Ставок больше нет, стр. 32
– Аня, что с тобой? – поднимаясь с места, спросил Василий.
– А?! Что?! – испуганно вздрогнула женщина, потом сообразила, кто с ней говорит. В ее голосе появились умоляющие нотки: – Вася, можно тебя в коридор? На одну минуточку.
– Извините! – Окончательно поднимаясь с места, Василий успел краем глаза заметить неодобрительную мину на лице Сумина.
"А вот это, господин полковник, уже совсем не ваше дело! – подумал он. – Я у вас вроде как не служу!"
2
– Ну, ты пидор, реально!
Последовавший за этим возгласом удар ногой в живот согнул Артема Рассказова пополам и заставил выпустить на волю содержимое желудка.
– Не, ты глянь, че делает, мразь! – Паленый едва успел уберечь свои модные туфли от плеснувшей на землю струи блевотины, ловко отскочив в сторону.
Остальные пацаны, сопровождающие бригадира в этом "походе", громко заржали.
– Слышь, Димон, это его чечены науськали! Ну, чтобы он тебя, типа, офоршмачил! – пошутил один из наиболее приближенных и доверенных подручных, Толя Боксер.
Димон неодобрительно покосился на приятеля, но промолчал – слишком многое их связывало "по жизни".
Вместо этого он опять повернулся к скрюченному Рассказову и пнул его ногой, только на этот раз легонечко. Чтобы, так сказать, привлечь к себе внимание:
– Слышь, ты, конь педальный! Значит, говоришь, твоя "крыша" теперь – чурки?!
В последних словах явно слышалась угроза. Артем сжался еще сильнее и скороговоркой заговорил, причем в голосе слышались плаксивые нотки:
– Нет, ну что я мог сделать?! Они приехали, "наехали"! Нам, говорят, будешь платить теперь! Что я мог сделать?!
– Мужиком остаться! – ответил Паленый. – А ты живешь чмом и помрешь, бля буду, чмом!.. Накосорезил, а теперь сопли на кулак мотаешь!.. Ты понимаешь, что просто подставил пацанов?! Понимаешь или нет, урод мамин?!
– Понимаю, – простонал смертельно испуганный Артем.
– И что делать собираешься, чтобы грех этот свой отмолить?! – продолжал напирать Паленый.
– Может, денег надо? – Теперь в голосе Артема слышалась надежда. Он знал, что бандиты от денег никогда не отказываются. Но только это был не тот случай.
– Ах ты, сука! – закричал Паленый. – За жизнь братанов наших деньгами вонючими своими откупиться хочешь?! Да я тебя!
Он несколько раз пнул Рассказова по ребрам. Не особенно сильно – в большей степени для острастки. Ему Артем был нужен целый и невредимый. Но послушный.
– А что мне надо сделать?! – в полный голос теперь уже плакал большой и сильный мужчина. – Как вы скажете?!
– Вот это другой разговор! – одобрительно сказал бригадир. – От тебя требуется немного.
– А что?..
– Позвонишь своей "крыше" чурбанской и скажешь, что на тебя какие-то "левые" малолетки "наехали"...
– И все?
– Ну, еще пара пацанов в твоем ларьке вонючем посидят.
– Да не вопрос! – воспрянул духом Артем. Ему вообще было без разницы, кому платить, кому помогать. Для него все бандиты, как русские, так и приезжие, были на одно лицо. И всех их он смертельно боялся.
– Во! – обрадовался Паленый. – Вот это мужской разговор! Давай поднимайся.
Артем уже встал с колен, когда бригадир небрежно, как бы между прочим, добавил:
– А о деньгах мы потом еще поговорим.
3
Примерно в то же самоё время, в которое Паленый "убеждал" Рассказова в его неправоте, Борис Максимович Лосев встречался с Салманом Резаным, руководителем чеченской преступной группировки, действующей в городе.
Встреча проходила на нейтральной территории, в новом кафе на набережной. Называлось это кафе "Амиго", и внутренний интерьер был отделан с некоторым намеком на латиноамериканскую экзотику. Хозяину этого заведения даже настоящий кактус где-то удалось раздобыть, и теперь он красовался в большой кадке в самом дальнем углу помещения.
