка. Там содержатся некоторые утверждения о работе мозга джиидаи. Я предлагаю проверить эти утверждения.
— Иными словами, ты ставишь под сомнение протоколы, данные нам богами.
— Да, мастер.
— И ты осознаешь, что это ересь первого порядка.
— Осознаю.
Глаза Межань Куад стали похожи на нефтяные озера, сделавшись соверщенно непроницаемыми. Долгое время она смотрела в глаза Нен Йим, а та смотрела в глаза ей — спокойно, не отводя взгляда.
— Я искала такую ученицу, как ты, — сказала наконец наставницаформовщик. — Я просила богов, чтобы они послали мне тебя. Если ты не та, кем кажешся, прощенья тебе не будет. Предав меня, ты ничего не выиграешь, это я тебе обещаю.
Тогда Нен Йим решилась. Мысль о том, что наставница может боятся ее, никогда не приходила ей в голову.
— Я ваша ученица, — сказала Нен Йим. — Я не предам вас. Я вложила свою жизнь и свое положение в ваши тринадцать пальцев.
— Они в хорошем месте, адепт, — мягко сказала Межань Куад. — Делай то, что сейчас предложила. Не говори об этом ни с кем. Если наши результаты понравятся нашим вождям — уверяю тебя, они не станут присматриваться к нашим методам. Но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг мы должны делать с осторожностью.
Она еще раз посмотрела в бассейн и дотронулась до своей головы.
— Когда боль Ваа-тюмора достигнет пика, станут видны цвета, не виданные никогда прежде, появятся мысли — удивительные и грандиозные… Впрочем, ты увидишь. Иногда мне почти стыдно, что придется его удалить, хочется отступить перед этим последним шагом. Хотелось бы знать, когда это случится со мной, — она послала Нен Йим редкую искреннюю улыбку. — Однажды боги повелят это. До того я должна сделать для них много работы.
Она охватила плечо Нен Йим четырьмя тонкими пальчиками.
— Пойдем посмотрим на твою юную джиидаи?
Джиидаи смотрела, как они идут к ней. Лишь ее зеленые глаза двигались, следя за ними; она была похожа на зверя, готового впиться в нежное горло другого.
— Я бы советовала тебе не нападать на нас с помощью трюков джиидаи, — сказала ей Межань Куад. — Раздражителю приказано причинить тебе сильные муки, если с нами что-нибудь случится. Хотя со временем ты придешь к пониманию муки, но сейчас ты, кажется, ее не любишь, и это безусловно нарушит твою концентрацию. Мы можем сделать с тобой и худшие вещи.
Глаза джиидаи расширились:
— Я вас понимаю, — сказала она и запнулась, растерявшись еще больше. — Я говорю не на бэйсике. Это…
— Да, теперь ты говоришь на нашем языке, — произнесла наставницаформовщик. — Если ты намерена стать одной из нас, то должна разговаривать на священном языке.
— Стать одной из вас? — презрительно засмеялась джиидаи. — Спасибо, я с куда большей охотой стану хаттовой слизью.
— Это оттого, что ты воспринимаешь себя как неверную, — корректно сказала Межань Куад. — Ты не понимаешь нас, а для нас многое непонятно в тебе и в других джиидаи. Но мы поймем тебя, а ты поймешь нас. Ты станешь соединительной тканью между йуужань-вонгами и джиидаи, будешь учить обоих. Благодаря тебе станет возможным понимание обоих путей.
— Это и есть то, чего вы от меня хотите?
— Ты есть путь к миру, — убедительно произнесла Межань Куад.
— Мое похищение не принесет вам мира! — закричала джиидаи.
— Мы не похищали тебя, — сказала Межань Куад. — Мы спасли тебя от прочих неверных, запомнила?
— Вы скользкие твари, — ответила джиидаи. — Меня схватили лишь для того, чтобы отдать вам.
Прическа наставницы перестроилась в выражение легкого гнева.
— Память — наиболее податливая вещь, — сказала Межань Куад. — Она имеет в основном химическую природу. Например, ты теперь знаешь наш язык. Но ты не учила его.
— Вы вложили его в меня, — сказала джиидаи.
— Да. Твое знание слов, грамматики и синтаксиса. Все это введено в твой мозг.
— Значит, вы внушаете воспоминания. Большое дело. Мы, джедаи, тоже это умеем.
— Конечно. Я не сомневаюсь, что с помощью этих способностей джиидаи можно сбить с толку кого-то столь юного, как ты. Сколько из твоих воспоминаний настоящих? Сколько сфабрикованных? Как ты можешь знать разницу?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду вот что. Сейчас ты думаешь, что ты… как это, Тахир'аи?
— Меня зовут Тахирай.
— Да. Тахирай, юная джиидаи-кандидат, воспитанная чуждым ей племенем…
— Песчаными Людьми.
— Конечно. Но довольно скоро ты вспомнишь. После того как мы демонтируем ложную память и уберем отвратительные изменения, сделанные с твоим телом, ты вспомнишь, кто ты такая.
— О чем вы говорите? — взорвалась джиидаи.
— Ты Риина из домена Куад. Ты одна из нас. И всегда была.
— Нет! — Я знаю, кто были мои родители!
— Ты знаешь ту ложь, которую тебе сказали, память, которую в тебя вложили. Не бойся. Мы вернем тебя обратно.
Межань Куад сделала знак, Нен Йим поклонилась и следом за ней вышла из комнаты. Джиидаи зарыдала, и это был первый признак настоящего отчаяния, который Нен Йим в ней увидела.
— Не стоит ждать до завтра, — сказала Межань Куад. — Делай свои модификации и начинай испытания. Скоро мы должны увидеть результат.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Энакин ехал во чреве рыбы.