В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста, стр. 72
Должен признаться, что упомянутое заявление об «окончательной победе» над Советским Союзом многие дни не давало мне покоя. Но оно не смогло поколебать моего твердого убеждения в том, что эта война была для Германии самоубийством и что она неминуемо приведет к уничтожению кровавого, преступного нацистского режима.
Тогда я, конечно, не представлял себе, как долго будет длиться эта ужасная война. Но я располагал некоторыми сведениями о расчетах Гитлера и нацистского генерального штаба германского вермахта. Со времени нападения на Советский Союз прошло уже более трех месяцев. В соответствии с известным мне вариантом «блицкрига» по плану «Барбаросса» через три месяца после дня «X» войска нацистской германской армии должны были находиться уже на Урале. Но ни одной из главных целей не удалось достигнуть. До зимы оставалось всего несколько недель, а для большинства наступавших нацистских дивизий не было предусмотрено ни зимнего обмундирования, ни соответствующего оснащения. Об этом я узнал еще до своего выезда во Львов и Киев. Человек, подтвердивший мне вышесказанное в Берлине, усматривал в этом доказательство того, что Советский Союз будет разбит еще до наступления зимы. Но не строил ли еще Наполеон свои расчеты на том, что ему и его армиям удастся укрыться от суровой русской зимы в теплых московских квартирах? Тень императора Наполеона как бы вставала передо мной, когда я раздумывал о сумасбродном намерении преступного нацистского режима молниеносным ударом уничтожить первое социалистическое государство мира – могучий Советский Союз.
Больше всего я опасался внезапных первых ударов агрессора, в руках которого были сосредоточены материальные ресурсы большей части Европы против не ожидавшего такого нападения Советского Союза. И хотя эти сильные удары привели СССР к тяжелым потерям, Советский Союз выстоял. Агрессор выиграл ряд сражений, временно оккупировал важные области страны, но так и не смог достичь своих главных целей. О «блицкриге» уже не могло быть и речи. Потери самого агрессора оказались в несколько раз большими, чем он рассчитывал. После первой военной зимы, думалось мне, Гитлер уже не отважится заявлять об уничтожении Советского Союза.
«Выпьем за нашу победу», – сказал один из моих спутников, выслушав заявление Гитлера о том, что Советский Союз уже сломлен и никогда не сможет подняться вновь. «Давайте выпьем за то, чтобы восторжествовала справедливость!» – ответил я, и мы чокнулись. Он выпил за свою победу, а я – за свою, за победу Советского Союза, за победу социализма.
В оккупированном Киеве. Мои первые впечатления
Прежде чем пытаться установить связь с представителями киевской интеллигенции, я считал необходимым посоветоваться с майором Кохом. Как мне рассказывали в Берлине, здесь он активно занимался выявлением врагов Советской власти и их привлечением к сотрудничеству. Его целью была подготовка к созданию при их содействии зависимого от гитлеровской Германии вассального украинского государства. Правда, фюрер еще не принял окончательного решения о том, следовало ли вообще брать курс на создание сепаратистского украинского государства, хотя и зависимого от нацистской Германии. Судя по всему, предпочтение все же отдавалось тому, чтобы присоединить богатства Украины к «великому германскому рейху» другим путем. И прежде чем начинать какие-либо разговоры, мне было важно знать, что за игра шла дома. Иначе я мог оказаться в весьма затруднительном положении. Но, как мне сообщили в комендатуре, майор Кох выехал из Киева и вернется лишь через несколько дней.