Кафе принадлежало и находилось на территории еще одного криминального "босса", лидера азербайджанской группировки Физули, который, собственно, и выступал гарантом безопасности обоих своих гостей.
Как люди солидные и уважаемые, оба гостя были без телохранителей и прочей пристяжи. На этом настоял Лось. Он прекрасно понимал, что ему надо добиться от Салмана уступки. А на глазах у земляков он никогда не подвинется ни на миллиметр – побоится потерять лицо, уважение в среде обитания.
Сейчас оба лидера сидели за одним столом, друг напротив друга. На столе была и выпивка, были и закуски, но никто из них к ним не притрагивался. Чеченец не мог себе позволить разделить хлеб и стол с человеком, чье отношение к нему самому еще не определилось.
Разговор начал Салман – крупный мужчина ярко выраженной кавказской внешности с грубым рубцом поперек левой щеки. Именно за этот шрам, – след от удара "розочкой" из разбитой бутылки, – он и получил свое "погоняло".
– Зачем звал, Боря? – спросил Салман, угрюмо глядя на сидящего напротив него авторитета. По-русски он говорил великолепно, очень чисто и с равным успехом мог использовать как ненормативную лексику, так и литературную речь. Хотя иногда, в беседе с теми, кто его не знал, для нагнетания большего страха грубо коверкал язык, изображая акцент.
Но сейчас был совсем другой вариант. Салман и Лось знали друг друга прекрасно, контролируемые их группировками территории граничили между собой, пару операций, довольно выгодных в материальном плане, они провели совместными усилиями. Хотя никогда не были друзьями...
– Да так, – осторожничал Лось, – тут одна тема.
– Что за тема?
– Беспредела в городе много стало, Салман, – самым задушевным тоном сказал Лось. Но только Салмана его тон не обманул. Он прекрасно понимал, что этот местный бандит не стал бы с ним, приезжим, советоваться о том, как навести в Красногорске порядок. Значит, намечается какая-то предъява.
Конечно, как истинный нохчо, Салман мог и даже должен был послать этого лощеного господина куда подальше и вообще не вступать в какие-либо переговоры. Наверное, он бы так и сделал. Если бы был один. Только не сегодня, на этой встрече, а вообще в городе.
Человек достаточно неглупый от природы, Салман в свое время закончил институт в Новосибирске, по распределению оказался в Красногорске, где осел. Среди земляков пользовался уважением и авторитетом, они всегда шли за ним, ценили не только и не столько силу и нахальство, сколько рассудительность и умение находить с людьми общий язык. И сейчас он прекрасно понимал то, что античеченские настроения в городе, в области, да и во всей России в целом сильны как никогда.
Это политики стараются подбирать слова, демонстративно обнимаются и целуются с теми, кто им самим противен.
А простой человек знает одно – чеченцы вторглись в Дагестан, тем самым развязав новую войну и не сумев по достоинству оценить тех уступок, на которые пошла Россия в 1996-м. Проявили крайнюю неблагодарность. Впрочем, самим чеченцам такое слово вообще незнакомо.
Так вот, во время этих затяжных и бесчеловечных войн почти каждый российский гражданин кого-то потерял – кто-то сына, кто-то брата, кто-то племянника или близкого друга. Кто-то просто соседа, которого знал с детства!
Тысячи русских парней прошли через горнило этих войн, которые помогли составить об обитателях мятежной республики далеко не самое лучшее мнение.
И сейчас, если он попробует спорить с Лосем, отстаивать какую-то свою правоту, местному авторитету будет не так уж и сложно спровоцировать "проявления народного гнева". Это не будет бандитской войной в полном смысле этого слова, когда за свое право на паразитирование сражаются две банды. Это будет войной двух народов. Причем на сторону одного из них станут все силовые структуры города и области. А в "зеленку" тут не уйдешь.
То есть Салман понимал, что в этой войне он изначально не сможет остаться победителем. Ну, если бы он сам, один, тогда наплевать, чем все закончится. А ведь за ним стоят люди. Его люди... Те, кто ему верит. И бросить их в драку из-за собственного пустого упрямства он просто не мог.