Тревожная служба. Сборник рассказов, стр. 46

Рудольф Киферт

В ТЕМНОТЕ

Не думайте, что поступать честно — это слишком большой труд и что существует множество вариантов честности и можно выбирать любой в зависимости от обстоятельств. Все это хорошо до поры до времени, пока наконец в один прекрасный день не начинаешь понимать, что есть только одна правда и ей нельзя изменять, даже если кажется, что делаешь это ради других...

Внезапно у нас в целом районе погас свет.

«Экономят электричество», — ворчали люди, зажигая свечи и садясь ближе к огню.

Я узнал об этом, когда меня среди ночи разбудили, буквально стащив с койки, и направили к дежурному унтер-офицеру.

— Нужно срочно доставить передвижную электростанцию в Гарзов! — сказал он мне тоном, в котором чувствовалось раздражение, как будто это я был виноват в том, что случилось, а теперь вот улегся спать, тогда как он должен бодрствовать. — Это приказ командира, — добавил он.

— Может, они сами справятся? — с надеждой в голосе спросил я.

— По пустякам Старик не стал бы звонить, — резко ответил унтер-офицер.

Я уже был на лестнице, когда он крикнул вслед:

— Поторопись, сейчас все зависит от тебя!

Это он сказал, вероятно, потому, что не совсем был уверен в моем служебном рвении.

«Нечего меня подгонять», — подумал я, но тем не менее ускорил шаг.

Генератор уже был установлен на автомашину и соответствующим образом закреплен. Можно ехать. К шоссе вела узкая бетонная дорога, поднимавшаяся в гору, откуда отлично просматривалась вся местность. Изредка вдали мелькали огни проезжавших автомашин. Свет фар скрадывался расстоянием и темнотой.

Когда я проезжал через Кирхлуг, у меня было такое ощущение, будто я единственный человек на всем свете. Дома, тянувшиеся вдоль дороги, казались безлюдными. Ни огонька в окошках, ни лая собак во дворах. А ведь не было еще и двенадцати. За деревней по обе стороны дороги простирались поля. Ни деревца, ни кустика, только широкая, бесконечная равнина. Однообразие ландшафта раздражало меня, но вместе с тем не давало отвлекаться на всякие посторонние мысли, как это часто бывает в длительных поездках. Я все более проникался чувством ответственности за порученное дело. И воображение уже рисовало картины моего прибытия к месту назначения.

Я видел себя въезжающим в Гарзов. Весь городок в глубокой тьме. На командном пункте собрались солдаты и офицеры. Командир подходит к автомашине, становится на подножку и спрашивает: «Послушайте, как это вы смогли так быстро доставить генератор? Вы настоящий мастер своего дела!» Я заезжаю с генератором во двор. Солдаты снимают агрегат и устанавливают его для работы. «Молодчина!» — говорят они, подходя ко мне, дружески подмигивают и хлопают по плечу. Я оказываюсь в ореоле вспыхнувшего света, моего света. Когда я отправляюсь в обратный рейс, солдаты и офицеры выстраиваются вдоль дороги, влажно поблескивавшей от дождя. На следующий день в нашей части всеобщее ликование — мы победили в социалистическом соревновании. Все окружают меня, жмут руки. Командир объявляет благодарность...

Мне даже жарко стало от таких мыслей, и я расстегнул тужурку. На встречном курсе появляется автомобиль. Свет его фар сливается в яркий пучок. Но мне не до него, я весь охвачен необыкновенным воодушевлением, весь во власти своей важной цели и совершенно не думаю о том, что может случиться что-нибудь непредвиденное.