Таким образом, мне не оставалось ничего иного, как ожидать возвращения Коха. Эти дни я использовал на то, чтобы поближе ознакомиться – разумеется, в дневное время! – с обстановкой в Киеве после его недавнего захвата германскими фашистами. Крещатик – старинный красивейший торговый центр города – превратился в груду развалин. В комендатуре мне рассказали кое-что о минах с дистанционным взрывным устройством, от взрывов которых взлетали на воздух немецкие военные штабы и другие центральные учреждения оккупантов. В то же время многие окраинные кварталы города уцелели. Но никто не знает, сказали мне в комендатуре, где еще заложены в Киеве взрывные устройства, дожидавшиеся, так сказать, своего часа. Необходимо, следовательно, всегда быть начеку. Несмотря на самые тщательные предупредительные меры, на воздух то и дело взлетают здания, где разместились немецкие учреждения. На мой вопрос, разве кроме комендатуры и некоторых других центральных военных объектов в Киеве есть еще какие-нибудь немецкие учреждения, дежурный офицер комендатуры посоветовал мне обратить внимание на множество указателей на главных перекрестках города. Тогда, сказал он, мне все станет ясно.
И действительно, всего лишь через несколько недель после военной оккупации Киева здесь уже успели разместиться не только обычные воинские службы, но и учреждения фашистской партии, а также представительства, пожалуй, большинства крупных германских концернов – от «Фарбениндустри» до концернов Круппа и Сименса, наживавшихся на производстве вооружений и на войне. Теперь на Украине они с жадностью набросились на богатую добычу, прежде всего на построенные в первые пятилетки новые промышленные предприятия, на уголь, руду и другие месторождения сырья. Еще в Берлине я слышал о том, что уполномоченные крупных концернов, так сказать, сидели на чемоданах, дожидаясь своего часа. Они должны были двигаться на восток сразу же вслед за наступавшими нацистскими полчищами, захватывать рудники и угольные шахты, металлургические и сталелитейные заводы, другие промышленные предприятия, чтобы получать сверхприбыли и использовать их для осуществления планов фашистского германского империализма, стремившегося к мировому господству. А о деятельности уполномоченных «Имперского земельного сословия» и говорить не приходится. Им было поручено прибрать к рукам сельскохозяйственные богатства Украины для удовлетворения аппетитов военной экономики фашистской Германии. Здесь, в Киеве, я впервые увидел собственными глазами, как капиталистические мародеры и вдохновители нацистской агрессии буквально шли по пятам за наступавшими войсками. Ведь война должна была окупаться и как можно скорее оборачиваться прибылью. Министр пропаганды Геббельс сказал тогда, что германский крупный капитал стремится наконец «вволю набраться сил за счет других». И прежде всего – на Украине.
Как мы знаем, сидевшие в Берлине и еще кое-где на чемоданах военные, политические, экономические и другие «оперативные штабы» для Москвы и Ленинграда, Урала и Кавказа так и остались не у дел. Они напрасно ждали момента, когда смогут приступать к действиям. Не знаю, в какое время они были расформированы. Во всяком случае, в начале октября 1941 года они все еще существовали – и не только в Киеве, предвкушая, как, обретя полную власть, они используют все возможности для безудержного грабежа и обогащения.
Осматривая Киев, я побывал на берегах Днепра. Там я увидел лежавшие в воде пролеты разрушенного большого моста. Рядом с развалинами, в каких-нибудь 100 метрах вниз по течению, действовал временный понтонный мост. Я приказал водителю перебраться на восточный берег Днепра. Но у самого моста нас остановил стоявший на посту часовой. Причиной остановки явилась длинная колонна советских военнопленных. Их как раз гнали по понтонному мосту к центру города. Их истощенный, измученный вид говорил о том, что они находились в пути уже многие дни и были голодны.
Нам пришлось ждать около двух часов, пока переправа колонны военнопленных через реку не закончилась. Их гнали через Киев, чтобы создать у населения города впечатление, что Советский Союз уже проиграл войну. Время от времени раздавались выстрелы, но я не знал, что они означали. И лишь когда мы на обратном пути в центр города догнали колонну военнопленных, я понял, что там происходило. На разделенной зеленой полосой улице с двусторонним движением, по которой только что прошла колонна военнопленных, лежали десятки расстрелянных советских солдат. Они имели несчастье оказаться в плену у германских фашистов. Сопровождавшие их охранники расстреливали из автоматов каждого, кто, ослабев, не мог идти дальше. Я видел, как охранники подходили к ним сзади, убивали их и шли дальше, даже не удостоив свои жертвы взглядом.