Дорога становилась ровнее, и стрелка моего спидометра поползла вверх. По обочинам шоссе выстроились старые деревья с толстыми стволами. Они все быстрее мчались мне навстречу. Дорога была превосходной. Я ехал с дальним светом, который скользил по бесконечному ряду стволов, образовывавших своеобразный забор. Я мчался посередине шоссе, напряженно всматриваясь вперед, туда, где свет фар рассеивался в темноте. Иногда я посматривал в сторону, откуда из тьмы выбегали деревья, и пытался задержать взгляд на вершинах. Но ветви мелькали так быстро, что у меня начинала кружиться голова, я вновь смотрел вперед и прибавлял скорость. Через пару километров был поворот с шоссе вниз на разбитую проселочную дорогу. Вдруг луч, скользнувший по зеркалу, ослепил меня. Я подвинулся на своем сиденье ближе к середине. Свет стал ярче и сильнее. Машина приближалась. Водитель намеревался меня обогнать. Я принял вправо, и он сразу же рванулся вперед. Я успел заметить, что меня обогнала передвижная электростанция. Водителя я рассмотреть не успел, но по номеру определил, что машина была из соседнего советского гарнизона. Наша часть с недавних пор соревновалась с одной из частей этого гарнизона. Машина давно ушла вперед, пока я сообразил, кого так вежливо пропустил. До меня только теперь дошло, почему он мчался как сумасшедший. Вначале я подумал, что напрасно пропустил обгонявшую меня автомашину, но потом решил, что света, очевидно, нет и у советских друзей. Такое совпадение казалось просто невероятным, но чем еще можно было объяснить эту сумасшедшую гонку? Видимо, машина с генератором спешила на их командный пункт.

Дорога была извилистой и поднималась в гору. Я до отказа выжимал акселератор. Мотор ревел, кабина дрожала, даже на поворотах я не сбавлял газ и срезал их так, что покрышки визжали. Машина мчалась на предельной скорости. Оказавшись на вершине пологого холма, я заметил внизу автомашину, стоявшую на обочине. Стоп-сигнал ее еле виднелся. Я был убежден, что это обогнавшая меня машина. Дорога свободна, светофоров нет, и тем не менее автомобиль стоял. Спускаясь с холма, я терялся в догадках: что могло произойти?

Когда свет фар осветил грузовик, я увидел, что капот у него поднят и водитель копается в моторе. Очевидно, неисправность у русского была довольно серьезной. Меня подмывало проехать мимо, просто нажать посильнее на педаль и проскочить. Прежде чем водитель вылезет из-под капота, куда он забрался по пояс, я промчусь мимо и исчезну из поля зрения. Нужно решать. Ведь я еду с серьезным заданием, и любая остановка скажется на жителях города. Я колебался, как стрелка на весах, и это состояние выводило меня из себя. Я, конечно, слышал, что так бывает, но раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного. Я никогда не считал себя достаточно решительным и способным к принятию самостоятельных решений, в особенности по сравнению с моими более энергичными товарищами, хотя и командир, и сослуживцы, что называется, опекали меня и каждый по-своему старался развить во мне эти качества. Я, правда, внутренне противился этому, потому что страшно не терплю, когда меня поучают и воспитывают. Но здесь было совсем иное, требовалось настоящее решение. «Человек растет вместе с возрастанием стоящих перед ним задач», — говорил наш командир. Это совершенно точно. Но этот рост зависит еще и от того, насколько правильно решаются задачи. Нужно остаться честным, не сгибаться и не стать флюгером.

Взять и проехать мимо — это было так заманчиво. Легким нажатием педали помочь нашему подразделению выйти в передовые в соревновании между нашей и советской частями. И тут помимо своей воли я надавил на тормоз, да так, что меня прижало к рулю. Машина встала как вкопанная.

Шофер вынырнул из-под капота и, размахивая руками, подбежал к моему радиатору. Он о чем-то быстро говорил, но я не понимал ни слова и лишь пожимал плечами. Распахнув дверцу моей кабины, он жестом попросил меня пройти с ним. Не понять его просьбу было нельзя, да и любопытство меня разбирало.

Я забрался вместе с ним под капот. Оказывается, вентиляторный ремень был порван и беспомощно висел на шкиве. Я с облегчением выбрался из-под капота. Здесь ничем не поможешь. Водитель вытащил ремень и растерянно смотрел на меня. Вдруг он схватил меня за тужурку, которая была распахнута, и показал на проволочные петли, которые уже больше года поддерживали изнутри пуговицы. Проволока была достаточно прочной, и он хотел скрепить ею порванный ремень. Проклиная себя за то, что не застегнул тужурку, я нехотя вытащил проволоку, а отлетевшие пуговицы собрал и положил в нагрудный карман.